— Слухи доходят, господин Канарис. Берлин полон ими. Но я не политик. Если Гиммлер или Геринг хотят власти, это дело Германии.

Канарис рассмеялся, его смех был глубоким и искренним. Он остановился, снял шляпу и провёл рукой по волосам.

— Вы мне нравитесь, Ларс, — сказал он, его голос был почти тёплым. — Вы умеете держаться.

Прогулка продолжалась ещё час, и разговор то и дело возвращался к опасным темам. Ларс отвечал уклончиво, стараясь не выдать своего напряжения. Солнце почти село, и воздух стал прохладнее. Когда они наконец вышли к опушке, где ждал автомобиль Канариса, Ларс почувствовал облегчение, но знал, что эта встреча — лишь начало.

— До новых встреч, Ларс, — сказал Канарис, пожимая ему руку. Его хватка была крепкой, а взгляд — словно рентген.

Ларс сел в машину, которую предоставил Канарис, и по дороге в посольство пытался собраться с мыслями. Встреча была игрой на грани, и слова Канариса о советской разведке звучали в голове как предупреждение. В посольстве он заперся в кабинете, достал лист бумаги и начал писать шифровку. Пальцы дрожали, но он заставлял себя быть точным. Берлин становился всё опаснее.

Лето в Нанкине было душным, пропитанным влагой и запахом цветущих магнолий. Город жил своей обычной жизнью: уличные торговцы выкрикивали названия товаров, рикши сновали по узким улочкам, а в правительственных зданиях гудели вентиляторы, тщетно пытаясь разогнать духоту. В одном из таких зданий, в строгом кабинете с деревянной мебелью и портретом Сунь Ятсена на стене, секретарь Чан Кайши, Ли Вэй, разбирал утреннюю корреспонденцию. Его пальцы, привыкшие к аккуратной сортировке бумаг, замерли, когда он наткнулся на плотный конверт без маркировки — ни адреса, ни имени отправителя, только чистый лист плотной бумаги, запечатанный сургучом без оттиска.

Ли Вэй нахмурился. Конверт выглядел подозрительно, но его простота настораживала ещё больше. Он осторожно вскрыл его острым ножом для бумаг, стараясь не повредить содержимое. Внутри лежали несколько листов, исписанных аккуратным, почти каллиграфическим почерком на японском языке с переводом на китайский. Ли Вэй бегло просмотрел текст, и его брови поползли вверх. Документы содержали подробные планы наступления японской армии, намеченного на июль. Указывались дислокации войск, их численность, имена командующих, маршруты продвижения и предполагаемые точки удара. Всё было изложено с пугающей точностью: 3-я дивизия должна была атаковать со стороны Шаньдуна, 5-я — двигаться через Хэбэй, а флот в Жёлтом море готовился поддерживать высадку десанта.

Ли Вэй отложил бумаги и вытер вспотевший лоб платком. Его кабинет вдруг показался тесным, словно стены сжимались. Он знал, что такие документы не приходят случайно. Вопрос был в том, кто их отправил — и зачем. Японский офицер, решивший предать своих? Или это ловушка, рассчитанная на панику в Нанкине? Секретарь собрал листы, аккуратно сложил их обратно в конверт и направился к кабинету Чан Кайши.

Чан Кайши, как всегда, был за своим массивным столом, заваленным картами и отчётами. Его тёмный костюм был безупречно выглажен, но лицо выглядело усталым, с глубокими морщинами, выдававшими бессонные ночи. Он поднял взгляд, когда Ли Вэй вошёл, и жестом указал на стул напротив.

— Что у вас, Вэй?

Ли Вэй положил конверт на стол, стараясь говорить спокойно, хотя его пальцы слегка дрожали.

— Господин генерал, сегодня утром среди корреспонденции оказался этот конверт. Без адреса, без отправителя. Внутри — документы. Планы японского наступления. Там всё расписано: войска, командующие, сроки.

Чан Кайши взял конверт, вытащил листы и начал читать. Молчание длилось несколько минут, прерываемое лишь шелестом страниц и далёким гудением вентилятора. Наконец он отложил бумаги и откинулся в кресле, постукивая пальцами по подлокотнику.

— Кто принёс это? — спросил он, не глядя на секретаря.

— Никто, господин генерал. Конверт был среди обычной почты. Я проверил — курьер ничего не знает, охрана тоже. Он просто… появился.

Чан Кайши нахмурился ещё сильнее. Его пальцы перестали постукивать, и он наклонился вперёд, уперев локти в стол.

— Это слишком легко, Вэй. Слишком точные данные. Японцы не разбрасываются такими планами. — Он сделал паузу, его глаза скользнули по карте, лежавшей на столе. — Это может быть дезинформация. Провокация. Они хотят, чтобы мы перебросили войска на север, ослабили другие участки. Или кто-то из наших играет свою игру.

Ли Вэй кивнул, чувствуя, как пот стекает по вискам. Он ожидал подобной реакции — Чан Кайши был не из тех, кто верит в случайности. Но документы выглядели слишком правдоподобно, чтобы отмахнуться от них.

— Я подумал то же самое, господин генерал. Но детали… они слишком точные. Имена офицеров, номера дивизий, даже маршруты снабжения. Если это подделка, то она сделана мастерски.

Чан Кайши хмыкнул, его губы искривились в лёгкой усмешке, но глаза остались холодными.

— Мастерство — это то, чего у японцев не отнять. — Он снова взял один из листов, пробежал глазами по строчкам. — Если это правда, мы должны готовиться. Если ложь — мы должны понять, кто и зачем нам её подсунул.

Он поднялся, подошёл к окну и посмотрел на сад, где под палящим солнцем покачивались ветви магнолий. Его голос стал тише, почти задумчивым:

— Проверьте всё. Кто мог иметь доступ к почте. Кто был в здании. И главное — найдите переводчика, не из наших. Независимого. Пусть проверит текст на японском. Если там есть хоть одна ошибка или несоответствие, мы будем знать, что это подделка.

Ли Вэй кивнул, записывая указания в небольшой блокнот. Его рука двигалась быстро, но мысли путались. Он понимал, что эти документы, будь они правдой или ложью, могут изменить ход событий. Война с Японией и так казалась неизбежной, но такие сведения могли либо спасти, либо погубить.

— И ещё, Вэй, — добавил Чан Кайши, не оборачиваясь. — Никому ни слова. Если это правда, мы не можем допустить утечки. Если ложь — тем более.

Секретарь поклонился и вышел. Вернувшись в свой кабинет, Ли Вэй закрыл дверь на ключ и опустился в кресло. Его взгляд упал на стопку бумаг, которые теперь казались такими же обыденными, как вчерашние газеты. Но конверт, оставленный у Чан Кайши, всё ещё стоял перед глазами, и Ли Вэй не мог избавиться от мысли, что этот клочок бумаги может изменить судьбу миллионов.

Он достал блокнот и начал составлять план действий. Первым делом — найти переводчика. Чан Кайши был прав: текст на японском нужно проверить, и сделать это должен кто-то, не связанный с правительственными кругами. Ли Вэй вспомнил о Чэнь Юймине, профессоре японского языка в Нанкинском университете. Чэнь был эксцентричным, но честным человеком, далёким от политики. Его страсть к японской поэзии и каллиграфии делала его идеальным кандидатом — он заметит любую неточность в тексте, если она есть. Ли Вэй записал: «Связаться с Чэнем. Сегодня».

Следующий пункт — проверка почты. Он вызвал помощника, молодого и нервного Хуанга, который отвечал за доставку корреспонденции. Хуанг вошёл, вытирая пот со лба, и сразу начал оправдываться, не дожидаясь вопросов:

— Господин Ли, я клянусь, я проверил все письма! Этот конверт… он был в общей стопке, я думал, это обычная почта. Охрана ничего не видела, клянусь!

Ли Вэй поднял руку, останавливая поток слов.

— Спокойно, Хуанг. Расскажи всё с начала. Кто принёс утреннюю почту? Когда? Было ли что-то необычное?

Хуанг замялся, его глаза бегали по комнате, словно искали спасения в узорах на обоях.

— Почту привёз курьер, как обычно, около семи утра. Я забрал мешки, всё проверил. Ничего странного… только этот конверт. Он лежал сверху, но я не придал значения. Думал, кто-то из наших забыл указать адрес.

Ли Вэй нахмурился. Это был тупик. Курьеры доставляли почту из центрального почтамта, а там её могли подложить десятки людей. Он отпустил Хуанга, велев молчать, и записал в блокнот: «Проверить почтамт. Кто дежурил?»