Джахангир поцеловал сына в лобик, потом отдал мне.

— Спасибо, — сказал он.

— За что?

— За то, что подарила мне продолжение. После смерти Рустама… я думал, все кончено.

— Теперь у вас есть новый сын.

— У НАС есть сын, — поправил он. — Наш общий.

Тест ДНК мы так и не делали. Джахангир ПРИЗНАЛ Марата своим. а значит все остальное стало лишним.

Два года спустя

Марат рос крепким и сильным ребенком. В два года уже бегал по дому, лепетал первые слова. Джахангир души в нем не чаял.

Но смерть Рустама изменила его. Сделала жестче, подозрительнее, опаснее.

— Папа! — Марат протянул к нему ручки.

Джахангир взял сына, подкинул вверх. Мальчик смеялся, а я смотрела на них и радовалась.

В такие моменты казалось — мы обычная семья.

Но потом раздавался телефонный звонок, и Джахангир уезжал "по делам". Возвращался мрачный, иногда с кровью на одежде.

— Что случилось? — спрашивала я однажды вечером.

— Ничего особенного. Один из поставщиков решил меня обмануть.

— И что вы с ним сделали?

— То, что делают с обманщиками.

Больше я не спрашивала. Понимала — не хочу знать подробности.

После смерти Рустама Джахангир стал параноиком. Удвоил охрану, поменял всех ближайших помощников, никому не доверял полностью.

— Все предают, — говорил он. — Рано или поздно все предают.

— Я не предам.

— Посмотрим.

Он смотрел на меня изучающе, как будто искал признаки будущего предательства.

— Джахангир, я же родила тебе сына…

— Родила. Но это не гарантия верности.

— Что тебе нужно для гарантии?

— Ничего. Гарантий не бывает. Есть только страх.

И он прививал этот страх всем вокруг. Подчиненные боялись его как огня. Даже я начала побаиваться.

— Марат растет, — сказала я как-то вечером. — Ему нужны друзья, детский сад…

— Никаких детских садов.

— Но ему нужно общение…

— Ему нужна безопасность. А общение — это риск.

— Ты хочешь вырастить из него затворника?

— Хочу вырастить живого сына.

Джахангир взял Марата на руки.

— Этот мир опасен, малыш. И папа должен тебя защитить.

Мальчик не понимал слов, но чувствовал напряжение. Хныкал, тянулся ко мне.

— Отдай мне, — попросила я.

— Нет. Пусть привыкает к отцу.

— Он боится тебя.

— Боится? — Джахангир нахмурился. — Почему?

— Потому что ты изменился. Стал жестче.

— Жизнь сделала меня жестче.

— А сын в чем виноват?

Джахангир посмотрел на плачущего Марата, потом отдал его мне.

— Ни в чем. Но мир не спрашивает, виноват ты или нет.

Я качала сына, а Джахангир стоял у окна и смотрел во двор.

— О чем думаешь? — спросила я.

— О том, что Амина до сих пор на свободе.

— И что?

— И то, что рано или поздно она попытается отомстить.

— За что?

— За смерть Рустама. За свое унижение. За то, что я выбрал тебя.

Он повернулся ко мне.

— Она винит нас в смерти сына. И не успокоится, пока мы живы.

— Но прошло уже два года…

— Месть — блюдо, которое подают холодным. Амина умная женщина. Она ждет подходящего момента.

— И что будем делать?

— Быть готовыми. Ко всему.

Шесть лет спустя…

У нас было уже трое детей. Марат — старший, серьезный мальчик с глазами отца. Малика — пятилетняя красавица с моими волосами и его упрямством. И крошка Самира — двухлетняя копия меня, но с характером Джахангира.

Мы были счастливы. Насколько это возможно в нашем мире.

В то утро я готовила завтрак, а дети играли в саду под присмотром охраны. Джахангир читал сводки, планировал день. Обычное семейное утро.

— Мама, смотри! — Малика вбежала в кухню с букетом одуванчиков. — Я собрала цветы!

— Какие красивые, — улыбнулась я, целуя дочку. — Поставим в вазу?

— Да! И папе покажем!

Она побежала к Джахангиру, который сидел за столом с документами.

— Папа, папа! Цветы для тебя!

— Спасибо, принцесса, — он поднял дочку на руки, поцеловал в щечку. — Самые красивые цветы от самой красивой девочки.

Малика засмеялась, обняла отца за шею.

В этот момент я поняла — мы должны были быть настороже. Слишком счастливы, слишком расслаблены. В нашем мире счастье — роскошь, которую нельзя себе позволять.

Первый выстрел прозвучал в десять утра.

Я мыла посуду, когда услышала хлопок снаружи. Потом крики охранников, автоматная очередь.

— Что происходит? — Джахангир вскочил из-за стола.

— НАПАДЕНИЕ! — заорал Магомед (новый главный помощник после смерти Сереги). — ХОЗЯИН, УВОДИТЕ СЕМЬЮ!

Но было поздно.

Входная дверь взорвалась внутрь. В дом ворвались люди в масках — человек пять с автоматами.

— ЛОЖИСЬ! — крикнул Джахангир, толкая меня к полу.

Малика заплакала, Самира закричала. Марат стоял посреди комнаты, не понимая, что происходит.

— Марат, ко мне! — кричала я.

Мальчик побежал, но в этот момент в разбитую дверь вошла она.

Амина.

Постаревшая, седая, но с теми же ненавидящими глазами. В руках — пистолет, направленный прямо на Джахангира.

— Привет, убийца моего сына, — сказала она спокойно.

— Амина, — Джахангир медленно поднимался. — Наконец решилась показаться.

— Решилась. Шесть лет планировала этот день.

— И что хочешь?

— Справедливости. Ты убил Рустама — я убью тебя.

— Я не убивал…

— УБИВАЛ! — закричала она. — Своим эгоизмом! Своей похотью! Ты отнял у него жену и довел до безумия!

Амина шагнула ближе, ствол не дрогнул.

— А теперь живешь счастливой семейной жизнью. Растишь детей. Забыл про сына, которого убил?

— Я не забывал…

— ВРЕШЬ! — она посмотрела на меня, на детей. — Завел новую семью, нарожал щенков от шлюхи!

— Не смей так говорить при детях!

— А что? Боишься, что они узнают правду о родителях? О том, что папа — убийца, а мама — шлюха?

Малика плакала все громче, Самира кричала от страха. Марат прижался ко мне, дрожал всем телом.

— Амина, дети здесь ни при чем, — сказал Джахангир. — Хочешь убить меня — убивай. Но не при них.

— ПРИ НИХ! — заорала она. — Пусть видят, как умирает отец! Как умирал мой Рустам!

Она подняла пистолет, прицелилась.

— Прощай, Джахангир. Передавай Рустаму привет на том свете.

— НЕТ! — крикнул я и бросилась между ними.

Выстрел прогремел в тот момент, когда я закрыла Джахангира собой.

Но пуля прошла мимо меня.

Прямо в голову Джахангира.

Он упал как подкошенный. На белом мраморе пола расплылась лужа крови.

— ПАПА! — завизжал Марат.

— ДЖАХАНГИР! — кричала я, падая рядом с ним на колени.

Глаза его были открыты, но пустые. Кровь текла из раны на виске тонкой струйкой.

— Дыши, — шептала я. — Пожалуйста, дыши.

— Наконец-то, — сказала Амина с удовлетворением. — Наконец справедливость восторжествовала.

Она подошла ближе, посмотрела на умирающего Джахангира.

— Больно? — спросила она его. — Очень больно? Хорошо. Пусть болит так же, как болело мне шесть лет.

— Тварь, — прошипела я. — Убить человека при детях…

— Не человека. Зверя. Который убил моего сына.

Амина повернулась к детям. Малика и Самира рыдали в углу, Марат стоял рядом с отцом и смотрел на кровь.

— А вы, щенки, запомните этот день, — сказала она им. — Запомните, что бывает с теми, кто убивает чужих детей.

— Не трогайте их! — закричала я.

— Не трону. Пусть живут. Сиротами.

В этот момент в дом ворвались наши охранники. Магомед с автоматом, еще трое.

— РУКИ ВВЕРХ! — заорал он.

Амина даже не попыталась сопротивляться. Опустила пистолет, подняла руки.

— Убийца, — сказал Магомед. — Стреляла в хозяина.

— Стреляла, — спокойно ответила Амина. — И не жалею.

— Сука, — он поднял автомат. — За хозяина ответишь.