— Теперь ты останешься здесь, — продолжил он. — Навсегда. Это твой новый дом.

— А если я не хочу?

— Тогда тебе будет больно, — он сказал это с такой простотой, что у меня кровь застыла в жилах. — Очень больно. Но ты все равно останешься. Потому что деваться тебе некуда.

Он открыл ящик стола и достал планшет. Включил, пролистал что-то и повернул экраном ко мне.

На экране была фотография Пашки. Мой брат сидел в каком-то подвале, привязанный к стулу. Живой, но очень напуганный.

Воздух вышел из легких со свистом. Мир сжался до размеров экрана планшета.

— Пашка…

— Жив, здоров, и таким останется, пока ты будешь послушной девочкой, — Джахангир убрал планшет. — Стоит тебе попытаться сбежать или выкинуть какую-то херню, и твой братишка превратится в фарш. Медленно и болезненно.

— Ты чудовище, — прошептала я.

— Да, — он кивнул. — И это чудовище заботится о тебе. Видишь, как все просто?

Простота — это когда у тебя есть выбор. А когда выбора нет, это называется рабством.

— Что ты хочешь от меня?

— Всего, — он встал и подошел к окну. — Твое тело, твою душу, твою преданность. Хочу, чтобы ты забыла о существовании других мужчин. Хочу, чтобы ты принадлежала мне полностью.

— А взамен?

— Взамен я дам тебе жизнь, о которой ты не мечтала. Потому что была слишком мала, чтобы о таком мечтать.

Он повернулся ко мне, и в его глазах был огонь. Не только похоти — чего-то большего. Одержимости.

— Я буду твоим богом, Людмила. И твоим демоном. Буду тем, кто дает и тем, кто отнимает. Единственным мужчиной в твоей жизни.

— А если я скажу «нет»?

— Ты не скажешь, — он усмехнулся. — Потому что знаешь, что я прав. В камере ты почувствовала то, чего не чувствовала никогда. И хочешь почувствовать снова.

Он приблизился ко мне, и я почувствовала, как тело начинает дрожать. От страха. От ожидания. От проклятого возбуждения, которое я не могла контролировать.

— Сними платье, — повторил он. — Сейчас.

— Нет.

— Тогда я сниму его сам. И порву. А это очень красивое платье. Жалко будет портить.

Его руки легли мне на плечи, начали медленно спускать с них лямки. Я не сопротивлялась. Не потому, что не хотела. Потому, что не могла. Мое тело не слушалось разума.

— Вот и умница, — прошептал он, когда платье упало к моим ногам.

Я стояла перед ним в одном нижнем белье, и чувствовала себя жертвой, приготовленной для жертвоприношения. Его взгляд скользил по моему телу, жег кожу, как прикосновение раскаленного металла.

— Красивая, — пробормотал он. — Еще красивее, чем я помнил.

Он обошел меня кругом, как покупатель оценивает товар. И я позволила. Потому что знала — если не позволю, будет хуже. Намного хуже.

— Знаешь, что я собираюсь с тобой делать? — спросил он, остановившись у меня за спиной.

— Что?

— Сначала я сломаю тебя. Полностью. Так, чтобы от старой Людмилы ничего не осталось. А потом слеплю заново.

Его руки легли мне на талию, притянули к себе. Я почувствовала его возбуждение через ткань брюк.

— А сейчас, — прошептал он мне на ухо, — я напомню тебе, кому ты принадлежишь.

Он развернул меня лицом к себе и поцеловал. Жестко, требовательно, не оставляя места для сопротивления. Его язык проник в мой рот, завладел им, вбивался глубоко сплетаясь с моим языком. Дико страстно. И самое страшное — мне это нравилось.

Мое тело откликалось на его прикосновения, несмотря на ужас. Кровь бежала быстрее, дыхание сбивалось, внизу живота разливалось незнакомое тепло.

Предательство собственного тела — это худший вид предательства. Потому что убежать от себя невозможно.

— Чувствуешь? — прошептал он, прерывая поцелуй. — Чувствуешь, как твое тело помнит меня?

— Отпусти…

— Никогда, — он подхватил меня на руки и понес к большому кожаному дивану в углу кабинета. — Ты моя навсегда, Людмила. И чем быстрее ты это поймешь, тем легче тебе будет.

Он положил меня на диван и навис сверху. Большой, сильный, опасный. Хищник, который поймал свою добычу и теперь будет играть с ней, пока не надоест.

— Скажи, что ты моя, — прошептал он, расстегивая мой лифчик одной рукой.

— Нет.

— Скажи, — он освободил мою грудь и сжал ее ладонью, большим пальцем поглаживая сосок.

— Нет…

— Тогда я буду добиваться этого, пока ты не сдашься, — он наклонился и взял сосок в рот, начал сосать и покусывать.

Волна удовольствия прокатилась по телу, и я выгнулась под ним.

— Хорошая девочка, — пробормотал он, переключившись на другую грудь. — Начинаешь понимать.

Его свободная рука скользнула по моему животу, добралась до края трусиков. Я задрожала, когда почувствовала, как пальцы проникают под ткань.

— Мокрая, — довольно произнес он. — Тело не лжет, в отличие от слов.

Он стянул с меня трусики, и я инстинктивно попыталась сжать ноги. Но он удержал их руками, развел в стороны.

— Не прячься от меня, — приказал он. — Я уже видел каждый сантиметр твоего тела. Пробовал на вкус.

Его пальцы коснулись клитора, и я невольно застонала. Он улыбнулся, видя мою реакцию.

— Скажи, что ты моя, — повторил он, начиная медленно ласкать меня.

— Я… я…

— Да?

Его палец проник внутрь, и я задрожала всем телом. Он двигал им медленно, мучительно, заставляя мое тело откликаться против воли. Снова выскалзывал и обводил клитор кругами, потирая чувствительную вершинку.

— Я твоя, — выдохнула я, и эти слова прозвучали как приговор.

— Мояяя…дааа, Люда ты моя птичка.

Он добавил второй палец, и я почувствовала, как растягиваюсь. Было немного больно, но в то же время невероятно возбуждающе.

— Расслабься, — прошептал он. — Ты должна быть готова принять меня.

Он продолжал ласкать меня, пока я не стала влажной и податливой. Мои бедра сами начали двигаться навстречу его пальцам. Я хотела чтоб он ласкал интенсивнее я искала…боже что я искала.

— Хочешь меня? — спросил он, убирая руку.

— Нет…

— Ложь, — он расстегнул брюки и освободил свой член. Он был еще больше, чем я помнила. Длинный, толстый, с выступающими венами.

Джахангир устроился между моих ног, уперся головкой во вход. Я почувствовала, как он давит, растягивает меня.

— Посмотри на меня, — приказал он.

Я подняла глаза и встретилась с его взглядом. Золотисто-карие глаза горели триумфом и похотью.

— Хочу видеть твое лицо, когда ты сдашься, — прошептал он и резко вошел до конца.

Я выгнулась, задыхаясь от ощущения заполненности. Он был огромным, заполнял меня полностью, растягивал до предела.

— Боже… ты такая узкая, — простонал он. — Как будто создана для меня.

Он начал двигаться, медленно выходя и резко входя обратно. Каждый толчок отзывался в самой глубине, заставлял мое тело содрогаться от удовольствия.

— Смотри на меня, — повторил он, когда я закрыла глаза. — Хочу видеть, как ты кончаешь для меня.

Его движения стали быстрее, жестче. Одной рукой он сжимал мою грудь, другой поднял мою ногу, закинул себе на плечо, меняя угол проникновения.

— Ох… — невольно простонала я, когда он попал в особенно чувствительную точку.

— Вот так, — довольно прошептал он. — Стони для меня. Покажи, как тебе хорошо.

Он начал целиться именно в эту точку, и я почувствовала, как внутри нарастает что-то невероятно мощное. Мышцы напряглись, дыхание сбилось.

— Кончай, — приказал он. — Давай, сожми меня, сдави, ори я хочу чтоб ты орала для меня, птичка.

Волна оргазма накрыла меня с головой. Я кричала, выгибалась, сжимала его внутри себя. Удовольствие было настолько интенсивным, что на секунду я потеряла сознание.

Когда очнулась, он все еще двигался во мне, резко сильно срываясь на стоны.

— Моя, — шептал он. — Только моя. Маленькая сучка.

Он ускорился, его дыхание стало хриплым. Еще несколько глубоких толчков, и он застыл, изливаясь внутри меня с громким гортанным стоном.