– Нет, – отрицательно покачав головой, сказал Алжирец, – запрос поступил от генерала Данилова…

В комнату снова вошла русская служанка.

Она тихо и ловко расставила чашечки с кофе и собралась было исчезнуть, но Ходжахмет вдруг остановил ее…

– Люда, ты носишь трусики под шароварами? – по русски спросил он.

– Да, мой господин, – смутившись и покраснев ответила Людмила.

– Тогда сними шаровары и сядь здесь перед моим гостем на шпагат, как ты это делала утром в бассейне…

Алжирец вдруг вспыхнул, взмахнул руками, выругался по арабски и в конце-концов опрокинул кофе на ковер…

– А ты, оказывается понимаешь по русски? – засмеявшись спросил Ходжахмет, и жестом приказав женщине удалиться, принялся успокаивать своего заместителя, – не сердись, не сердись, уважаемый, у каждого человека есть свои слабости…

– Ах, отдай мне эту служанку, Ходжахмет, отдай! – в сердцах воскликнул Алжирец.

– А ты расколи сперва замысел русской ставки, – сказал Ходжахмет, откидываясь на подушках, – я уверен, что русские что-то такое радикальное задумали. И ты сперва должен решить эту проблему. А уж награды будут потом.

И уже уходя. Алжирец сказал о главном, – у русских здесь в центре есть свой внедренный разведчик…

– Кто наш разведчик в центре у Ходжахмета? – вот был главный вопрос, который Данилов не уставал задавать пока еще живому Цугаринову.

Без ответа на этот вопрос нечем было торговаться с Ходжахметом. И нечего было ему предложить. Предложить взамен на хорошую и красивую жизнь, которой так хотелось Данилову. Хотелось всегда.

Жена у него была некрасивая.

А тесть-маршал был такой властный, что про то, чтобы у такого тестя загулять от жены налево – нечего было и мечтать!

Поэтому, к пятидесяти годам, Данилов до боли в затылке хотел красивой жизни с красивыми женщинами.

И чтобы их у него было много.

Как в плохих, но очень эротических фильмах про Восток.

Началась эта ненависть может быть тогда, когда они были еще слушателями Академии Генштаба. Данилов и Старцев.

Они никогда особо не корешевали, но поддерживали традиции армейского товарищества и все праздники отмечали семьями – по очереди друг у дружки. На двадцать третье февраля мы у вас, а на восьмое марта вы у нас, потом на первое мая мы у вас, а на девятое мая вы к нам… Ходили друг к другу с женами не из особой какой-то сердечной тяги и теплоты, питаемой друг к другу, а потому что так принято, так положено у офицеров ходить в гости, а не сидеть сычами в своих хатках… Тем более не очень-то милых сердцу хатках, потому как у военного – у него вечно казенная квартира – не своя. И сегодня он здесь, а завтра – фьюить – в тысяче километров. Вот и скрашивается жизнь вечных скитальцев в погонах – сытными и пьяными застольями, да флиртом с чужими женами.

А жена у Старцева – его Лариска была ох до чего хорошенькая!

Фигуристая, ладная.

Сама худенькая – в талии подтянутая, ноги длинные, стройные, в лодыжках тонкие, а грудь большая – аж из лифчика выпирает с этаким безмолвным вызовом. И лицом хороша – глаза большие – с выражением, губы полные, сочные…

Позавидовать только можно Старцеву…

И не позаигрываешь, потому как своя – некрасивая, домашний военный прокурор в юбке – давно придавила Данилова своим каблуком. Ему еще в бытность его лейтенантом популярно объяснили, что если примется глазенки таращить на прелести других баб, то тесть – маршал сошлет его туда, где Макар телят не гонял – на ласковые полигоны солнечного Магадана или в цветущие гарнизоны пустыни Кара-Кумы.

К некрасоте нелюбимой жены – можно ли привыкнуть?

Когда супружеские обязанности поперву – выполнялись только после стакана коньяку?

Вобщем, страдал Данилов.

И мало того, что был безумно влюблен в прелести чужой жены – в красоту Ларисы Старцевой, что не давала Данилову никакого продыха и покоя, доводя его порою до неистовства, так и в бешенство приводило еще то обстоятельство, что в отличие от других офицеров – часто грешивших адюльтером – он – Данилов – он себе такого позволить не мог! И что противно – все окружающие, казалось, это знали и понимали. Неужели не видно – что жена у Данилова если и не записной урод, то просто обезьяна, про каких здесь в армии говорят – СТРАШНЕЕ АТОМНОЙ ВОЙНЫ. И то что она дочка маршала – это тоже все знали и понимали, что Данилов, как каторжник, прикованный цепью к пушечному ядру, навсегда обречен на лебединую верность добровольно избранной им НЕКРАСОТЕ.

И вот однажды на восьмое что ли марта, когда все изрядно уже выпили, Старцев взял, да и рассказал тот самый анекдот.

Мол, спросили француза, что лучше, иметь жену красивую, но ветреную, или некрасивую и верную? И француз ответил, де лучше есть торт с товарищами, чем дерьмо в одиночку.

И Данилов запомнил этот анекдот.

И запомнив его, решил для себя, что рано или поздно, но припомнит это своему обидчику.

Внешне тогда он ничем не выдал себя, и даже хохотнул для приличия вместе со всеми гостями.

Но про себя подумал – чёрту душу продам, но тебя убью, а жену твою иметь буду долгими ночами на твоей могиле! …. …

Заседание Совета Ставки было назначено на тринадцать.

Но собравшихся в предбаннике генералов в зал отчего-то долго не запускали – дежурный офицер сказал, что в зале работают специалисты-взрывотехники с обычной рутинной проверкой, а задержка еще происходит оттого, что Старцев и Данилов синхронно задерживаются – оба звонили из своих штаб-офисаов, но ожидаются теперь с минуты на минуту.

Генералы курили, развлекались предложенными прохладительными напитками (в ассортименте), рассказывали друг-другу анекдоты из своей прежней, богатой сексуальными историями – гарнизонной жизни.

Только генералы Долгов и Гречушников стояли поодаль и не принимали участия во всеобщем веселье.

В тринадцать сорок, когда было уже выпито два ящика боржома и ессентуков семнадцатого номера, когда было рассказано и обхахотано сто сорок пять анекдотов про задницу, прибыли Старцев и Данилов.

Оба синхронно с противоположных коридоров.

Как сговорились что ли!

– А где Цугаринов? Что-то Цугаринова третий день не видно, на спецзадании что ли? – поинтересовался генерал Задорожный.

Ему не ответили.

Всех попросили рассаживаться.

Председательствовал Старцев.

Он объявил повестку заседания.

Доклады начальников департаментов, обобщающее резюме Командующего и потом – особый доклад Заместителя Командующего… Всем по пятнадцать минут.

Первым докладывали:

Ерохин и Бочкин,

Потом – Грабец, Мижулин, Заробко,

А за ними -

Мельников и Луговской.

Ерохин – начальник разведки Западного ТВД доложил о состоянии дел в Европе.

Картина была безрадостная.

Европа сдалась без какого-либо сопротивления.

Теперь в Мадриде и в Монте-Карло Ходжахмет вел политические переговоры о будущем устройстве Европы…

– Я обращая ваше внимание, товарищи, на то, что Ходжахмет намеренно и подчеркнуто отделяет Британию от континентальной Европы, – подчеркнул Бочкин, – это важный аспект для понимания политики Ходжахмета.

– А как с сопротивлением? – поинтересовался генерал Задорожный.

– Каким еще таким сопротивлением? – переспросил Бочкин.

– Ну, резистанс французский, как во Вторую мировую, – пояснил Задорожный.

– Ну ты даёшь! – покачал головой Старцев и знаком предложил Бочкину садиться.

Грабец и Мижулин докладывали по состоянию наших резервных сил.

Была связь с двумя лодками в Атлантике и с двумя лодками в Тихом океане.

Лодка, что находилась подо льдом Северного Ледовитого, на связь не выходила с четверга.

– Какой у них ресурс? – спросил Старцев.

– Две три лодки вышли в моря за неделю до катаклизма, и поэтому имеют еще достаточно ресурсов для продолжительного автономного плавания, но двум лодкам пора возвращаться на базы, ресурсы их подходят к концу, как по продовольствию так и по усталости экипажей.