В лагере, где преподавал взрывное дело Ходжахмет – курсантами были одни лишь девушки.

И всех девушек обязали закрывать лицо.

Не из-за того, что так велит закон Шариата, а скорее потому, что тут могли быть внедренные агенты ФСБ, которые потом вполне могли по памяти восстановить фотороботы курсанток, будущих девушек – снарядов.

Распорядок жесткий. Молитва пять раз в день. Еда – три раза в день. Подъем, молитва. Утренние теоретические занятия. Молитва. Завтрак. Снова занятия. Потом обед и практические занятия на полигоне. Снова молитва. Еда. Занятия. И так до позднего вечера.

Кроме Володи-Ходжахмета – остальные преподаватели – арабы или турки. Уроки вели на русском языке. Это не Афганистан – это Чечня!

Преимущественно крутили специальные видеофильмы. Но и много показывали на учебных стендах и муляжах. Спонсоры на обучение денег не жалели.

Инструкторы требовали, чтобы девушки делали записи в конспект. Но не все девушки, как выяснилось, умели писать.

– А вы рисуйте, – сказал на это Володя Ходжахмет..

У преподавателей, как и всех курсанток, были клички. Или, говоря официальным языком – позывные. У одной курсантки, например, был позывной Красная Шапочка.

Почему Красная Шапочка? Потому что красивая, наверное. Клички курсанткам не Володя давал, это была обязанность начальника безопасности.

Начальник безопасности лагеря, позывной Смоки, когда их привезли – пять новеньких курсанток, особо не раздумывал, когда сказал:

– Ты, красивая, будешь теперь Красная Шапочка, а имя свое старое – забудь, и как выйдешь отсюда, паспорт мы тебе дадим уже совсем на другую фамилию… Если выйдешь…

Девушки друг с другом почти не общались. Красную Шапочку поместили в палатку с маленькой остроносенькой курсанткой по кличке Белка. Белка чем-то напоминала Красной Шапочке ее младшую сестренку, оставшуюся в Дикой-юрте… Такая же маленькая. Может, чуть постарше. Белка как раз и не умела писать. Ей Ходжахмет и посоветовал больше рисовать. Красная Шапочка заглянула к Белке в конспект и увидала там среди каких-то немыслимых каракулей – красивые рисунки домов и деревьев. Домашних животных и цветов…

Белка постоянно отвлекалась на посторонее. Когда Ходжахмет или его сменщик Ливиец рассказывали, как закладывать мину под автомобиль или как минировать железнодорожные пути или телеграфные столбы, рисуя схему закладки боеприпаса, Белка начинала рисовать рядом с рельсами цветы и бабочек на этих цветах. Ребенок!

Красная Шапочка добросовестно хотела выучить всю науку о взрывном деле. Она тянула руку, как в школе, когда ей было непонятно. И Ходжахмет терпеливо повторял.

– Инициирующие взрывчатые вещества, к которым относятся азид свинца, красный фосфор, гремучая ртуть и другие химические соединения, будучи заложенными в небольшом количестве в детонаторы фабричного производства, призваны инициировать взрыв более инертных или бризантных взрывчатых веществ, таких как тринитротолуол, аммонит, аммонал, динамит, пластид и так далее… В инициирующих взрывчатых веществах в подрывном деле используется их способность взрываться от нагревания, трения или удара. По этому принципу и действуют различного рода детонаторы, электрические, огневого способа подрыва и ударного механического.

Держа в руках тоненькую блестящую трубочку электродетонатора, Красная Шапочка спросила:

– А если на задании я потеряю детонатор, то я могу его чем-то заменить?

Курсантки с завязанными лицами обернулись к ней двумя десятками черных глаз.

– Это хороший вопрос, – сказал Володя Ходжахмет, – но вы старайтесь не терять детонатора.

– А если откажет? – не унималась Красная Шапочка.

– А на случай отказа в минах мы предусматриваем дублирующие системы подрыва. Так, в четырехсотграммовой шашке заводского изготовления, как вы заметили, делается три гнезда для ввода детонаторов, а в пластидовый заряд можно вставить сколько угодно, хоть десять… Один – да сработает!

Красной Шапочке очень нравились занятия по огневой подготовке.

Девушек учили стрелять из пистолетов. Из пистолетов почти всех систем и калибров, что использовались в современных армиях и полицейских подразделениях.

Ей нравилось стрелять из "макарова". Он был такой… Такой… милый… И когда после стрельбы она разбирала его, он так приятно пах пороховой гарью.

Она любила тереть его. Терла белыми ленточками ветоши. Терла, как терла бы любимые места у своего мужа… или ребенка, если бы он у нее был.

Она прищуривала левый глаз и легко нажимала на спуск. И каждый раз, нажимая на спуск, представляла себе русских. А впрочем, мишени и были изготовлены таким образом, что на силуэт были наклеены большие фото их политических вождей.

Ельцин, Кириенко, Черномырдин, генералы Трошев, Казанцев, Пуликовский.

Бах! Попала. Бах! Еще раз попала.

У нее получалось лучше всех. И она гордилась этим.

А не нравились ей занятия по рукопашному бою.

Когда становились в пары, ей всегда доставалась Белка. И Красной Шапочке было жалко причинять Белке боль. Но инструктор Ходжахмет строго следил.

– Чего бьешь вполсилы? Думаешь, если мент тебя в Москве в метро прихватит, он тебя жалеть будет? А ну бей, как следует! Бей, говорю! Иначе засыпешься, сорвешь операцию, и сама зазря пропадешь, и в рай не попадешь!

Вряд ли Ходжахмет верил в рай. Вряд ли… Но приходилось слушаться, и она била что есть силы.

Лучше было, когда тренировались на манекенах. Манекены были одеты в форму столичной милиции. И девушки от всей души лупили податливых ментов ногами в пах и без жалости швыряли их через спины на землю, ударом ноги добивая в пластмассовую голову, жутко при этом крича:

– Кийя! Кийя! Кийя!.

На втором практическом занятии Белке оторвало кисть руки.

Задание было самым простым. Каждой курсантке выдали по двухсотграммовой тротиловой шашке, детонатору и куску огнепроводного шнура. Отрабатывали огневой способ. Самый первый и самый простой.

Сперва у столов специальным ножом каждый приготовил огнепроводную трубку. Один срез прямой – этим концом в детонатор, другой срез косой – к нему приставится спичка…

Ходжахмет осмотрел у всех, кивнул, продолжайте, мол…

Потом подошли на огневой рубеж. Каждая из девушек к своей ямке. Снарядили заряды.

Ходжахмет скомандовал:

– Зажигай!

Красная Шапочка чиркнула коробком по прижатой большим пальцем спичке. Шнур начал куриться.

– Клади! – скомандовал Ходжахмет.

Девушки стали класть заряды в ямы. Каждый в свою. Отходить без команды и, тем более, отбегать было нельзя. У Белки что-то не заладилось…

– Все ждем, никто не нервничает, все ждем, – спокойно говорил Володя Ходжахмет.

Шашка, положенная Красной Шапочкой, лежала у самых ее ног. И белый дымок вырывался уже из середины и без того недлинного шнура.

– Все ждут, все ждут команды, – спокойно твердил Володя.

И вдруг – рвануло!

Рвануло – и крик! Ужасный крик.

Девушки – кто попадал, кто врассыпную… Потом почти одновременно сработали девять шашек, заложенных в ямки. Дробью, как канонада на салюте.

Красная Шапочка и не такое слыхала, когда их село пять дней бомбили… Но вид Белки с оторванной кистью вверг Шапочку в состояние ужаса. Она вдруг совершенно отчетливо представила себе, что это ее младшая сестра…

– Айсет! – крикнула Красная Шапочка, – Айсет, не умирай, я тебя сейчас перевяжу…

Белка лежала на спине. Совершенно бледная, как белая крахмальная простыня.

Лежала и глядела на Красную Шапочку своими огромными черными глазами. Ей уже не было больно.

Володя сделал ей два укола промедола, наложил жгут, перевязал. Теперь ждали санитарную машину.

– Белка, – позвала ее Красная Шапочка, – Белка, теперь ты поедешь домой…

– У меня нет дома, – ответила Белка еле слышно, – у меня нет дома, мне некуда ехать…