Жители третьего дома с улицы Терриякки расположились в огромной уютнейшей гостиной. Бабушка Аделия сладко дремала в удобном кресле-качалке, а Томас играл с Бертом в Огонёк. Суть игры заключалась в том, чтобы один участвующий с помощью считалочки выбрал того, кто станет следующим рассказывать страшную историю. Обычно в Огонёк играло по пять-десять человек, но так как братья мало с кем дружили, им было не кого позвать к себе домой, особенно, в день Тумана. После очередной истории от Томаса младший произносил заветные слова:

Туман густой, опасность в нем,

Тварь скрылась, мы её найдем.

Один, два, три - ты бойся, ты страшись,

Четыре, пять – её ты берегись,

Шесть, семь – вдали есть огонёк,

Восемь – воск у свечи подтёк,

Девять – ты к свету не спешись,

Десять – а ну-ка обернись!

Эти восемь коротких строчек в исполнении Берта всегда вызывали у Тома некую необъяснимую дрожь, они звучали ужасно и пугающе. Казалось, это и не считалочка вовсе, а угроза или предупреждение о том, что каждый человек в Короне в опасности, стоит ему выбраться из комфортной квартиры…

В крошечном, однако греющем камине за чугунной решеткой тихо потрескивали дрова. Света от него исходило недостаточно, поэтому ребята зажигали так называемые долгие свечи. Братьям это было на руку, ведь рассказывающий в Огоньке обязан передвинуть горящую свечу к себе поближе. Данное действие придавало игре нечто особенное, магически-мистическое.

И ничего плохого не случилось бы в ту тёмную зимнюю ночь, если бы Берт не произнёс следующее:

— Я устал играть в Огонёк. Это всё тысячу раз повторяется, а новые истории заканчиваются. Скукотища смертная. Том, а пойдём гулять по Туману?

Томас удивился словам брата, ведь бабушка Аделия строго запрещала выходить из дома в Туман. Да ещё и ночью, без присмотра.

— Но, Берт, нам нельзя выходить на улицу, там же сейчас бродят пугающие монстры, — прошептал Томас. — Мисс Ферлоу, моя учительница точных наук, всегда так говорит. По её словам, те монстры воруют и ребят, и взрослых, уводят их далеко-далеко от родного дома, моют, кормят, посыпают специями, а затем съедают, не оставляя ни одной косточки! Тебе так надо оказаться в пасти неизвестного чудовища? Что станет делать бабушка, когда узнает, что тебя сожрали?

Младший брат беззвучно и демонстративно рассмеялся, после чего покрутил указательный палец у виска и спросил Томаса.

— Ты и правда веришь в бредовые россказни взрослых? Нам же нагло врут! Не бывает никаких монстров, это всё несуществушка и глупость, придуманная для того, чтобы неразвитые дети ели кашу и суп и сами делали домашние задания!

У старшего лицо запылало жаром от негодования. Он не понимал наивности Бертрана.

— А как же Мисс и мистер Тригсы из шестого дома? Они исчезли всего пару месяцев назад! Как и старушка Кринкс из одиннадцатого!

Но младший брат решил идти до конца и протянул.

— Никто ничего не знает до конца, Томи. Тригсы могли резко переехать в Тинсан или Ингрид, а старушка Кри была стара и, скорее всего, где-то больно упала, оступившись, скатившись с пологого холма в лесную чащу, ударившись головой о камень и отправившись к Власу. А догадки насчёт того, что их съели монстры – чушь несусветная!

— Если так считает только Бертран Гринбейл, не значит, что его точка зрения верна! Сам сказал: никто ничего не знает до конца, значит, и ты не можешь знать всей правды, — заметил Гринбейл старший.

— Послушай меня. Хоть я и младше тебя, я понимаю, что монстров не существует. Также говорят учёные из газет: существование чудовищ в принципе невозможно, — вновь попытался образумить брата Берт.

Он полагал, что Том слишком глуп и ходит на поводу у окружающих. Как в семь кругов можно верить в существование существ, которыми пугают непослушных малявок детсадовского возраста? Добавлю, что в Онфосте маленьких ребят от трёх до пяти кругов никто не хотел воспитывать, даже сами воспитатели.

— Даже если туманных тварей не существует, скажи мне, зачем отправляться на улицу ночью, когда ничего в округе не видно, даже ближайший уличный тротуар?

— Не могу объяснить, — признался Бертран, чеша затылок, — меня словно что-то тянет туда, манит, как мухоловка толстых зелёных мух, поэтому и хочу проверить: вдруг судьба зовёт меня!

С подобными словами младший Гринбейл поднялся с ковра и поманил Томаса к входной двери. В Онфосте они не запирались на туманные ночи, чтобы люди, случайно попавшие в передрягу, могли укрыться в ближайшем здании. Скажу честно, в Короне бессмысленным поступком считалось оставлять двери открытыми, ведь выломать их просто так не составляло лишнего труда. Поверьте, я пробовал.

— Стой! — шикнул старший. — Куда ты собрался?

Но поздно, и ничего не осталось Гринбейлу, кроме как следовать за взбалмошным братом. Берт шагнул на улицу, а затем потонул в густой дымке, что в мгновение обняла тело ребенка и укрыла, словно пена для ванной, после она принялась заползать в молчаливый дом. Томас в спешке схватил чёрное меховое пальто и выбежал за Бертом.

— Ну и куда теперь? — поинтересовался Том. — Главное – не отходи от меня!

Но младший уже удалился от входа, а издалека донёсся удовлетворенный хохот.

— Я уже давно не маленький Томи. Давай сыграем в прятки! — послышалась очередная неразумная идея брата.

— Не думаю, что это хорошая идея, в такую погоду играть в прятки то же самое, что и смертный приговор.

Однако и здесь Бертран, как всегда, не послушал Тома и начал напевать обоим известную считалочку: “Туман густой, опасность в нем, тварь скрылась, мы её найдем”. Старший не понимал, что задумал его полоумный брат, но от раздражающих строк у мальчика по спине побежали мурашки.

— Эй! — прикрикнул он, обращаясь к младшему. — Это не шутки, пойдём домой скорей, пока бабушка не заметила наше отсутствие. И ещё я замерзаю!

В нескольких футах раздалось лишь: “один, два, три - ты бойся, ты страшись, четыре, пять – её ты берегись”. А затем крик. Звонкий, истошный, но короткий. Затем воцарилась тишина. Туман начал резко давить на Томаса со всех сторон, у мальчика задрожали ноги. Томас волнительно закричал в темноту.

— Бертран? Бе-ертран! Где ты? Хватит играть, я знаю, что ты где-то тут!

Безмолвие. Вдруг во тьме загорелся непонятно откуда загоревшийся жёлтый свет. Томас ошарашено уставился на него, а в мыслях промелькнуло: “шесть, семь – вдали есть огонёк”.

“Нет, не может же эта дурацкая считалочка сбыться. Монстры не сущестуют!” — надеялся старший брат, но, когда свет на секунду пропал и появился вновь, только ближе, задрожали не только коленки, но и ладони.

“Восемь – воск у свечи подтёк”.

Где же Бертран? Скорее всего, он стоит за углом и хочет разыграть старшего брата. И крикнул младший, чтобы напугать Томаса. Но ведь старший всё знает, шутка не удастся, правда ведь? В Тумане раздались шаркающие шаги, огонёк приближался всё ближе.

“Девять – ты к свету не спешись”.

Мальчик не смог это терпеть и ринулся прочь, подальше от безопасности и спокойствия, дальше, дальше от света, в тёмный, непроглядный, влажный туманный смрад!

“Десять – а ну-ка обернись!”

Что-то резко вцепилось в плечо Томаса, отчего мальчишка в ужасе завопил.

— О, Великий Влас! Томас! Почему ты не дома в такое время?

Перепуганный парнишка семи кругов узнал в “монстре” Скобеля Тарасовича, шварца улицы Терриякки. В своё время старик, обладавший значительной широкоплечностью, спас не одного заблудшего, за что получил орден Золотого наблюдателя. Старик был, как всегда, в чёрно-белом костюме, а на голове вместо шапки возвышался цилиндр с заплаткой. Скобель никогда не снимал рабочую одежду, хотя Гринбейл заметил, что старик ёжится от промозглой зимней погоды. На усах застыли снежинки, а лицо приобрело бледно-голубой оттенок. В руках у Скобеля находился самый настоящий газовый фонарь, а никакая не свеча из злого, проклятого стишка. Малыш Томи прижался к спасителю, и слёзы невольно вырвались на волю.