Враждебные гвардейцы наступали. Они поднимали многочисленных пленных с плитки, завязывали им запястья, уменьшая шансы получить отпор, и грубо толкали жертв прочь из Онфоста по Широкой тропе.

Вторая часть солдат торопилась настигнуть бедных-несчастных. И ей это удавалось. Простецким мимолетным взмахом копий они лишали горожан жизни, заставляли и оставляли людей биться в асданошевых конвульсиях, истекая алой лужей. Опущусь в метафоричность и выражу собственное, что важно, мнение: за многокруговую Свободу на Площади Свободы горожане расплатились кровью. Нет, не сдали её, получив два часа на отпуск, нет. А потеряли её навсегда, словно первую любовь. Они оставили Короне не труд и не счастливую светлую память будущим поколениям, а лишь пустое, иссохшее тело. Буквально.

— Смотри! — испуганно прошептал Джим Логан, страшившийся молвить хотя бы фразу о происходящем. — Мой отец! Джеймс! Он в порядке и сдался в плен.

И верно – Джеймс Логан, понурившись и сгорбившись, следовал за злодеем с острой палкой. Руки его закрутили стальной проволокой, к которой присоединили цепь – чтобы “собачка” далеко не убежала.

К сильному удивлению Гринбейла, в десяти футах от Джеймса мучилась бабушка. Её широкие запястья с трудом заковывали, а она обеспокоенно оглядывала Площадь Свободы. Наконец, взгляды Томаса и Аделии встретились и та с тревогой и мольбой выпучила глаза. Она незаметно для заговорщика зашевелила губами. Томас не сообразил, что именно пробормотала женщина в отставке, но точно понадеялся на “убирайтесь из города как можно быстрее” и “беги, беги, словно ветер”.

Несколько мгновений спустя женщина грустно отвернулась от внука, дабы не привлечь ненужных расспросов и, подгоняемая жестоким солдатом, поковыляла прочь из Онфоста, за границей которого она уселась в большую карету, обитую чистейшем светоярским золотом с настоящими горделивыми дикими лошадьми. Сразу приспособление для передвижения трудно было заметить – оно скрывалась за спинами группы злодеев. Отец Логана и ещё восемь союзников по несчастью забрались туда же, остальные пленники залезли в следующую “машину”.

А Неизвестный и Крыс стояли с ровными спинами посреди бегущих туда и обратно людей и, скорее всего, наслаждались происходящим. Им наверняка нравились мучения и чужие смерти, но почему же подобного рода ненависть вообще появилась и откуда ворвалась в когда-то чистые души взрослых убийц. Последний из злодеев пританцовывал при виде страха и ужаса, который виднелся на каждой улочке северного городка. Строй из солдат проредел, а Менгель, двоица, троица, дамочка и карлик бесследно исчезла, будто их и не существовало.

Часть армии, заключившая всех заключённых и пресечившая любые пресечения, разделилась на небольшие группы, построилась по парам и маршем поспешила вглубь на Саранди и Широкую улицу. Остальные одиночки, продолжая хранить горящие горячие факелы при себе, прошагали в сторону Недтерринг, Терриякки и остальных улочек, перечисленных в данной сказочной и, конечно же, крайне жестокой рукописи. Знаете, если вам заявят, что рукописи не горят, перестаньте общаться с тем человеком. Они ещё как горят. Как и город, большая часть которого состояла из камня. Над Онфостом появились первые клубы чëрного, как доспехи злодеев, дыма. Атмосфера стала довольно угарной благодаря пламени, постепенно расползающемуся по домишкам. Пламя ненависти. В нём смешалось всё: и пот, и кровь, и безнадёга, и чьи-то головы вперемешку с древесиной и обозревшими швондерами, начавшими выползать из душных подполов. Попасться испуганным насекомым в то тëмное время – самоубийство.

Взволнованный Джим ткнул товарища в плечо и сказал.

— Думаю, пора нам вставать на ласты.

— Тогда куда мы отправимся? – изумлённо спросил Гринбейл. В Онфосте оставаться нельзя – слишком много смертельных угроз.

— Ближайший отсюда город – Тинсан. Доберемся до него – сможем предупредить о нападении. — серьёзно ответил Логан. — Надо торопиться, возможно и его Неизвестный захочет сжечь.

— Но как мы туда доберемся? До него минимум тридцать вёрст!

— На наших двоих! — серьёзно заявил Джим. — За два дня дойдём, а необходимые вещи, слава Власу, мы уже собрали заранее. Ты со мной?

— А какой смысл? — мрачно отозвался Гринбейл. — Наших близких забрали в плен, а заговорщики на наших же глазах лишили жизни человек двадцать. Да ты погляди на это! Площадь Свободы окроплена кровью и наполнена нестерпимой болью! Мы давно могли погибнуть там, если бы я не выяснил информацию, что в итоге не пригодилась никому отсюда! Посмотри на обученность личностей под белыми масками! Города падут под их натиском в ближайшие дни! И никто не заметит подвоха с лжешварцами, как не заметил ты.

— Так! — пробурчал Логан. — Соберись, тряпка! Мы что-нибудь придумаем! Взгляни: наши родные хоть и в плену, но живые и главное здоровые до поры. И подумай о будущем! Если Онфост падёт, то стоит постараться помочь родным. Отправимся в Тинсан пешком, а затем предупредим леннов и шварцев, доберёмся до Властителя Норша и спасём мир от тирании. В общем, план прост.

— Ты прав, — подумал Томас. — Уверен, что взрослые не справятся без нас, а если мы попытаемся их спасти, то они получат шанс, зависящий только от них…

— То-ом, — шикнул Джим.

— А вдруг нам снова не поверят, что тогда?

— Том! — вмазал Логан по плечу Гринбейла.

— Да что тебе? — отозвался тот.

А совсем рядом появились два солдата, чьи доспехи сияли в свете фонарей и факелов. Эти двое разговаривали на современном языке.

— Ты слышал? Мне кажется, здесь кто-кто есть!

— Ага, я слышал детские голоса. Сам знаешь, нельзя оставлять непленных в живых. Они ведь могут донести информацию о восстании.

Злодеи кивнули друг другу, разделились и, приготовив копья к их копьиному делу, с разных сторон зашли за фонарную колонну. Никто там не скрывался.

***

— Вовремя ты их заметил, — похвалил товарища Томас.

— А что ты хотел. Мой отец всегда учил меня быть настороже.

Ребята целых двадцать минут петляли от одного здания к другому, скрывались за лавочками, кадками с деревьями. Где же они находились сейчас…

— Вперёд на Шлопс, — скомандовал тогда Джим. – Там мы сможем перелезть через ограду. Не идти же по Широкой тропе.

И мальчишка бесшумно сорвался вперёд. Томас верно последовал за товарищем…

Короткий перенос в прошлое у нас получился, друзья мои. Однако правильный и необходимый. Поэтому продолжаем.

Уже второй раз за день Гринбейл шёл по улице богачей, и в такой же находился опасности. Хотя нет, оказаться в лапах врага после вторжения совсем не составляло труда. Осторожно лавируя, перебегая от одного фонарного столба к другому, мальчики пытались не попасться на глаза чёрным солдатам, марширующим по городу.

Каждую минуту позади слышался душераздирающий и одновременно истошный крик, заставлявший сердце подростка сжиматься. А ведь если подумать: почему люди сбежали от страха и не остались сражаться за дом? Разве не жалко им свой милый северный городок? Из-за страха и собственной жалости.

До ограды оставалось немного, но мальчики остановились, увидев следующее.

У небольшого одноэтажного дома с потрескавшимися фиолетовыми стенами и одиноким пожелтевшим цветком на подоконнике (странно, что подобное бедное строение находилось на Шлопс) стояла старушка с мягким лицом, уже одетая в зелёную ночнушку. Она не спешила убегать и, по-видимому, глядела на клубы чёрного дыма. Странно, что её ещё не поймали воины в цилиндрах.

— Извините, а почему вы не бежите, как другие? — взволнованно пожалел Томас старушку. — Может быть, вы не знаете, но на Онфост напали и теперь город пытаются сжечь!

Жительница облупленного дома не стала вопить после данной кошмарной информации, она лишь добро кивнула, тепло улыбнулась и мягко произнесла.

— Спасибо за твою заботу, дорогой, но мне никуда не нужно бежать. Я нахожусь у себя дома.

Эта фраза вызвала у мальчиков искреннее удивление и настоящее негодование. Томас не смог понять и спросил.