— Да, — подтвердил Томас. — Карга Крунсберг снова вляпала мне онс за то, что я не смог объяснить ей теорию двойного времени в настоящем прошедшем будущем.

Делия отодвинулась от внука и уставилась на него с выпученными глазами. Томас понимал: в этот вечер враньё, к глубочайшему счастью, удалось, ведь на самом деле кудрявый подросток не выучил правописание некоторых слов.

— О, Великий Влас, Томас! — обеспокоенно протянула Аделия. — Чему вас в школе только учат? Да я на своём веку чуши подобной не слыхала и уж точно не надеялась услышать до смерти! Неужто глава Образовательной Палаты Короны окончательно слетел с катушек? Ему же всего лишь девяносто шесть кругов!

— Ба, может мы уже войдём в дом, а не станем обсуждать высокопоставленных хрычей на улице? — проявил толику мудрости Гринбейл.

— О, мальчик мой, конечно! — старушка перешла на шёпот. — Только не называй людей хрычами, будь культурным. Разве я не учила тебя этике? А то не знаешь, кто и как воспользуется информацией, подслушанной из подворотни. Всегда следует быть начеку!

Гринбейл иногда считал бабушку зацикленной: кто же в здравом уме решится подслушивать женщину в отставке и её неродного внука? Да и кому на Терриякки вообще важна чужая жизнь? Но всё-таки уставший за день мальчишка мечтал попасть домой. Он замёрз за то время, пока прогуливался от школы. Тогда Томас в компании Аделии покинул затуманенную улицу, крепко притворил за собой дверь и пару раз повернул ключ в ржавой замочной скважине.

Когда снаружи восторжествовал покой, прерываемый только воем ветра, старик с раскрасневшимися щеками, Мистер Спайсер, полный недовольства и к тому же не на шутку продрогший, убрал подзорную трубу и механизм, усиливающий звук извне, и с горечью захлопнул чердачное окно дома №6, тем самым, завершив своё тайное наблюдение. Онфост часто полнился слухами, но ничего особо захватывающего, как, например, закрытие входа и выхода в Тинсан осенью из-за некой непредвиденной ситуации, Мистер Спайсер в нём не находил. Правда, тремя-четырьмя неделями ранее похищали какую-то девчонку, однако из той статьи раздуть сенсацию не получилось. Даже его начальнице по репортёрничеству в единственной в Онфосте газете, Миссис Фифине Фифнинс, это не удалось.

Но Туман не ждал, пока какой-то журналист скроется с крыши, а продолжал с едва слышным шипением заползать в город. Вокруг восторжествовала неясная тьма.

Очутившись в практически неосвещённой прихожей, Гринбейл отложил рюкзак в сторону, повесил старое пальто на вешалку и принялся снимать мужские туфли, сильно жмущие уже второй период.

— Томас, поведай мне, что может быть сложного в догородском? В те ностальгические дни, когда я училась в горревской школе для одарённых, учитель ставил мне в дневник исключительно фифты! В круге также выходила высшая оценка. Язык этот достаточно понять, и тогда любая задача будет по плечу.

Мальчик растерянно ответил, вспомнив яростное лицо Одри, вопящее на крохотную Марго, забывшую верную форму глагола.

— Я бы тоже получал хорошие оценки, если бы не Мисс Крунсберг! Возможно. Она специально спрашивает вопросы на темы, которые я забываю или не проходил! Но когда поднимаю руку с желанием получить хорошую оценку, старуха пропускает меня!

— Томас, — укоризненно цокнула бабушка, качая головой. — Никогда не груби людям так, особенно, в их присутствии. В крайнем случае, дождись момента, когда я окажусь рядом. Без бабули нельзя оскорблять окружающих! А если у них под рукой окажется нож или револьвер? Я не успею вовремя оглушить их скалкой!

Гринбейл не всегда понимал: шутит Аделия или нет, но всë-таки выбирал первое. Конечно, она обожала юмор и связанные с ним вещи, кто их не обожает?

— По твоим словам, Миссис Одри на вас опыты ставит! — рассмеялась женщина в отставке. — Кабинет догородского – секретная лаборатория злого и сумасшедшего учёного, а вы его подопытные крысы, проданные в рабство на десять кругов обучения.

— Не исключено, — не растерялся Томас. — Никто до конца не знает, что именно коварная Одри Крунсберг задумала и какие козни строит против бедных детишек, которым даже не предоставили выбор, с каким преподавателем работать!

Гостиная дома №3 являлась тем, как прозвали её регулярные посетители, а именно “наиболее уютным уголком Онфоста”. Громадное помещение, занимавшее собой практически весь этаж, объединяло кухню, отдыхательную и умывательную комнаты. Ещё там в камине постоянно горели ненужные деревяшки. Прирученный огонь наполнял комнату теплотой и запахом паленого дерева вперемешку со вкусностями. Вот и в данный вечер до чуткого носа Томаса донёсся сладкий запах финикового печенья, которое частенько готовила Аделия. Рецепт не требовал баснословных трат, и итог нравился как хозяйке дома, так и мальчику, мечтавшему о сладкой жизни. Финиковое печенье прозвали “уделом бедняков”, однако бедняки от этого не расстраивались. Чем больше осуждения со стороны богачей, тем больше фиников.

— Только что испекла твои любимые “Финсы”, — сообщила бабушка. — Кстати, решила маленько изменить рецептуру печенья, поэтому теперь они не рассыпаются от малейшего дуновения или прикосновения. Ах, да, забыла рассказать: я купила на Площади Свободы почти испорченный шоколад и также добавила его в печенье.

На круглом дубовом (наиболее распространённом в Онфосте виде древесины) столике возвышалась объёмная, расписанная синими и зелеными красками тарелка, на которой едва сохраняла баланс резко растущая вверх гора из наготовленного печенья. Томасу на мгновение показалось, что она вот-вот рухнет, а еë части разлетятся по всей комнате. Однако возвышенность из удовольствия замерла, словно ледяная глыба.

— Хоть ты у меня и ученик не очень хороший, но, как говорят в народе: не съешь предложенное – швондер за тобой доест, а затем превратится в ужасающую тварь и обглодает тебя до косточек. Потом, естественно, и их догрызёт.

Гринбейл “аккуратно положил” портфель (в значении “небрежно отшвырнул”) и наскоро помыл руки в ржавом и единственном в доме кране. Затем мальчик вытянул со специальной полки для утвари личную белую чашку с нарисованным на ней уличным фонарëм, отчасти стершимся, налил кипяток из чугунного котелка, подлил на редкость терпкую остывшую заварку и бросил кубик сахара. К тому же Томас не понимал тех людей, кто постоянно кряхтел следующее:

— Уважаемый, но перед вами уже лежит сладкое. Зачем добавлять что-то ещё? Неужели вы планируете растолстеть до невиданных размеров, а после надуться, как шар, и воспарить к облакам?

Чаще всего это произносили сварливые господа и дамы, которые в пустой жизни испытали лишь печаль, скорое взросление и диабет сладкой степени.

По гостиной разлетелся дурманящий запах лесных трав и черники, ненадолго затмивший шоколад и финики. Заварку выращивали прямо в еловых лесах, окружающих Онфост, что позволяло его жителям покупать продукт по сбавленной цене. Чашка Аделии, та, что была с оттенком зелени, уже заняла привычное место на послешкольном чаепитии. Гринбейл уселся на слишком детский для него стул, положил ногу на ногу так, чтобы совсем неджентльменскую выходку не заметила его бабушка, и принялся хватать успевшую остыть вкуснятину, медленно отправлять её в рот. Печенье стало твёрже, чем раньше, но одновременно с этим и более тягучим благодаря шоколаду, а также не очень солёным – значит, бабушка не перепутала банки с солью и сахаром.

— М-м-м, — изумился Томас с набитым шамкалом. — Это великолепно!

— Я гляжу, что ты оценил мои старания! — обрадовалась женщина в отставке.

— А то! Ты превзошла любые мои ожидания! — честно признался мальчик, дожевав печенье. — Такое чувство, что мы едим сладости, купленные в Сладком городке Мистера Чокка.

Бабушка тяжело вздохнула.

— Сколько раз я должна говорить тебе, Томас. Твой Мистер Чокк – вор и шарлатан, которого волнуют только деньги. Благодаря статье какой-то там Фифины его магазин прославился, а цены и вовсе повысились из-за большого спроса. Сам знаешь: некоторые особо богатые особы из Тинсана, Анфоста и так далее тратят по сотне тумагустов за торт!