«Вероятностная модель Огненного Шара», «Тензорное поле Ледяной Стены», «Топология Портала»

На столе, рядом с мощным игровым компьютером, царил такой же контролируемый хаос. Разобранные радиодетали, материнские платы, катушки проводов лежали рядом со стопкой книг. Но это были не школьные учебники. Это были университетские монографии: «Теория хаоса и нелинейная динамика», «Введение в квантовую физику», «Абстрактная алгебра». И посреди всего этого, словно странный, самодельный алтарь, стояло несколько приборов из проводов, конденсаторов и непонятных мне кристаллов, соединенных с осциллографом.

Пока Сергей пытался откапать ноутбук среди завалов рабочего стола, я медленно прошел по комнате, чувствуя себя так, словно попал в лабораторию безумного гения.

И тут мой мозг, мой собственный системный анализатор, начал соединять точки.

Я вспомнил эксперименты Бошки в игре. Его восторженные крики:

«Это не магия! Это гениально исполненный DoS-флуд!»

Его безумные заклинания с непредсказуемым эффектом. Его радость при виде «интересной переменной» в лице Праведника. Его одержимость не просто магией, а ее фундаментальными законами.

В моей голове что-то щелкнуло. Громко. Болезненно.

Бошка это Богдан.

И он был не просто «сумасшедший маг». Не просто «хаотичный игрок». Он был математическим гением, для которого «Этерия» была не игрой, а самой сложной и красивой математической задачей из всех, что он видел. Его «хаотичность» была не случайной. Это были эксперименты. Попытки найти скрытые паттерны в сложнейших системных процессах, управляющих миром. Он не нарушал правила, а искал их первопричину, аксиомы, на которых они были построены, пытаясь переписать саму математику этого мира.

Мой взгляд зацепился за одну из блок-схем на стене. Это была невероятно сложная структура, описывающая звуковые волны. Рядом — формулы резонанса, графики частот, расчеты затухания. И внизу, выведенное аккуратным, почти каллиграфическим почерком:

«Теория акустической энтропии в замкнутых системах».

Я смотрел на эту схему, и холодная волна понимания накрыла меня. Богдан, сам того не зная, искал ключ к главной загадке Подгорода. Он анализировал «диссонанс». Он пытался понять логику «поющих камней». Он был не просто игроком. Он был исследователем, чей уровень мышления был даже более абстрактным и фундаментальным, чем мой собственный. Я взламывал систему. А он пытался понять переписать ее законы физики.

— Нашел! — голос Сергея вырвал меня из оцепенения. Он протягивал мне ноутбук.

Я взял ноутбук, но мой взгляд все еще был прикован к формулам на стене.

— Сергей, — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более обыденно. — А Богдан… он в «Этерию» играет?

Сергей усмехнулся, усаживаясь на край кровати сына.

— А то! Он же меня на нее и подсадил. Говорит, что это самая элегантная симуляция, которую он видел. Играет там каким-то безумным магом. Ник еще такой дурацкий… Бошка. Целыми днями сидит, что-то там колдует.

Я кивнул, делая вид, что просто проявил вежливый интерес.

— А, Бошка. Да, кажется, встречал его в игре. Забавный парень.

Сергей просто пожал плечами.

— Бывает. Мир тесен, даже виртуальный.

Для него это не было чем-то необычным. Для меня же это открытие было сродни обнаружению еще одной, скрытой переменной в уравнении. Переменной, которая могла как решить всю задачу, так и привести к полному коллапсу системы.

Утро понедельника встретило меня холодным, безразличным светом московского неба.

Мы ехали в молчании. Сергей не задавал лишних вопросов, а я был слишком погружен в свои мысли, прокручивая в голове предстоящий разговор.

Машину пришлось оставить в паре кварталов от сияющего небоскреба «НейроВертекс-Тауэр», ближе свободных мест не было. Шпиль башни, теряющийся в низких, серых облаках, выглядел как игла, пронзающая небо.

— Ну, что, — Сергей нарушил тишину, его голос был непривычно серьезным. — Готов войти в клетку со львами?

— Нет, но придется, — ответил я, глядя на башню, которая казалась мне одновременно и крепостью, и тюрьмой. — По крайней мере, на этот раз я иду туда по собственному желанию.

Он кивнул, его взгляд был полон молчаливой поддержки, что была ценнее любых слов.

— Удачи, Андрюха. Я подожду здесь, в машине. Дай знать, как все пройдет.

Мы молча попрощались. Короткий кивок, крепкое пожатие плеча. Как перед боем. Я вышел из машины и направился к башне. Каждый шаг по холодному, мокрому асфальту был шагом в прошлое. Шагом в ту самую систему, от которой я когда-то сбежал. Возвращение блудного сына.

Огромный, футуристичный, стерильно-белый холл встретил меня тем же гулом деловой суеты, что и в прошлый раз.

Утро понедельника, начало рабочей недели. Сотрудники с бейджами, курьеры с боксами, посетители в дорогих костюмах — все это было фоновым шумом, безупречно работающим механизмом. Ничего не изменилось за это время. Я чувствовал себя так, словно добровольно вхожу в клетку. Но понимал, что это мой вынужденный ход в этой сложной партии.

Я подошел к стойке ресепшена, уже готовый назвать свое имя. Но девушка за стойкой, другая, но такая же безупречно-вежливая, как и в прошлый раз, подняла на меня глаза и улыбнулась.

— Андрей Игоревич, доброе утро. Вас уже ждут.

Она кивнула куда-то мне за спину. Я обернулся.

И увидел ее.

Она стояла у группы диванов, там, где я сидел в прошлый раз. Женщина лет тридцати пяти, в строгом, идеально сидящем деловом костюме темно-синего цвета. Длинные светлые волосы были собраны в элегантный узел. В руках она держала планшет.

Это была она.

Та же внешность, что и у аватара Елены в Туториале. Та же внешность, что и у Искры, появившейся в таверне.

Те же скулы, та же линия губ, те же умные, все понимающие голубые глаза.

Один в один.

Но это был не аватар. Не проекция. Это был живой, реальный человек из плоти и крови.

Здесь, в нескольких метрах от меня.

Наш мир и мир Этерии только что столкнулись. С оглушительным, беззвучным грохотом.

Наши взгляды встретились. На ее губах появилась легкая, едва заметная улыбка. В ней не было удивления. Не было шока. В ней было… узнавание. Она выглядела так, будто ждала именно меня. Словно наша встреча здесь, в этом стерильном холле, была не случайностью, а давно запланированным событием.

— Андрей Игоревич? — ее голос был спокойным и мелодичным, без малейшего намека на акцент или электронную обработку. Это был голос живого человека. — Меня зовут Елена, я ожидала вас. Прошу, следуйте за мной.

Я на мгновение завис, мозг взбрыкнул, отказываясь обрабатывать этот поток невозможных, противоречивых данных. Но я заставил себя двигаться. Заставил себя кивнуть. И пошел за ней, чувствуя себя так, словно Алиса, шагнувшая вслед за Белым Кроликом в самую глубокую и странную из всех кроличьих нор.