Отец сидел в своем неизменном кресле, глядя на нас поверх очередного инженерного дневника. Он кивнул, соглашаясь со своими же словами. Для него, человека, который всю жизнь говорил на языке систем и механизмов, моя логика была абсолютно понятна.

В этот момент завибрировал мой телефон. Кира.

— Они на месте, — сказал я, включая связь на специально захваченном ноутбуке. — Мам, пап, посмотрите. Я хочу вас кое с кем познакомить. Вернее, напомнить.

На экране появилось лицо Киры. Она была в простой домашней футболке, и это делало ее немного моложе чем на фотов мессенджере. А рядом с ней, заглядывая в камеру через ее плечо, появилось другое лицо. Пожилой мужчина, худой, с седыми волосами и теми же умными, живыми глазами, что и у его дочери. Я с трудом узнал его по фотографии. Валентин Лазарев.

Тишина, повисшая в нашей маленькой кухне, была густой и звенящей. Мои родители смотрели на экран, и я видел, как на их лицах удивление сменяется узнаванием, а затем — волной теплых, почти забытых воспоминаний. Почти двадцать лет…

— Валя?.. — первым нарушил молчание отец, и его голос, обычно тихий, дрогнул. — Не может быть…

— Игорь? Аня? — мужчина на экране подался ближе, всматриваясь в наши лица. — Господи… это правда вы?

Начался тот самый неловкий, но трогательный разговор старых друзей, потерявших друг друга на десятилетия. Они спрашивали, кто где живет, как сложилась жизнь. Говорили о здоровье.

— А Игорю в последнее время совсем нездоровится, — вздохнула мама, и отец лишь отмахнулся, но я видел, что это правда.

Потом разговор, неизбежно, переключился на нас с Кирой.

— Представляете, а мы с Андреем столкнулись в игре! — с энтузиазмом сообщила Кира. — Оказалось, оба в «Этерию» играем. Теперь вот вместе исследуем.

— Как в старые добрые времена, — усмехнулся Валентин, глядя на моего отца. — Помнишь, Игорь? Как мы с тобой вместе исследовали нелинейную механику.

Мы поговорили еще немного. Обменялись обещаниями обязательно встретиться в реале, созвониться еще раз. А потом попрощались.

Экран погас, оставив в нашей кухне теплое, но немного грустное послевкусие.

— Какая Кира стала красивая, — сказала мама, убирая чашки. — Но, Андрюша, она же совсем молодая. Для тебя.

Я опешил, а потом расхохотался. Громко, искренне, как не смеялся уже очень давно.

— Мам, ты что! Кира? Да у меня даже мысли такой не было! Она… она мне как напарник. Друг. Знаешь, в игре она, наверное, немного заменяет мне дочь.

При упоминании Ани улыбка на лице мамы стала немного грустной.

— Кстати, о дочери, — сказал я, пользуясь моментом. — Я ведь и с Аней в игре встретился.

Мама замерла, держа в руках тарелку.

— Правда? И как? Вы общаетесь?

— Общаемся, — кивнул я. — Мы сегодня должны встретиться, я ей там одну штуку для ее знакомых обещал передать. Похоже, у нас наконец-то начинает налаживаться контакт.

На лице мамы расцвела такая искренняя, такая светлая улыбка, что, казалось, вся кухня наполнилась светом.

— Ну вот, — сказала она, и в ее голосе звенела неподдельная радость. — Хоть на что-то эти твои игрушки полезны!

Мы рассмеялись уже вместе.

Я собрался, попрощался с родителями и поехал домой. Воздух ночного города больше не казался холодным и чужим. Он был наполнен новыми, неожиданными возможностями. И я ехал не просто в свою пустую берлогу. Я ехал на встречу со своей дочерью.

«Последний Глоток» в этот вечер был необычно тих.

Я сидел за тем же столом, где всего несколько дней назад моя команда распалась, а потом снова собралась, но уже в новом составе. Но сегодня я ждал не союзника и не напарника. Я ждал свою дочь.

Она появилась внезапно, словно соткавшись из теней у входа. Аватар Зеры был воплощением скорости и грации. Высокая, гибкая эльфийка в стильной, асимметричной броне, с двумя рапирами у пояса. Она двигалась так, словно даже в переполненной таверне для нее не было преград.

Она подошла к столу, и на ее лице играла легкая, чуть насмешливая ухмылка, которую я так хорошо знал по нашим редким встречам в реале.

— Ну, привет, маг-загадка, — сказала она, садясь напротив. — Слухи по всему городу ходят. «Ключники», «Решалы», говорят, вы тут неплохо шуму наделали.

В углу экрана всплыло уведомление.

[Зера] хочет добавить вас в список друзей.

Я принял запрос, в моем небольшом списке друзей добавилась еще одна запись.

— Слухи преувеличены, — ответил я, улыбаясь. — Мы просто решаем проблемы, с которыми сталкиваемся. Системно.

Она рассмеялась. Настоящим, искренним смехом.

— Системно. Да, я видела. На том видео. Вся таверна гудела, когда ты ту плиту на Костоправа уронил. Это было неожиданно.

Мы помолчали. Неловкость, висевшая между нами, была почти осязаемой. Мы были отцом и дочерью, которые внезапно оказались двумя игроками в одном мире, и старые роли из реала плохо сочетались с нашими новыми, цифровыми личностями.

— Давно играешь? — спросил я, нарушая тишину.

— Больше года, — кивнула она, ее взгляд блуждал по шумному залу. — Собрались тут своей компанией, почти с самого начала. Просто фанимся, в основном.

— Фармите данжи, как я понимаю, — сказал я, вспоминая рассказы игроков о налетах «Гончих».

Аня усмехнулась.

— О, нет, па. Фарм — это скучно. Мы… развлекаемся. Берем низкоуровневую экипировку и пытаемся «зарашить» высокоуровневый данж. Или «кайтим» мирового босса через полмира, чтобы привести его в столицу и посмотреть, что будет. Ну, или просто «нюкаем» какую-нибудь локацию, полную мобов, ради красивых скринов и видосиков.

Она говорила об этом с азартом, с той самой энергией, которую я видел, когда она показывала мне свои эскизы. Это был ее мир. Ее способ взаимодействия с ним — через хаос, через вызов, через постоянную проверку системы на прочность. И я вдруг вспомнил что-то из своего собственного, далекого прошлого.

— Знаешь, — сказал я, и сам удивился своим словам, — когда-то, еще в моей юности, в одной из первых ММОРПГ, я состоял в гильдии с похожей философией. Мы называли себя «Когнитивный Диссонанс». Мы тоже искали нетривиальные пути.

Она посмотрела на меня с сомнением, но и с явным интересом.

— Правда, — добавил я, глядя на нее, — мы старались не мешать другим игрокам. Наш хаос был направлен на саму систему, а не на тех, кто в ней находится.

Аня слегка смутилась, отведя взгляд.

— Да, я… я сама не в восторге от этих «стилов». Я говорила ребятам, но им это кажется веселым. Бастион говорит, что это учит других быть начеку. Но, честно, в последнее время это происходит все реже. Наверное, надоело, взрослеем. А как сделаем Кольцо, так вообще, думаю, перестанем.

Она с надеждой посмотрела на меня. Я достал из инвентаря тускло пульсирующий органический кристалл.

— Вот, держи, — я положил [Сердце Аберрации] на стол.

Ее глаза расширились. Она осторожно, почти с благоговением, взяла его в руки.

— Я… я не знаю, что сказать, пап. Мы за ним уже несколько месяцев гоняемся. Это все меняет. Спасибо.

Она убрала предмет в инвентарь и на мгновение замолчала, словно собираясь с мыслями.

— Слушай, мы вчера с ребятами из гильдии обсуждали долго. Про бой в храме. Ну, про то, как вы там все разрулили. Они, мягко говоря, впечатлены. Особенно тем, как вы, практически голые персы ниже тридцатого уровня, неполной группой, умудрились не просто выжить, но и командовать парадом. И победить!

Она подалась вперед, и в ее голосе появилась деловая нотка, которую я никогда раньше не слышал.

— В общем, мы тут посовещались… — она явно чувствовала себя неловко, подбирая слова. — Мы были бы рады, если бы вы к нам присоединились. Ну, как новички, конечно. Но мы готовы помочь с прокачкой, со шмотом. Бастион сказал, что ему нужны люди, которые умеют думать, а не только жать на кнопки.

Предложение было неожиданным. И, с точки зрения игровой логики, наверное, выгодным. Присоединиться к одной из известных, хоть и скандальных, гильдий? Получить доступ к их ресурсам, к их защите?