«Поймай и не отпускай», — вторит внутренний голос…

В тревоге и поисках время тянется, как густой кисель. Вечер наступает на пятки, но день результатов не демонстрирует.

Мальчика и след простыл. Будто сквозь землю провалился. Хотя лучше не озвучивать подобных предположений.

— Я почти уверена, что его украли пришельцы, — предполагает Настя Гаврилова.

— Ой, любишь ты всякую шляпу сочинять, — отвечает Щеняев. — Зачем он им нужен со своими антеннами.

— А я уже в корпус хочу, — ноет Бобкин. — Я безнадежно упустил свой ежедневный график занятости.

— И какие у тебя там дела? Управляешь Вселенной, не привлекая внимания санитаров, — подшучивает Богдан.

Отхожу от ребят в сторону, в надежде уединиться. Ситуация превращается в катастрофу и приобретает масштабы стихийного бедствия. Нас всех скоро снесёт лавиной. Не уцелеет никто.

Сейчас еще журналисты подтянутся…

В раздумьях бреду по пустынной автопарковке. Пересекаю арку на заднем дворе столовой. Передышка выходит весьма скомканной.

Прячу лицо в ладонях и всхлипываю. Ноги гудят и ноют. Опираюсь спиной о маленькую ветхую подсобку для инвентаря и замираю…

— Эй! Здесь кто-то есть? — внезапно слышится оглушительный вопль откуда-то изнутри постройки. — Вытащите меня!

Вздрагиваю всем телом и оборачиваюсь к деревянной стене.

— Лёша? — громко кричу, пребывая в шоке. — Ты что, в сарае?

— Да, капитан очевидность! — язвит в ответ голос Пряникова.

— Я тебе… я сейчас, — начинаю метаться взад и вперёд, окончательно растерявшись. — Сейчас схожу за подмогой.

— Или нет… сейчас найду что-нибудь железное и выломаю дверь! — искрю идеями.

— Могу попробовать с крыши… вдруг там какая-нибудь доска плохо прибита…

— Может, просто откроете с помощью ключа? — устало вздыхает пленник.

А вот об этом я и не подумала!

Быстро нахожу под камнем ключи от огромного амбарного замка. Еще минуту сражаюсь с отмычкой. Потом с силой дергаю покосившуюся дверь.

В конце концов, миру является мой воспитанник. Жмурится от вечернего солнца и растирает руки, покрытые мурашками. Замёрз бедняга. Без движения и света станет прохладно даже в конце июня.

— Не хочешь объяснить, что это все значит? — растерянно бормочу, проверяя цел ли мальчишка.

Сил на злость уже не осталось.

— Есть хочу, спать немного… а объяснять… — парень показательно задумывается и беззаботно дополняет, — объяснять не хочу.

Меня начинает трясти мелкой дрожью. Ногти с силой впиваются в сжатую ладонь. Закрываю глаза, чтобы унять внутреннюю бурю. Мизинцем правой руки провожу по влажной коже на лице, цепляя непрошенные слезинки.

Ручейки упрямо стекают по скулам, нарастая и превращаясь в стремительный водопад.

— Ты, вообще, понимаешь, что натворил⁈ Весь лагерь стоит на ушах! — кричу на своего подопечного, перестав сдерживаться.

— Пранк не удался, — чуть более искреннее отвечает мальчик. — Какие-то чуваки заперли меня в этой развалине, когда я хотел чуток всех потроллить. Короче, сломали вайб.

— А начальство теперь сломает нам шеи, — объясняю с упрёком.

— Вообще-то, я — жертва. Боялся, вообще не найдёте… Так что, мне как-то по барабану.

Усмехаюсь разочарованно и продолжаю плакать.

Мы выходим на центральную аллею лагеря, где к нам тут же подскакивают взволнованные ребята и изможденные педагоги.

— Вам повезло, что он живой, — грохочет Пряников-старший, появившийся рядом со мной, словно из воздуха.

— А ВАМ не повезло? — скалюсь я. — Вы уже и на такой случай контент придумали⁈

— Да, как ты смеешь, паршивка⁈ — гневно вопит мне в ухо и бешено трясет меня за плечи.

Разражаюсь рыданиями в голос. Слезы никак не хотят уходить из моих глаз. Ну вот, сейчас он из меня душу-то вытрясет. Хотя какую душу? За этот ужасный день внутри все равно ничего не осталось…

— Я бы вас попросила, — закрывает меня своей массивной грудью Эммануиловна.

— Воу, полегче! Не надо агриться, — налетают на него отрядники.

— Брысь от нее! — Людмила кряхтит и отдирает жилистые руки, вцепившиеся в мой локоть.

Ликую от восторга и взаимовыручки, когда нахожусь в самом эпицентре нашего весёлого клубка из правых и виноватых. Надо попросить выписать всем грамоты к концу смены. Ну, кроме меня, конечно.

— Я вас засужу, — чуть более спокойно восклицает мужчина. — Алексей, за мной! Мы уезжаем. А вашу контору ждёт серьёзная проверка, — грозит пальцем попеременно на всех, вокруг него собравшихся.

— Я никуда не поеду, — вдруг раздаётся где-то позади.

И мы все, уже по обыкновению сегодняшнего дня, переводим взгляд на одного из Пряниковых.

— Я сказал, что остаюсь, па! — уверенно продолжает Леша и стоит на месте, как вкопанный. В его глазах читается… боль⁈

— Не желаю слышать! — тянет его за рукав разбушевавшийся родитель.

Видимо, агрессия должна выйти из мужчины любыми путями. Чего бы это ни стоило…

Я даже начинаю сочувствовать мальчику. Сильно сочувствовать.

— И да, она меня спасла. Инфа сотка, — вдруг добавляет Лёша, махнув указательным пальцем в мою сторону. — Кстати, спс.

— А с ним еще не все потеряно, — философствует Люся, разгоняя народ, и объявляет ужин.

А я, едва закончив с разборками, несусь со всех ног в заветную комнату. Нестеров так и не позвонил. В тот момент, когда он необходим сильнее всех на свете…

Врываюсь без стука в рабочее пространство начальника лагеря и удивленно смотрю перед собой.

— Ты что-то хотела? — надменно отзывается Светлана.

Девушка сидит за столом Андрея и сосредоточенно работает с документами. Как будто это обыденное мероприятие.

— А где Андрей… Михайлович? — запинаюсь от удивления. — Он же к ужину обещал…

— Я за него. Директор остался в городе на неопределённое время. Не стали его дёргать, раз уж твоя проблема разрешилась, — отвечает еще ядовитее.

Я плохо различаю ее речь, завязнув во фразе «на неопределенное время». Часто моргаю. Затем закрываю дверь и обреченно опускаюсь на корточки вдоль стены.

— А ты думала, такой шикарный мужчина не имеет ничего более интересного, чем кататься на озере с вожаткой? — слышу еще одну колкую фразу, летящую будто стрела, в самую душу.

— Я это обязательно выясню, — отвечаю, резко срываясь с места. — Причем прямо сейчас.

Мне совершенно необходимо увидеть Андрея. Тем более, он обещал, что мы поговорим.

Неведомые силы управляют мной, когда пулей сажусь в такси и несусь по объездной трассе.

Прямо к цели.

Вот только, цель не всегда оправдывает ожидания и средства.

Уже через час водитель раскрывает передо мной дверь, и я вываливаюсь на пыльную улицу летнего города. Озираюсь по сторонам, отвыкнув от такого количества людей и высотных зданий.

Подъезд обычной пятиэтажки приглашает меня войти, но я не спешу. Мне нужно сосредоточиться. Иду по уютному скверу, подмечаю детали окружения.

Детская площадка, тьма припаркованных автомобилей, беззаботные школьники, бездомный кот…

В сумерках я не сразу узнаю приближающиеся силуэты. Вернее, один силуэт мне знаком, а другие… вряд ли.

Вглядываюсь в развернувшийся театр теней и смыслов. Сама придумываю сюжет и главных героев.

До боли родная, мужская фигура нежно прижимает к груди маленького ребёнка лет трёх. Рядом идёт симпатичная блондинка. Она смеётся, глядя на своих спутников, и ласково поправляет панамку на белокурой головке мальчика.

И надо же было так сразу наткнуться именно на эту картину.

Если мужчина не женат, это не значит, что он свободен, Олесечка!

Правда сама бежит ко мне в руки. Стоит только взглянуть ей в глаза.

Это же не обман зрения⁈

Тут же воображаю себе только самое плохое и несправедливое.

В самом деле, эта компания гораздо важнее какой-то там, неопределившейся со своей жизнью, вожатой…

Совершенно не помню, как мне удалось так быстро добраться обратно до лагеря. Но факт остаётся фактом.