— Это уже легке, — кивнул Моуди.

Своё недавнее общение с Блэком боевой маг хорошо запомнил. Подавляющее превосходство в силе, продемонстрированное Сириусом, заставило Аластора нервничать. Даже тот факт, что вместе с ним был Дастинг, тоже далеко не самый слабый волшебник, не помогало вернуть себе уверенность.

С другой стороны, Моуди удалось узнать весьма занятную вещь. Ликоруса Блэка убила высшая нежить, обладающая магическими способностями. Да, эта тварь не использовала свои силы во время расправы над сквибом и его охраной, но Сириус считал, что это было сделано специально, дабы запутать следствие и избежать внимания мракоборцев. Вывод же, к которому пришел потомственный темный маг, оказался занятным. Сириус предполагал, что убийство было организованно… Ричардом Поттером! Не Эвансом или Риддлом, коих и сам Аластор считал врагами Блэка, не Тонксами… Нет. Именно Поттерами.

Почему Блэк пришел именно к таким выводам — тот ещё вопрос. И как Ричарду удалось заставить нежить выполнять его приказы? Об этом Сириус не стал ничего говорить. Однако, сам факт подобных суждений говорил об очень многих вещах. Крайне неприятных. А уж слова потомственного тёмного мага, боевика к слову, о том, что он опасается вернувшегося в страну Поттера…

Вспомнив силу Блэка, Аластор нахмурился. Не может настолько могущественная личность бояться слабака. По всей видимости, Сириусу известно о неких возможностях Поттеров, не известных широкой общественности.

— Альбус, — вздохнул Моуди, — А Поттеры могут быть некромантами?

Дамблдор, замерев с чашкой у рта, удивленно уставился на Аластора.

— Объяснись.

— Ну… Сириус опасается Ричарда Поттера. И его сквиба-финансиста убила высшая нежить. Добавь к этому мантию Певереллов и родство с этой семейкой… Поттеры — некроманты?

Несколько мгновений Дамблдор обдумывал слова своего товарища, поставив чашку обратно на блюдце. От ароматного черного чая продолжал подниматься пар, на который пустым взглядом смотрел Альбус.

— Это было очевидно, — покачал головой бывший директор Хогвартса, — Вот почему Том убил Джеймса и Лили, а потом, когда вернулся, решил избавиться от их сына. Дело не в переродившемся тёмном… Магия смерти… Самая опасная, из всех доступных смертным.

— Теперь у меня другой вопрос, — фыркнул Моуди, глядя в глаза помрачневшего Дамблдора, — А этот переродившийся тёмный… Он ею владеет? Обучен? Что он может вытворить?

— Учитывая всё то, что мне и Северусу удалось вытянуть из его памяти — ничего, — усмехнулся Альбус, — Он был в мире, где магия развита очень слабо, а волшебники делают упор на фехтование и использование армий простецов. Да, они технически более развиты, чем наш мир, но… Этому пришлому тёмному приходится осваивать именно нашу магию. Всё, что у него сейчас есть — жизненный опыт и способность думать, да небольшой набор относительно приемлемых и применимых в бою навыков.

Нахмурившись, Моуди встал и вновь принялся расхаживать по кабинету. Несмотря на то, что с момент смены тела прошло уже больше месяца, мужчина до сих пор не мог привыкнуть к своему новому облику. Да и осознание наличия ноги и здорового глаза, возвращение молодости, тоже шло крайне тяжело. Сменившийся центр тяжести, иная длинна рук и ног, масса… Всё это создавало массу сложностей, из-за которых Аластор ежедневно изнурял себя множеством тренировок, стараясь привыкнуть к новому организму и адаптировать привычные приемы к оному.

Как бы там ни было, но сие неудобство не мешало разуму отставного аврора анализировать ситуацию и всё сказанное его вожаком:

— Это не помешало Эвансу стать анимагом, запатентовать несколько зелий и получить представление на сдачу экзамена для получения диплома подмастерья зельевара. Да и «Гренадеры» не просто так в него вцепились и послали в задницу Ричарда, хотя, прежде всегда работали именно с Поттерами.

— Может, имел место некий фактор, повлиявший на это? — поинтересовался Дамблдор.

— Например, некие знания из другой реальности, которые им дал Эванс, — фыркнул Аластор, — Альбус, это уже опасно. Может. Стоит подключить твоих друзей из Отдела Тайн.

— Увы, но нет, — помрачнел бывший директор Хогвартса, — После истории с крестажем и Артуром у невыразимцев ко мне имеются вопросы. Они ещё осенью были уверены в моей причастности к произошедшему.

— Уизли… — скривился Моуди, — Гнилая семейка, Альбус. И зря ты их детишек пригрел. Что Перси, что близнецы, что Рональд… Такое же дерьмо, как их родители. Разве что малолетние. Вырастут — покажут какой они сброд. Или тебе мало было их прошлых выкрутасов?

— В этот раз они под контролем, — оскалился Дамблдор.

* * *

Тяжело вздохнув, Перси уставился на дойча, демонстративно хлопающего по бедру короткой тактической дубинкой. Этот ублюдок, стоило бывшему старосте Гриффиндора бежать медленнее, чем хотел немец, или отжиматься «без усердия», сразу же применял свой «воспитательный инструмент», напоминая о своих приказах и требованиях. И плевать ему было, что Уизли лишь несколько месяцев назад оказались на свободе, толком не восстановив подорванное тюрьмой и допросами здоровье.

К счастью, в этот раз тренировка проходила в несколько менее жестких условиях, поскольку инструктор постоянно отвлекался на разговор со своим коллегой:

— Trainierst du diesen Schwächling wieder? [Снова этого слабака тренируешь?] — поинтересовался неопределенного возраста мага в черной мешковатой одежды, поверх которой была одета маггловская разгрузка, из карманов и подсумков которой торчали магазины для висящего за спиной немца пистолета-пулемета.

— Kernger ordnete an, aus ihm einen Kämpfer zu machen. [Кернгер распорядился сделать из него бойца.] — вздохнул инструктор, — Wir müssen jetzt Tränke und Zeit für ihn ausgeben… Faules Schwein… Schisandra, was sagst du dazu? [Приходится теперь тратитть на него зелья и время… Ленивая свинья… Лимонник, что тут скажешь?]

— Claust… Aus Scheibe kann man keine kugel machen, weibt du.[ Клауст… Из дерьма не сделать пулю, ты же знаешь.]

Перси немецким не владел, но, оценив жесты, направленные в его сторону, отвращение на лице дойчей, направленное на Уизли в целом и лично его персону в частности, понимал — ублюдки, которым братьев отдал на обучение Дамблдор, не слишком жаловали как самого бывшего старосту, так и остальные членов поредевшей семьи Предателей Крови.

Нет, результаты нескольких месяцев ада для парня были заметны и понятны. Он стал крепче физически, его магическая сила, пусть и не в разы, но достаточно ощутимо, возросла… Не говоря уже о развившейся чувствительности к энергиям, благодаря которой парень начал куда лучше дозировать вкладываемые в заклинания ресурсы… Прогресс имелся. Другое дело, что немцы считали, что парень недостаточно усердно тренируется, из-за чего мотивировали его более чем жестокими методами. Доходило до того, что если он оказывался не в состоянии выполнить озвученные ими нормативы, то юнца могли попросту избить. Ногами, как правило.

Что паршиво, но высказывать своё недовольство было не просто опасно — смертельно. Один раз Перси рискнул совершить подобную глупость. Нет, парня после этого не пытали. Не били, не отправили в карцер, коего и нет в этом «лагере», больше похожем на тренировочный центр Аврората… Всё было куда страшнее.

Персиваля попросту отвели в кабинет Вайскера Кернгера, где седой маг с молодым лицом и ледяным взглядом предложил парню альтернативу этому кошмару, который немцы называют тренировками. Выход. Возвращение в камеры, из которых совсем недавно люди Дамблдора и достали Уизли. Это был первый и последний раз, когда бывший староста демонстрировал свой характер и высказывал собственные мысли. Ему хватило.

Впрочем, кое-что ему стало ясно. Мать с отцом попросту не осознавали на кого годами работали. И попытки требовать что-то от Дамблдора — вернейший путь в могилу. Сейчас, видя матерых боевых магов, не просто выживших в месиве Второй Мировой Войны, но и умудрившихся избежать судебных процессов над нацистами и сторонниками Грин-де-Вальда, парень подозревал, что бывший директор Хогвартса был максимально лоялен и добр к Уизли. И Молли сего факта попросту не оценила, приняв его вежливость за слабость.