А те, кто пошёл за ним, веря в чудо, застряли в чаще надежд, где запах сосен смешан с тревогой и сыростью. Большинство прыгнуло в последний вагон уже после публикации клинических результатов. Теперь оставалось ждать. Руки цеплялись за календарь: раньше 9 февраля выхода не будет.

– Если только протянем до этого дня….

– Ведь нет гарантии, что она рухнет, верно? Она же растёт….

Ожидания стали маленькими и скромными, как огарки свечей на ветру. Никто не ждал новых высот – достаточно было бы, чтобы цена замерла, не рухнула, не предала.

Но надежды рассыпались, словно тонкий лёд под сапогами. Наутро страницы газет зашуршали заголовками:

"WSJ, "У некоторых пациентов, получавших OCA, наблюдается ухудшение уровня холестерина…""

Это был первый колокольный звон о побочных эффектах.

Предсказания Сергея Платонова снова оправдались. Гром грянул там, где ждали тепла и ясной погоды. Всё началось с заметки в «Wall Street Times». Буквы, чёрные и строгие, словно шептали тревогу: официальный представитель Национального института здравоохранения США заявил, что у пациентов, принимающих OCA, наблюдается тревожная тенденция – растут показатели "плохого" холестерина (LDL), а "хороший" (HDL) падает.

Слова чиновника звучали сухо и холодно, как стук каблуков по мраморному полу: "Сбор данных ещё продолжается. Вскоре появится возможность дать объяснения в более широком контексте".

Это признание было как раскат грома среди ясного неба. Организация, которая участвовала в клинических испытаниях, официально подтвердила наличие побочных эффектов.

Дальше события понеслись, словно лавина срывается с горы. Ещё час назад котировки сияли на уровне 430 долларов, а теперь цифры на экранах брокеров багровели от падения – 299. В воздухе пахло не только перегретыми серверами, но и паникой, похожей на запах раскалённого железа.

Толпа инвесторов, будто стая ворон, накинулась на Genesis. Чат-ленты заполнили яростные крики:

– Почему только сейчас про холестерин?

– Это что, сокрытие информации?!

– Как так, одни знали, а другие – нет?

– Ни слова об этом в официальных отчётах и звонках аналитиков!

Подозрения росли, как сорняки на заброшенном поле. Компания якобы прятала правду. Атмосфера накалилась до предела, и тогда на сцену вышел генеральный директор. Его голос звучал через динамики – ровный, но напряжённый, как струна:

"Известно ещё с 2009 года, что OCA влияет на липидный обмен. Однако анализ данных пока не завершён, и говорить определённо рано. Возможно, дальнейшие исследования покажут рост уровня хорошего холестерина…"

По сути, ситуация была ожидаемой. В старых публикациях кое-где проскакивали намёки, хоть и мелким шрифтом. И потом, судить сейчас – всё равно что оценивать экзамен, проверив только половину работы. Вдруг в оставшихся страницах найдутся хорошие новости?

Но рынок был глух к доводам разума. Акции рухнули ещё на 15%, приближаясь к критической отметке в 250 долларов. Доверие таяло на глазах, как лёд под весенним солнцем. Казалось, ещё немного – и начнётся свободное падение без дна.

И вдруг – спасение. Как глоток холодной воды посреди пустыни. Merrill Lynch публикует свежий отчёт:

"Препарат OCA предназначен для пациентов с тяжёлыми заболеваниями печени, включая цирроз. Учитывая тяжесть этих состояний, влияние побочного эффекта на рынок будет ограниченным…"

Целевая цена осталась прежней – 872 доллара. Логика простая, почти циничная: люди, стоящие на пороге трансплантации печени, не откажутся от лекарства из-за какого-то холестерина.

Рынок на секунду замер, а затем словно облегчённо выдохнул. Котировки подскочили на 10%, добравшись до отметки 276.

Но шторм не стих. Два дня подряд мир финансов шатался, как корабль на волнах. В одном углу звучали уверенные голоса аналитиков:

– Поднимется! Ещё как поднимется!

В другом, глухие, тяжёлые слова врачей:

– Побочка серьёзная.

– А что врачи понимают в фондовом рынке?! – язвительно бросал кто-то из трейдеров.

Каждый новый комментарий, как камень, брошенный в воду, рождал круги колебаний. Графики прыгали вверх-вниз, звенели оповещения терминалов, пахло нервами и остывшим кофе.

В конце концов, рынок устал спорить. Вывод был прост, как стук закрытой двери:

"Ждём дополнительных данных".

Для оценки тяжести побочных эффектов требовались точные числовые данные, но вместо этого раздался уверенный голос генерального директора компании "Генезис":

"Скоро получим ответы на все вопросы".

Через два дня предстояло грандиозное событие – конференция JP Morgan Healthcare, крупнейший форум биоиндустрии. На ней собирались выступать лидеры рынка, и "Генезис" был среди них. Руководитель компании громко пообещал развеять все сомнения на этом мероприятии.

Эта напористая уверенность стала искрой для кратковременного оживления котировок: биржевые графики слегка пошли вверх, словно поверили в обещание.

Но надежды рухнули так же внезапно, как и вспыхнули. Презентация оказалась пуста, как вымытая тарелка: никаких конкретных цифр, лишь повторяющиеся обещания о скором обнародовании данных. Зал наполнился глухим разочарованным гулом.

Инвесторы, измученные ожиданием, начали паническое бегство, словно стая птиц, спугнутая громким хлопком. Акции пошли вниз, стремительно, с резким скрежетом на табло:

$239.94.

$232.99.

К середине дня падение наконец замедлилось, словно выдохлось, остановившись на отметке $230. Но всего три дня назад гордая цифра $430 сияла на экране, а теперь она казалась далёким миражом. Цена фактически рухнула вдвое.

Самым страшным было даже не падение, а тьма неизвестности впереди. Для тех, кто сидел на бумагах, скованные торговыми ограничениями, это было пыткой.

– Если так продолжится…, – кто-то прошептал, стискивая кулаки так, что побелели костяшки.

– Ещё двадцать четыре дня…, – ответил другой, словно это был срок заключения.

Большинство тех, кто прыгнул в последний вагон, вошли в игру около двухсот долларов. Если курс упадёт ниже, они начнут проедать тело вложений, а не только прибыль.

В отчаянии взгляды обратились к последней надежде – Сергею Платонову.

– Будет ещё одно падение через месяц? – в голосе дрожала неуверенность.

Сергей с усталым видом, с морщинами, залегшими у глаз, произнёс медленно, будто каждое слово весило пуд:

– Предупреждал ведь: играть, опираясь на слухи, опасно, как ходить по тонкому льду.

Обвал вопросов, словно град, обрушивался на него снова и снова, но Платонов держался. Несмотря на усталость, говорил спокойно, даже с оттенком доброжелательности:

– Мнение не изменилось. Истинная цена акций – четыреста долларов.

Как инвестор, ориентированный на стоимость, он не умел угадывать вершины пузырей, но охотно делился тем, что считал справедливой оценкой. Теперь, когда позиции были закрыты, этот ответ уже не мог навредить другим.

– Будут колебания на негативных новостях, но дождитесь – и котировки вернутся к реальной планке. Вот тогда и выходите.

– Когда это случится? – прозвучало из глубины зала.

– Не знаю.

– А хотя бы примерно… предположить?

Взгляд Сергея стал ледяным и в то же время усталым. Он и так выдал лишнее, а теперь от него требовали предсказаний, словно у него был хрустальный шар. Ситуация казалась нелепой, почти наглой. Один из спрашивающих смутился, потупил глаза. Платонов лишь криво усмехнулся и поднялся.

Шаги его были тихи, но в комнате слышалось только их звучание – глухой стук подошв по полу. Возле принтера жужжала машина, выплёвывая свежий лист бумаги. Сергей взял его, вернулся к столу. Все взгляды прилипли к этому белому прямоугольнику, будто к магическому свитку.

На листе виднелась знакомая форма – список инвесторов Сергея. В списке значились имена, от которых веяло властью и деньгами.