– Это всё равно что прийти с ружьём в зоопарк.

– Шон! Да ты…, – Рейчел ахнула, вцепившись пальцами в салфетку. Слова резанули воздух, как нож. Она знала, что значит охота для семьи Джерарда, и потому мгновенно почувствовала, как стол окутал холод.

Все взгляды обратились к Джерарду. Его лицо застыло, но на губах сохранилась тонкая, натянутая улыбка. Терпение этого человека поражало.

– Хочу настоящей охоты, – повторил он уже тише, но в словах звенел металл. – Охоты, где на кону всё. Где победа приносит трофей, а поражение стоит жизни. Сегодня только одно место осталось для такой схватки.

– Биржа? – прозвучал насмешливый вопрос.

– Именно.

Эффект был слабее, чем ожидалось. Пришлось ударить сильнее.

– Тем, кому нужно просто мясо, дорога в супермаркет. Тем, кто хочет поиграть в охоту, – в заказные заповедники. Но настоящие охотники ставят всё на карту. Я хочу доказать это. Миллион долларов – моя ставка.

Настоящий охотник – это я.

А ты? Ты ребёнок с игрушечным ружьём.

Бросил Джерарду слова, как наживку. Хотелось увидеть, клюнет ли он или так и останется среди покупателей "супермаркетного мяса", которых сам так презирал. Но он только смотрел, сдержанно улыбаясь.

"Держит лицо, сцуко?"

Дальше давить нельзя. Это уже не охота, а свалка, где победителей не бывает.

"Ну что ж… пусть будет так".

Даже без дополнительных вложений цель оставалась прежней – проверить его на честность. Глоток разочарования успел обжечь горло, когда Джерард наконец заговорил. Голос медленный, словно взвешивал каждое слово.

– Это не схватка.

На губах появилась едва заметная ухмылка.

– Настоящий охотник следит за каждым патроном. Каждая пуля – это жизнь и смерть. Когда дорогой боеприпас летит впустую, груз на плечах становится тяжелее. В этом и смысл риска, не так ли?

Щёлчок в голове – словно спусковой крючок. Этот человек видел ситуацию насквозь.

– Хочешь сказать, что я должен разделить убытки?

Удар был точный. Фондовый управляющий получает процент с прибыли, но в случае провала уходит с чистыми руками. Джерард заметил противоречие.

– Если игра по-настоящему честная, почувствуй вес пули. Готов взять на себя хотя бы половину потерь?

Условие прозвучало чётко, как выстрел. Пятьдесят на пятьдесят. Примешь – получишь деньги. Откажешься – навеки останешься враньём в его глазах.

– Что ж… Верно подмечено. Этап проверки – время, когда нужно распределять риск. Запишем правило: половина убытков – моя.

Джерард кивнул.

– Тогда вложу пять миллионов.

Играл тонко. У него был план, это чувствовалось. Но и это значения не имело. Пока не поймают – победа за мной.

"Пять миллионов вместо одного? Даже лучше, чем рассчитывал".

Радость едва не прорвалась наружу, но в этот момент в разговор мягко вплёлся женский голос.

– И этого хватит на все патроны?

Джуди, до сих пор молчавшая, посмотрела с лёгкой улыбкой, будто советуясь сама с собой.

– Вложусь тоже. Десять миллионов.

Посреди всей этой кипящей драмы напряжение сгущалось вокруг одной фигуры. Это была Рейчел.

"Слишком опасно…" – мысли клубились, словно туман над холодной рекой.

В груди что-то сжалось от дерзости поступков Сергея Платонова, но в глубине души теплело чувство жалости – слишком ясны были причины его отчаянного шага.

Он пообещал Дэвиду выплатить четыре миллиона долларов к апрелю. Тем временем деньги для проекта с пугающим названием "Русская рулетка" должны были появиться как можно скорее – сумма чудовищная: шестьдесят миллионов.

И как назло, Дэвиду врачи отвели максимум два года жизни. Обычные методы тут не годились. Оттого и пошёл он на этот безумный риск.

Рейчел прикусила губу, чувствуя на языке вкус металла. Если бы речь шла только о деньгах…. Можно было бы помочь. Средства позволяли, такая трата не стала бы обузой. Но Сергей отказался. Маленькое пожертвование – другое дело, а вот крупные вложения его не интересовали. О причине догадаться нетрудно.

– Единственное, что важно, – решить проблему. Какими средствами – добрыми или грязными – значения не имеет, если цель будет достигнута.

Он хотел справиться собственными силами. Вырваться из той клетки, где прежде сломался, – только своими руками. Любая милость казалась ему пустой подачкой.

- Ну что, готов? – голос матери прозвучал мягко, но в этой мягкости прятались стальные иглы.

Улыбка на её лице напоминала ту, что нередко носил Джерард.

– Пятнадцать миллионов. Потянешь?

Сумма, от которой у большинства людей пошли бы круги перед глазами. Пятнадцать миллионов долларов. Она явно испытывала его на прочность, наблюдая за реакцией, словно хищник за жертвой.

– Нужно немного времени, – выдохнул Сергей.

– Немного? – в её голосе скользнула насмешка.

– Условия изменились. Хочу проверить детали, прежде чем ответить.

На лице промелькнуло удивление, но он остался спокоен, попросил отсрочку. Хоть не бросается на крючок слепо – уже хорошо. Рейчел облегчённо перевела дух. Казалось, он не собирается играть безумно.

– Пять минут.

– Две хватит.

Она попыталась прижать его временем, но Сергей принял вызов и ушёл в тяжёлые раздумья.

"Не соглашайся…" – сердце Рейчел стучало в висках.

Даже если его алгоритм позволял безошибочно находить перспективные акции, управление таким капиталом – риск огромный. Акции падают не только по вине компании: инфляция, ставки, валютные колебания, отчёты по безработице…. Каждый раз, когда мир вздрагивает от макроэкономических новостей, даже надёжные бумаги летят вниз.

И мать, и Джерард, без сомнений, ждали этой бури. Чем больше активов – тем глубже пропасть. Десятипроцентное падение – минус полтора миллиона. Половина убытков – его ответственность: семьсот пятьдесят тысяч, больше миллиарда рублей. Вот где притаилась западня Джерарда: втянуть Сергея в долги.

"Если вмешаться – только хуже будет…" Рейчел понимала: её слова лишь ускорят катастрофу. Оставалось наблюдать.

Но тревогу чувствовала не она одна. В углу, словно стервятники, затаились другие новички.

"Наконец-то его догнала реальность".

"Знал, что этим кончится".

Для них Сергей был костью в горле. Все начинали одинаково, но только он взлетел ввысь, будто с чит-кодом. Да, говорили о таланте, но этот стремительный взлёт вызывал зависть и злость. Они ждали. Долго ждали, чтобы этот самоуверенный гений лишился крыльев и рухнул. Чтобы его упорная погоня за успехом обернулась падением. Чтобы чем выше взлетел – тем больнее было падать. И вот миг, которого так жаждали, настал.

Джим из технического отдела едва сдерживал довольную усмешку.

"Вот что бывает, когда слишком много треплешь языком".

Ситуация была ироничной до боли: Сергей Платонов сам загнал себя в угол. Он ведь сам дразнил остальных, уверяя, что это "настоящая проверка мастерства". Вряд ли он ожидал, что бумеранг вернётся так быстро. Наверное, холодный липкий страх уже сжимал горло. Именно поэтому ему и понадобилось время. Он судорожно искал выход, строил хлипкие мостики из мыслей. Но всё было тщетно. Красноречие, которым он так гордился, не могло его спасти. Не здесь. Не перед настоящими аристократами делового мира.

"Ну-ка, посмотрим, как ты теперь выкрутишься".

Джим почти предвкушал, какие жалкие оправдания посыплются из уст Сергея.

Какие судорожные попытки спасти лицо. Но прежде чем эта мысль успела толком оформиться, Платонов открыл рот:

– При таких условиях нужна половина прибыли.

Эти слова прозвучали как выстрел в тишине. Джим замер, растерянно моргая. Оправдания? Нет. Это было требование. Сейчас Сергей требовал пятьдесят процентов прибыли.

– Текущая ставка комиссии в двадцать процентов рассчитана исходя из отсутствия компенсации убытков. Если беру на себя половину рисков, условия должны быть справедливыми.