– Но ведь потом цена еще растет, разве нет? – Джерард прищурился, словно пытаясь загнать в угол. Его улыбка казалась натянутой, но глаза блестели азартом.

– Тогда это уже переоценка. Никакого отношения к реальной ценности – чистый пузырь. А пузыри, как известно, лопаются.

– Вот именно! – Джерард чуть подался вперед. – Разве нельзя быть настолько искусным, чтобы успеть прокатиться на этом пузыре?

– Это уже другая игра. Моментум-трейдинг.

Моментум-трейдинг – стратегия, построенная на инерции и скорости движения цены. Суть проста: ловить резкие взлеты и падения, чтобы ухватить прибыль.

– Ты предлагаешь совместить два противоположных подхода, – прозвучало в ответ. – Зарабатывать и как инвестор, и как спекулянт.

Повисла тишина. Только приглушенный стук часов на стене напоминал о времени. Джерард дернул уголком губ, словно выиграл спор:

– Хорошо, моментум-трейдинг! Это же купить подешевле, продать подороже, да?

В голосе зазвучала победная нотка, будто капкан захлопнулся.

– Раньше ты говорил, что профессионалы так не делают. А может, ты просто не умеешь?

Вздох сорвался, как короткий порыв ветра, глухо ударившийся в стекло. Бессмыслица, чистой воды. Можно было бы проигнорировать, но на себе ощущался взгляд Джерарда и Джуди.

– Даже моментум-трейдеры не ориентируются только на цену. Главное – устойчивость импульса.

Импульс – это скорость, ускорение, энергия движения. Для анализа нужны объем торгов, волатильность, уровни поддержки и сопротивления.

– Они не покупают на дне, – прозвучало отчетливо. – Их девиз: "Купи дорого – продай еще дороже".

Импульс часто сравнивают с поездом. Сначала он медленно трогается, затем набирает максимальную скорость и только потом замедляется. Никто не садится в поезд, пока тот стоит – ведь неизвестно, тронется ли он вообще. Так и на рынке – дно не для них.

Выходят они тоже не на пике. Главное – успеть спрыгнуть, как только поезд начинает тормозить. Иногда это совпадает с максимумом цены, иногда нет.

– Но в итоге они продают почти на вершине, верно?

– Если повезет.

Иногда и у моментум-трейдеров, и у инвесторов случается удача – купить на минимуме и продать на максимуме. Но это не расчет, а случайность. Дно и пик – показатели, которые видны только задним числом. Любой, кто уверяет в обратном, либо лжет, либо продает сказки. Настоящие профессионалы думают не о везении, а о стабильной прибыли. Хотя… всегда есть исключения.

– Только дилетанты гоняются за вершинами и низинами. Это не инвестиции, а азартная игра, – слова прозвучали холодно, как сталь, и в комнате на миг стало тише.

Шон умолк. Воздух сгустился, и пауза показалась тяжелой, как зимнее небо перед снегопадом. Нарушила молчание женская интонация – мягкая, но с силой внутри.

– А все же… может, стоило бы воспользоваться пузырем? – Джуди, мать Рейчел, слегка наклонила голову, взгляд ее оставался спокойным, но цепким. – Он ведь не просил предсказывать вершину. Просто, раз уж выбрана акция, почему бы не выжать максимум?

Так думают многие. Для большинства мысль о том, чтобы упустить легкую выгоду, невыносима. "Сказать: пузырь, пора продавать – и никто не слушает".

– Читать импульс – не мой навык. Учиться этому сейчас значит тратить кучу времени впустую, – прозвучало сдержанно, но твердо.

– Значит, просто сдаешься? Не слишком амбициозно, – усмехнулась Джуди, и в ее голосе скользнула тень иронии.

Улыбка Джуди вышла странной, будто в глазах её промелькнула мысль: "Слишком осторожничает".

– Баффет как-то сказал: "Будь осторожен, когда другие жадничают, и жадничай, когда остальные боятся".

– Так что, теперь осторожничаешь?

– Нет, жадничаю.

– Что?

– Погоня за пузырём – это вовсе не жадность, а страх.

Жажда ухватить даже мыльную пленку на гребне пены, страх упустить вершину – это не алчность, а тревога.

– Самая коварная эмоция в инвестициях – мысль что другие заработают больше, страх упустить момент. Паника перед тем, что возможность проскользнет мимо. Подумай: охота за пузырём – это правда жадность?

Джуди оперлась подбородком на ладонь, прищурилась, словно пробуя слова на вкус, и наконец произнесла:

– Но если действовать, несмотря на страх… разве это не жадность?

– Уверена?

– Ну… нет. Но, наверное, всё зависит от ценностей….

В мире инвестиций страх и жадность ходят рука об руку. На первый взгляд – вечная дилемма: что было раньше? Различить их – значит одержать победу. Большинство терпит крах лишь потому, что не может. Стоило подкинуть ей крючок.

– Есть способ отличить страх от жадности.

– Какой?

– Страх – размытый, а жадность – конкретна.

Когда ожидание тянется бесконечно, а на кону туманная сумма и сроки – это страх.

– По-настоящему жадный охотится за максимумом прибыли. Такой сначала просчитает предел пузыря. Скажем, акция может удвоиться и принести десять миллионов. Тогда он сравнит рынок, и, если найдёт шанс на пятнадцать миллионов – уйдёт без колебаний. Вот почему они выходят вовремя и переводят деньги туда, где жирнее кусок.

– …!

Именно поэтому инвесторы, ищущие ценность, редко гонятся за пузырями. Не потому, что любят тихую гавань. А потому, что выслеживают добычу надёжнее и прибыльнее. Такова и первая заповедь Баффета: продавай, когда видишь лучшее место для денег.

– "Будь жаден, когда остальные боятся" – значит не поддаваться иллюзиям, а гнаться за реальной выгодой. Чтобы так действовать, нужно уметь взвешивать пузыри, сравнивать, вычислять. Это ремесло требует мастерства, и большинству оно недоступно.

Взгляд скользнул к Джерарду – пора вернуться к его вопросу.

– Поэтому управление должно быть в моих руках. Даже если скажу, какие акции выбрать, велика вероятность, что страх и жадность собьют с курса, и всё закончится убытками. Держать кошелёк должен тот, кто уверен в стратегии.

Уголки его губ дрогнули, взгляд стал острее:

– Уверен, говоришь? А доказательства? Насколько знаю, алгоритм проходил проверку всего дважды. Разве можно быть уверенным в его исправности?

– Верно. Испытываем его до сих пор.

– И всё же ты вложил не только всё своё состояние, но и чужие деньги? Считай, рискнул во время пробы. Не понимаю…

Остро подмечено.

– Зачем такая игра на грани ради "надёжной" схемы?

Попал в самое яблочко. Логика не оправдает этот шаг. Привлекать инвесторов сейчас смысла нет. Есть лишь одна причина: нужны деньги для русской рулетки времени. Решение не инвестора, а того, кто слышит тиканье.

– Выглядит так, будто поставил на удачу, надеясь сорвать куш….

Если разговор уйдёт в логику – проигрыш неизбежен. С точки зрения инвестиций это нерационально. Остаётся одно: ударить по эмоциям. Нужно задеть Джерарда, заставить поверить. Ничего сложного. Стоит лишь нажать на нужную струну.

– Думаешь, похоже на азартную игру?

– А разве нет?

– Наполовину верно, наполовину – нет.

Взгляд встретил его глаза, в нём промелькнул вызов.

– Хочу настоящей охоты, – слова прозвучали как выстрел в тишине.

У Джерарда дрогнули ресницы. Охота… Это слово задело что-то глубоко внутри. Для его семьи охота была не просто забавой – испытанием, обрядом, в котором проверяли силу духа и ответственность перед родом.

– Забавно слышать разговоры о настоящей охоте от того, кто сам ни разу ружья в руках не держал, – холодно заметил Джерард.

– Это касается и тебя, Джерард, – прозвучал ответ, спокойный, но с лёгкой сталью в голосе.

Он удивлённо поднял брови, словно не верил, что ослышался. Лёгкая усмешка скользнула по губам собеседника, горькая, как недоваренный кофе.

– Неизбежность, понимаешь? Мир стал другим. Дикая природа загнана в резервации, охота превратилась в аттракцион. Зоны, где выпускают зверя только для того, чтобы поиграть с ним в смертельные догонялки…

– И это не охота?