Кузница стала центром его мира. Не потому, что он любил это ремесло, а потому, что это было лучшее место для прокачки Силы и Телосложения. Отец, Геннадий, был мастером на всю округу. Его подковы не лопались, его косы не тупились после покоса, а клинки, которые он иногда ковал для стражников, славились надежностью.

Мирон был правой рукой отца и его гордостью. Он уже мог выковать всё что угодно один, без подсказок. Геннадий смотрел на старшего сына с суровым одобрением, и в их молчаливом общении у наковальни было больше любви, чем в любых словах.

Василий же был на подхвате. Таскал уголь, качал мехи, сортировал железный лом. Отец иногда, видя его интерес, позволял ему отбить заготовку, пока раскаленный металл не остыл. Первые разы молот выскальзывал из рук, отдача отдавалась болью в плечах. Но Система фиксировала: [Навык «Кузнечное дело» получен. Уровень 1]. С каждым ударом: [Сила +0.01], [Выносливость +0.01].

Он приходил в кузницу ночью, когда все спали, и тренировался с самым легким молотом, отрабатывая точность ударов по холодной наковальне. Он не хотел быть кузнецом. Он хотел быть сильным. А кузница была его тренажерным залом.

Но главные события разворачивались не у раскаленного горна.

К их дому все чаще стали приходить гости. Молодые парни из деревни и соседних сел, принарядившиеся, несущие гостинцы — то лукошко ягод, то свежую рыбину. Они приходили к Арине.

Его старшая сестра из долговязой девочки она превратилась в статную, красивую девушку с ясными глазами и доброй улыбкой. Она унаследовала мамину скрытную магию жизни, что проявлялось в том, что цветы на ее окне цвели пышнее, а ссадины на ее руках заживали за день.

Василий наблюдал, как она краснеет, принимая ухажеров, как ловко отшивает слишком наглых, как советуется с матерью. Мария оценивала каждого жениха взглядом опытного стратега.

— Ваня-то из Рыбного хороший, хозяйственный, — говорила она вечером, за штопкой, — но мать у него сварливая, замучает Арину.

— А Степан? Сильный парень, — хмурясь, замечал отец. — Но слышал, буянить любит после медовухи.

Василий видел, как Арина с надеждой смотрела на дорогу, когда мимо проезжали молодые стражники из гарнизона барона. Ее мир был ограничен деревней, но мечты, видимо, улетали дальше.

Однажды вечером, когда очередной ухажер, неловко кланяясь, ушел ни с чем, Василий спросил у матери:

— Мам, а что Арина хочет? За кого она хочет замуж?

Мария вздохнула, отложила шитье.

— Дочка хочет чувствовать себя защищенной, сынок. И чтобы человек хороший был. А где его найти... — она помолчала, а потом добавила тихо, почти шепотом. — Хорошо, что к ней не ходят из города. Из столицы.

— Почему хорошо? — насторожился Василий.

Мария оглянулась, убедилась, что муж и Мирон на улице.

— Потому что в городах есть служители Церкви Новых Богов. А у них есть дар... чувствовать таких, как мы с Ариной.

Василий замер. Он понял, о ком она.

— Магов?

— Тс-с-с! — она испуганно поднесла палец к губам. — Не называй это так громко. Да. Людей с даром. Если о нас узнают... — ее лицо исказилось страхом. — Заберут.

— Куда?

— В Академию Серебряных Врат. В столице. Говорят, там учат управлять даром. А потом... — она замолчала, глотая ком в горле.

— Потом что, мам?

— Потом обязательная служба. Десять лет. В армии Королевства Адрастия.

Василий впервые услышал название своей страны. Адрастия. Звучало гордо и жестко.

— А что в армии? — не унимался он.

— Королевство вечно воюет то с орками с Серых гор, то с мятежными баронами, то еще с кем-то. — голос Марии дрожал. — Маги... они на передовой. Их дар — это оружие. Лечат раны, поднимают дух воинов, а некоторые... некоторые могут и убивать. Многие не возвращаются. Совсем. А те, что возвращаются... они уже не те. С пустыми глазами.

Василий смотрел на сестру, которая смеялась во дворе с подругой. Она была такой живой, такой светлой. Мысль о том, что ее могут забрать, отправить на убой и сломать, заставила его сжаться внутри. Его прагматичный ум Олега сразу оценил риски: магия — это не дар, это клеймо. Опасность.

— Поэтому мы молчим, сынок, — закончила мать, снова принимаясь за шитье. — И живы будем.

Этот разговор перевернул его мировоззрение. Богатство, сила, аристократия — это были абстрактные цели. А вот необходимость защитить свою семью, свою сестру от безжалостной государственной машины — это было конкретно. Осязаемо.

Он с новой яростью взялся за молот. Теперь каждый удар по металлу был ударом по тем, кто мог прийти и забрать Арину. По системе, которую он презирал. Он представлял себе лицо барона, короля, жрецов Новых Богов.

[Сила +0.02]

Он стал чаще уединяться в лесу, пытаясь понять свой дар. Он концентрировался на ссадинах на руках, на ушибах. Иногда, очень редко, ему удавалось вызвать тот самый слабый зеленоватый свет. Боль чуть притуплялась, а процент в графе «Магия Жизни» подползал на ничтожные доли.

Однажды, вернувшись с речки, он увидел у своего дома не деревенского парня, а двух незнакомцев в дорожных плащах с гербом — скрещенные мечи на фоне башни. Герб барона. Они о чем-то оживленно беседовали с отцом и смотрели на Арину, которая, смущенно потупившись, наливала им питьевой воды.

Ледышка страха пронзила Василия. Он замер в кустах, наблюдая. Незнакомцы улыбались, благодарили, сели на коней и уехали. Отец проводил их взглядом, и на его лице была не гордость, а та же самая тревога, что и у матери.

Василий вошел во двор.

— Кто это были, батя?

— Стражники из замка, — хмуро ответил Геннадий. — Говорят, барон собирает ополчение. Для похода на орков. Просят подковы для лошадей и косы перековать на алебарды. — Он помолчал, а потом добавил, глядя прямо на сына. — И присматривались к твоей сестре. Для младшего сына барона, слышь, девушку ищут. В прислуги.

Василий почувствовал, как сжимаются кулаки. «В прислуги» — это значит увести из дома, сделать заложницей, а потом, если узнают о ее даре... дорога будет одна — в Академию Серебряных Врат и на войну.

— Я не позволю, — тихо, но четко сказал он.

Отец удивленно взглянул на него, на его худощавые, но уже жилистые плечи, на упрямый подбородок. И впервые увидел в своем младшем, всегда немного странном сыне не ребенка, а мужчину.

— Молот в кузнице зря не лежит, сынок, — только и сказал он. — Силу копить надо. Чтобы иметь право не позволить.

В ту ночь Василий не спал. Он стоял у окна и смотрел на спящую деревню, на дорогу, что вела в большой, жестокий мир Адрастии. Цели в его Системе обрели новую, жесткую конкретику.

Цель 1: Стать достаточно сильным, чтобы защитить семью.

Цель 2: Разбогатеть, чтобы иметь влияние.

Цель 3: Узнать все о магии и том, как ее скрывать или использовать.

Цель 4: Никогда, ни при каких обстоятельствах, не позволить забрать Арину.

Он мысленно открыл вкладку с характеристиками. Его взгляд упал на Силу. Цифра 17 казалась ему смешной, ничтожной. Этого недостаточно. Категорически недостаточно.

Завтра он возьмет молот потяжелее.

Прошло еще два года. Василию исполнилось двенадцать. Он был теневым членом семьи Кузнецовых. Не главной опорой, как Мирон, и не объектом всеобщей заботы, каким был в детстве. Он был тихим, наблюдательным парнем, который всегда был занят делом. И этот «делом» для посторонних глаз выглядел как помощь по хозяйству. Для него же — это была ежедневная, изматывающая тренировка.

Он таскал воду — [Телосложение +0.01].

Колол дрова — [Сила +0.02].

Помогал матери на кухне — [Навык «Приготовление пищи» повысился до 8 уровня].

Именно на кухне он сделал свое первое большое открытие, связанное с Системой. Он помогал матери замешивать тесто для пирогов. Мария, как всегда, напевала свою тихую песенку, и ее пальцы едва заметно светились теплым светом. Пироги с ее начинкой всегда были сочнее, ароматнее, сытнее. Василий наблюдал за процессом, мысленно фиксируя каждое движение.