— Хватит, — наконец произнёс он, и это слово прозвучало как приговор. — Игры окончены.

Он резко повернулся и вышел из библиотеки. Элинор последовала за ним. В коридорах замершие в почтительных позах слуги с ужасом наблюдали, как их герцог, с лицом, не предвещающим ничего хорошего, прошёл в тронный зал, ведя за собой герцогиню.

— Привести ко мне графа Малькольма! Немедленно! — его голос громыхнул под сводами, заставляя содрогнуться даже старые знамёна на стенах.

Стража бросилась выполнять приказ. Каэлан взошёл на невысокое возвышение, где стоял его трон, но не сел. Он стоял, положив руку на эфес меча, и ждал. Элинор встала рядом, чуть позади. Она была его совестью и его свидетельницей.

Малькольма ввели. Он пытался сохранить напускное достоинство, но мелкие капли пота на лбу выдавали его страх.

— Ваша светлость! Какая честь…

— Заткнись, — отрезал Каэлан. Его тихий, свистящий голос был страшнее любого крика. — У меня есть experts из столицы. Они уже изучают документы, которые ты подписывал. Они уже нашли следы валерийских чернил и магии. У меня есть показания свидетелей. У меня есть герцогиня, которая не побоялась рассказать мне всю правду, пока ты пытался украсть у меня герцогство.

Он сошёл с возвышения и медленно, как хищник, зашагал towards Малькольма.

— Ты арестован, Малькольм, за государственную измену, попытку убийства наследника престола и сговор с вражеским государством. — Он остановился в шаге от него. — Твоя участь предрешена. Но ты можешь выбрать, как её встретить. На плахе, как презренного предателя, или… предоставив нам информацию о своей госпоже. Где Изабель? Каковы её планы?

Малькольм задрожал. Он посмотрел на непреклонное лицо Каэлана, на спокойное лицо Элинор, и его надменность разбилась вдребезги.

— Она… она в своих покоях, — прохрипел он. — Ждёт вестей от меня… У неё есть план… на случай вашего возвращения. Она не станет рисковать. Она сбежит.

Каэлан резко кивнул страже.

— Взять отряд. Оцепить восточное крыло. Никому не выходить. Герцогиня, — он повернулся к Элинор, — с вами Алрик. Идите к Сердцу. Если она действительно маг своего уровня, она может попытаться нанести удар по кристаллу перед бегством. Не дайте ей этого сделать.

В цитадели закипела работа. Заговор начинал рушиться, и его участники метались, как тараканы при свете лампы. Но самая опасная из них всё ещё была на свободе.

Пока стража оцепляла восточное крыло, леди Изабель не сидела сложа руки. Стоило первому отряду солдат появиться у её дверей, как из-под резной дубовой панели в её будуаре донёсся лёгкий щелчок. Потайная дверь, неизвестная даже архитекторам цитадели, бесшумно отъехала, пропуская её в узкий, пыльный коридорчик — наследие давно забытых, неспокойных времён.

Она шла быстро, её тёмное платье не шуршало. На её лице не было ни страха, ни злости — лишь холодная, сосредоточенная ярость. План «А» провалился. Наступало время плана «Б» — плана тотального уничтожения.

Её целью была не главная пещера с Сердцем — она знала, что туда её уже не пустят. Её целью была магическая обсерватория в самой высокой башне цитадели — место, где когда-то маги Лорайна следили за звёздами и силовыми линиями земли. Оттуда можно было попытаться нанести дистанционный удар, чтобы дестабилизировать кристалл, вызвав волну разрушительной энергии.

Но когда она, откинув забра́енный люк, вышла в круглую комнату под куполом, её уже ждали. Алрик стоял в центре мозаичного пола, его посох был упёрт в пол, а руки сложены на набалдашнике. Рядом, бледная, но твёрдая, стояла Элинор.

— Ожидаемо, — сухо произнёс старый маг. — Бегство — не ваш стиль, леди Изабель. Вы всегда предпочитаете оставлять после себя выжженную землю.

Изабель улыбнулась — тонко и жестоко.

— Старый дурак. Ты и девочка с её парlor tricks думаете остановить меня? Вы даже не понимаете, с чем имеете дело.

Она не стала тратить время на разговоры. Её руки взметнулись в сложном пассе, и воздух зарядился озоном, зазвенел от сконцентрированной мощи. Между её пальцами заплясали сгустки багровой, больной на вид энергии.

Но Алрик и Элинор были готовы. Они не стали атаковать. Они встали спиной друг к другу и подняли руки, создавая совместный барьер. Сила Элинор — тёплая, живая, оберегающая — слилась с древней, мудрой магией Алрика. Воздух перед ними затрепетал и стал плотным, как стекло.

Заклинание Изабель ударило в этот барьер и… рассеялось, словно волна о скалу. Стена даже не дрогнула.

Изабель отшатнулась, её глаза расширились от изумления. Она не ожидала такого единства, такой силы.

— Не может быть! — вырвалось у неё.

— Выйди, Изабель, — сказала Элинор, и её голос впервые звучал не как просьба, а как приказ. — Ты проиграла. Твоя интрига раскрыта. Твой pawn арестован. Уходи, пока можешь.

Лицо валерийской магнессы исказила гримаса бешенства. Она поняла, что прямое столкновение ей не выиграть. Она выдохнула, и её плечи опустились, будто в признании поражения. Но это была уловка.

— Как скажешь, — прошипела она и сделала резкое движение руками, но не towards них, а в пол.

Мозаика под её ногами вспыхнула и треснула. Из трещины рванул столб ослепительного света и оглушительного грохота — не магического, а самого что ни на есть physical. Она заложила в пол обсерватории светошумовую мину — на случай отступления.

Оглушённые, Алрик и Элинор на мгновение потеряли ориентацию. Когда зрение и слух вернулись, Изабель уже не было. На полу дымилась дыра, ведущая в очередной потайной ход.

— Чёрт! — выругался Алрик, что было для него крайне несвойственно. — Она ускользнула.

Элинор, всё ещё дрожа от адреналина, подошла к краю дыры и посмотрела вниз, в тёмную шахту.

— Нет, — сказала она тихо. — Она не ускользнула. Она отступила. И это страшнее. Она будет копить силы для нового удара. Эта война… она только начинается.

Где-то далеко внизу, в лабиринте подземных тоннелей, леди Изабель уже бежала, заливая свою ярость холодным расчетом. Она проиграла битву, но не войну. И её месть будет ужасной.

Следующие несколько дней цитадель напоминала разорённый муравейник. Шли допросы, аресты сообщников Малькольма, перетряска всей придворной и административной системы. Каэлан работал как одержимый, восстанавливая контроль и наводя порядок железной рукой.

Но на сей раз он не отстранял Элинор. Напротив, он insistently вовлекал её во все процессы. Они вместе заседали в суде над Малькольмом (графа, в итоге, лишили титулов и состояния и заключили в крепость на севере), вместе встречались с послами, вместе принимали отчёты от командиров стражи.

Для Элинор это была самая сложная и самая важная учёба в её жизни. Каэлан был безжалостным учителем. Он заставлял её читать скучные налоговые отчеты, разбираться в военных картах, изучать генеалогические древа знатных семейств, чтобы понимать их слабые места и союзы.

— Власть — это не только трон и приказы, — говорил он ей, когда она уже готова была заснуть над кипами пергаментов. — Это знание. Знание того, кто кому должен, кто на ком женат, чьи земли граничат с чьими. Тот, кто владеет информацией, владеет миром. Малькольм владел. Изабель — тем более. Мы должны владеть лучше.

Он учил её не только управлять, но и командовать. Однажды он привёл её на плац, где тренировались новые рекруты, и приказал ей обратиться к ним. Элинор, привыкшая говорить с людьми в кофейне, растерялась перед строем суровых мужчин. Но она сделала глубокий вдох, вспомнила их с Каэланом разговор о долге и чести, и заговорила. Она говорила не о победах, а о доме, который они защищают. О детях, которые будут спать спокойно. О благодарности, которую они заслужат.