Гавейн кивнул, в его глазах загорелся огонёк надежды.

— Это рискованно, но это возможно. Я сделаю всё, что в моих силах.

— Будьте осторожны, — проводила его Элинор. — Если Малькольм узнает…

После его ухода она почувствовала странное ощущение. Страх никуда не делся. Но к нему добавилось нечто новое — решимость. Личная драма отступала перед лицом реальной, concreteой угрозы её дому, её людям, её будущему с ребёнком. Она больше не была пассивной жертвой. Она стала центром сопротивления.

Последующие недели были временем очищения и укрепления. Граф Малькольм и его ближайшие сторонники были отправлены в изгнание, их земли и титулы перераспределены между верными вассалами и заслуженными горожанами.

Каэлан и Элинор правили вместе, их союз стал нерасторжимым. Боль прошлого была признана и принята, но больше не имела власти над ними.

Элинор окончательно освоила свой дар. С помощью Алрика и поддержки Каэлана она научилась не просто отдавать тепло, но и черпать силу из любви, из радости, из самой жизни. Она могла теперь исцелять целые группы людей, её присутствие одно могло успокоить толпу и вселить надежду.

Как-то раз они с Каэланом снова спустились в пещеру к Сердцу Лорайна. Кристалл pulsовал ровным, мощным светом. Золотые прожилки, появившиеся после их первого единения, теперь разрослись, оплетая синее ядро, словно живая сеть.

— Он стал сильнее, — заметил Каэлан, чувствуя исходящую от кристалла энергию. — И… теплее.

— Это потому, что Лорайн стал сильнее, — улыбнулась Элинор. — Люди верят в будущее. Они не боятся. Это и питает его.

Она приблизила ладони к кристаллу, но не коснулась его. Она просто позволила своей энергии течь навстречу энергии камня. Свет вспыхнул, и на этот раз он был не ослепляющим, а мягким, тёплым, золотисто-голубым. По всему герцогству, от столицы до самых дальних хуторов, люди в тот миг ощутили прилив необъяснимой радости и уверенности. Ускорилось выздоровление больных, урожай на полях будто потянулся к солнцу, а в домах воцарился особый, светлый покой.

Сердце Лорайна окончательно пробудилось. И оно билось в унисон с сердцами своих правителей.

Через несколько месяцев наступил день, которого ждал весь Лорайн. Элинор родила ребёнка. Это был мальчик, крепкий и здоровый, с тёмными волосами отца и добрыми, светлыми глазами матери.

Когда Каэлан впервые взял на руки своего сына, на его глазах выступили слёзы. Он смотрел на это маленькое, perfect существо и видел в нём воплощение всего их пути — боли, борьбы, прощения и безграничной любви.

— Как мы назовём его? — спросил он Элинор, которая слабо улыбалась, лежа на подушках.

— Орлан, — прошептала она. — В честь твоего отца. Чтобы память о нём была не только о его ошибках, но и о его любви к этой земле. И… Люсьен. В честь того, кто помог нам, когда мы были на грани.

Каэлан кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Орлан Люсьен ди Рейнер. Имя, символизирующее примирение с прошлым и надежду на будущее.

Их жизнь наладилась. «Медная Чашка» снова работала, став символом нового Лорайна — открытого, процветающего и гостеприимного. Элинор иногда наведывалась туда, чтобы сварить кофе и поговорить с простыми людьми. Каэлан часто сопровождал её, и горожане уже не робели перед своим герцогом, а уважительно кланялись и делились с ним своими заботами.

Однажды вечером они сидели в своей общей гостиной — уютной комнате с большим камином, куда Каэлан перевёз все свои вещи. Орлан Люсьен мирно спал в колыбели рядом. Элинор держала в руках новую фарфоровую чашку — точную копию разбитой. Каэлан нашёл мастера, который смог воссоздать её.

— Знаешь, — сказала Элинор, задумчиво глядя на огонь. — Иногда мне кажется, что всё это сон. Кофейня, война, ты… наш сын.

Каэлан подошёл к ней, взял её руку и прижал её к своей груди, к ударам своего сердца.

— Это не сон, — прошептал он. — Это наша жизнь. Наша чудесная, сложная, прекрасная жизнь. И я благодарен каждой секунде, что привёл меня к тебе. Даже самой painful.

Он поцеловал её, и в этом поцелуе была вся их история — горечь и сладость, отчаяние и надежда, прошлое и будущее.

Они смотрели, как за окном садится солнце, окрашивая башни Солиндейла в золотые и розовые тона. Их город. Их дом. Их любовь. Они прошли через огонь и воду, чтобы обрести это счастье, и теперь были готовы беречь его вечно.

И где-то в глубине цитадели, в сердце горы, древний кристалл pulsовал ровным, тёплым светом, обещая Лорайну новую эру — эру мира, процветания и любви.

В Солиндейл под предлогом «укрепления культурных и торговых связей» прибыл изысканный корабль под алыми парусами — цвета Валерии. С него на пристань сошла женщина. Высокая, худая, с осанкой королевы и холодными, пронзительными глазами цвета зимнего неба. Леди Изабель, советница герцога Валерии по магическим и дипломатическим делам.

Её поселили в лучших покоях цитадели, и в тот же день Малькольм, сияя, представил её Элинор. Встреча произошла в малом тронном зале. Элинор, forced надеть парадное платье, сидела в кресле, стараясь выглядеть невозмутимой.

Изабель была воплощением холодной элегантности. Её улыбка была безупречной и абсолютно безжизненной.

— Герцогиня, — её голос был подобен шелесту шёлка по льду. — Какая честь. Я слышала так много о вашем… необычном даре.

Магнетизм, исходивший от неё, был почти физическим. Элинор почувствовала лёгкое давление в висках, тонкое, навязчивое желание понравиться этой женщине, рассказать ей всё. Но её собственная маггия, всё ещё хрупкая и неустойчивая, инстинктивно среагировала. Внутри будто щёлкнул невидимый выключатель. Давление исчезло, сменившись лёгким покалыванием — как будто она прикоснулась к стене из колючего инея.

Их взгляды встретились. Изабель слегка приподняла бровь, её глаза сузились на долю секунды. Она почувствовала отпор. Элинор же увидела в глубине этих ледяных озер нечто пугающее — бездонный, расчётливый интеллект и голод власти.

— Леди Изабель, — ответила Элинор, forcing себя улыбнуться. — Добро пожаловать в Лорайн. Надеюсь, ваше пребывание здесь будет… плодотворным.

— Не сомневаюсь, — парировала Изабель. — Герцогство переживает такие… интересные… изменения. Прямо мутация какая-то.

В этот момент в зал вошёл Алрик, якобы для того, чтобы поприветствовать гостью. Его появление было неслучайным. Он поклонился, но его глаза, цвета старого серебра, пристально изучали Изабель. Воздух в зале снова изменился, наполнившись невидимым напряжением между тремя магами.

После обмена формальностями Изабель удалилась. Алрик подошёл к Элинор.

— Ну? — тихо спросила она.

— Старая знакомая, — мрачно прошептал старый маг. — Её почерк я чувствовал и twenty years назад. Она была советником вашего отца в последние месяцы перед… всем этим. Она не дипломат, дитя моё. Она — мастер ментальных интриг и отравленных советов. И она здесь не просто так.

Элинор поняла. Первая нить заговора была не только найдена, но и явилась к ним в гости. Игра началась. И ставки были выше, чем когда-либо.

Леди Изабель быстро освоилась в цитаделе. Она вела себя безупречно: посещала приёмы, восхищалась архитектурой, вела учтивые беседы с представителями знати. И всё время она старалась сблизиться с Элинор.

Как-то раз она пришла в её покои с небольшим изящным флакончиком.

— Настой из горных трав с моей родины, — сказала она, сладко улыбаясь. — Отлично успокаивает нервы и укрепляет силы для будущей матери. Наши аристократки пьют его всю беременность.