– Они маленькие, – констатировал он.
– Когда-то и ты был таким же, – улыбнулся Аларик, ставя его рядом с собой.
– Я буду их защищать», – заявил Рейнар, и в его глазах загорелась та самая твердая искра, которую я так хорошо знала по его отцу. И в тот момент я увидела не просто детей. Я увидела начало чего-то большего – братства, союза, дружбы.
Весть о рождении близнецов облетела империю с быстротой молнии. Но самыми трогательными были не официальные поздравления от советов и дворян, а визит старейшин друидов. Они пришли в наши покои без церемоний, принеся с собой запах леса и свежести.
– Трое. Трое детей пламени и льда. Трое наследников. Не разделяйте их. Не противопоставляйте. Ибо не один правитель, и не двое ждет империю в грядущем. Их будет трое. И в их единстве – сила, которой не было со времен первых драконов. Начинается пора великого расцвета.
Очередное пророчество друидов…
Я посмотрела на Аларика, и в его глазах я увидела то же самое – не тревогу, а принятие и гордость.
Трое правителей. Наш упрямый, добрый Рейнар. Сильный Ливиан. И спокойный, лучистый Элион. Они были такими разными, но уже сейчас, в младенчестве, между ними была видна незримая связь.
В тот вечер, когда дети наконец уснули, а дворец погрузился в тишину, мы с Алариком вышли на наш любимый балкон. Внизу расстилался парк, озеро блестело в лунном свете, а где-то там, в своей комнате, спал наш первенец, а в соседней – двое новорожденных, наших маленьких чудес.Аларик обнял меня за плечи, и я прижалась к его груди, слушая знакомый, успокаивающий стук его сердца.
– Трое, – прошептал он, и в его голосе звучало легкое изумление. – Кто бы мог подумать.
Я подняла на него глаза. Лунный свет серебрил его волосы и очерчивал твердый контур подбородка.
– Они не просто продолжение нас, Аларик. Они начало нового. Лучшего.
Он наклонился и коснулся лбом моего виска.
– Ты дала мне все, о чем я даже не смел мечтать. Сначала себя. Затем Рейнара. Теперь их. Целую вселенную в одном доме.
Мы стояли так, молча, глядя на спящий мир, который однажды наши дети будут защищать и любить так же, как любили мы. И на душе было так тепло, тихо и светло, что, казалось, это счастье можно потрогать руками. Оно было настоящим. Оно было нашим. И оно было только началом.
Конец
