— Постараемся продержаться. А ты поторопись, красотуля, теперь наши жизни от тебя зависят.
— Уже бегу. — Вскакивает красотуля и…
— Ползком, я сказал! — Успеваю схватить её за ногу и уронить на землю.
Вникла. Ползёт, виляя высоко задранной попадьёй при каждом телодвижении. Если бы не бугорок, на котором рос наш могучий дуб, её бы наверняка подстрелили, но хорошо хоть не голову подставляет. Вроде получилось, дальше деревья растут гуще и перекрывают не только директрису стрельбы, но и прямую видимость. Провожаю взглядом нашу последнюю надежду и возвращаюсь к своим баранам, которых становится всё больше и больше. Видеть я их не могу, зато хорошо слышу. Хруст веток, обрывки команд на чужом языке, разносятся на приличное расстояние. Одно радует, это не егеря, а какое-то стадо парнокопытных, которые не умеют ходить по лесу.
Беспорядочная стрельба раздаётся слева от нас, слышно как мосинские трёхлинейки, так и немецкие карабины и пулемёт. Не знаю, кто это там затеял перестрелку, но это точно не мои. Да и далековато от нас, примерно полкилометра на север плюс-минус лапоть. Минут пять, и всё стихло, с той стороны доносятся только редкие выстрелы из немецких карабинов, не повезло мужикам. С нами походу также будет. Короткий бой с превосходящими силами и добивание раненых, если ничего экстраординарного не случится. Ладно, сперва прикроем отход нашей вертихвостки, а потом будемо посмотреть, кто кого законтролит.
А вот и началось. Плотный огонь со стороны противника не даёт высунуться из укрытия. Пули свистят со всех сторон, впиваясь как в землю, так и в стволы деревьев. Приходится зря жечь патроны и стрелять с одной руки наугад, лишь бы обозначить своё присутствие и не дать фрицам приблизиться. Я прикрыт только с фронта, если обойдут даже с флангов, буду как на ладони, сменить позицию уже не получится, придётся стоять до конца. Подмога вряд ли успеет, даже бегай наша спортсменка как Электроник, полтора километра туда и обратно, до расположения отряда, плюс время на принятие решения и сборы… Это Густлику повезло, но там пани Гонората постаралась и Магнето на мотоцикле, в кино такое часто случается, но мы то нихрена не в кино. Чтобы сменить магазин, приходится кинуть «яйцо» и откатиться влево. Но сразу за взрывом моей гранаты, последовало ещё несколько. Видимо гансы тоже решили покатать свои яйца, так как швыряться «толкушками» в густой дубраве контрпродуктивно, может самому прилететь. Эффекта от яичных разрывов практически не было, ну не может граната лавировать между деревьями, нет у неё инфракрасной головки самонаведения. Зато сразу после разлёта осколков, может последовать бросок в атаку. Не жалея, разряжаю целый магазин, стреляя лёжа на спине с поднятых вверх рук, и снова меняю позицию, перекатившись вправо…
Совсем неожиданно бой завязывается справа от нашего огневого рубежа. Слышно как щёлкают трёхлинейки и немецкие карабины, лязгают затворами дегтярёвские ручники. Ну а крики «Ура» и отборный русский мат просто услаждают мой слух и поднимают боевой дух. Странно. Вроде не должна была Иванна успеть? Хотя всякие случаи бывают… Не расслабляюсь. Давление на нас продолжается, но атакуют уже не так рьяно. Заземлив на перебежке неосторожного неудачника, снова прячусь за дерево и кидаюсь гранатами. Больше высунуться мне не дают, так что сидя вжимаюсь в трёхобхватный ствол дуба и сливаюсь с природой, ощущая спиной каждое попадание в своего защитника. Автомат окончательно перегрелся, так что в скрещенных на груди руках оба пистолета, сунется кто с фланга, получит маслину.
Ещё одна серия гранатных разрывов уже совсем рядом. Глохну на оба уха, но осколки не попадают в меня, благодаря могучему исполину. А в наступившей тишине мимо моей позиции проскакивает какой-то торопливый фриц и ничком падает в траву. Выстрелов я не слышу, сознание слегка затуманено, поэтому рука опередила мысль. Зато следующего ганса в фельдграу я завалил осознанно, стреляя из парабеллума левой рукой. Опередил на долю секунды и остался жив. Больше стрелять не пришлось, противники кончились, и когда мимо прошли наши бойцы, расслабленно опускаю вниз руки с оружием. Сил больше ни на что не осталось, даже утереть пот со лба, зато слух частично вернулся, поэтому так и сижу с дебильной улыбкой на лице.
— Я же говорила, что он здесь! — следом за цепью красноармейцев подбегает ко мне Иванна. — Ой! А с тобой всё хорошо? Откуда кровь? — склоняется она надо мной, затем падает на колени и прижимает моё лицо к своему декольте, ощупывая многострадальную голову.
Молчу, не в силах заговорить и пошевелиться. Дыхание спёрло не только в зобу, но и в носоглотке, так как упругая женская грудь перекрыла всякое поступление воздуха.
— Живой! — Радостно констатирует факт «медсестра», перестав меня тормошить и ослабив хватку. После чего мне удаётся вдохнуть.
— Ау-у! Где вы там? Идите скорее сюда, товарищ командир! — зовёт кого-то Иванна. — Я его нашла! — притворно смутившись, отстраняется она от меня.
— Да иду я, иду, не стрекочи как сорока. — Выходит из-за ближайшего дерева командир отряда.
— Товарищ капитан… — делаю я попытку подняться.
— Сиди уж, — машет рукой Саидов. — Рассказывай. Как вы так громко на разведку сходили? А то из рапорта твоей подчинённой я ничего толком не понял. Зато благодаря её настойчивости первый стрелковый взвод весело побежал в атаку, нарушив приказ вышестоящего командира. Так что поблагодари свою спасительницу. Уж что-что, а дисциплину она разлагать умеет. — Подпустил шпильку командир отряда.
Поблагодарив спасительницу дружеским объятием и поцелуем в щёчку, рассказываю всё по порядку, после чего разрабатываем новый план операции и приступаем к его выполнению не отходя от кассы. Сапёры уехали организовывать пробки на дорогах с юга. Два пулемётных расчёта засели на самой восточной опушке лесного массива. Там до околицы Краснополья всего полкэмэ, если кто дёрнется, то покрошат на окрошку. У нас с Корбутом задача «попроще», мы контролируем дорогу со стороны Долгенькой. А так как до туда всего полтора километра, то в нашем распоряжении один миномёт и ручной пулемёт, но он для самозащиты. Весь остальной отряд сосредоточился в районе Мазановки, дождутся сапёров и пойдут на прорыв. Немцы знают, что в лесу много злых русских, но на ночь глядя авось не полезут, запрутся в сёлах с большими гарнизонами и будут сидеть, бояться, ощетинившись стволами во все стороны.
Мы на самом северном выступе леса, пока светло, готовим с Лёхой данные для стрельбы. Пристреляться увы, не выйдет, нужно тихонечко себя вести, пока наши не начнут представление. Желательно вообще не шуметь и аккуратно проскочить до следующего перелеска, но лучше надеяться на худшее, чем попасть в засаду. После недавнего боя противник бежал из нашего леса только пятки сверкали, секреты мы выставили сразу же, как только зачистили выступ. Заметят чего странного, сразу доложат. Хотя если фрицы зайдут в перелесок с севера или запада и посадят в засаду хотя бы взвод, будет нам кисло, и снова придётся придумывать новый план.
Смеркалось. Немцы чего-то заволновались и включили иллюминацию (стали пускать в небо осветительные ракеты), подсвечивая все подходы к населённому пункту. Это нам на руку, так как вновь стало видно подъездную дорогу к селу. Остаётся только дождаться сапёров-диверсантов, и пойдём на прорыв. К тому времени может побольше всяких гансов и фрицев скопытится, полночь скоро и давно пора в люлю. Меж тем канонада на западе только усилилась. И не просто усилилась а начала приближаться. Немцы в посёлке ещё больше разволновались, и стали подвешивать люстры на парашютах, и взбадривать себя пулемётными очередями.
— Может их напугать ещё больше? Пробраться лесом ближе к деревне и пострелять из винтовок? Там от западного выступа всего метров восемьсот. Попадать даже не обязательно, главное напугать. — Озвучиваю я пришедшую в голову мысль, обмозговывая запасной вариант.
— Ты про это не скажи больше никому. Иди лучше на огневую, проверь связь и всё остальное, установи миномёт. Что-то не доверяю я этой пехоте, загубят орудие не за грош. — Отсылает меня взводный подальше, чтобы я много не думал.
