Ш арманка Шарманка, жалобное пенье — Тягучих арий дребедень, — Как безобразное виденье Осеннюю тревожит сень… Чтоб всколыхнула на мгновенье Та песня вод стоячих лень, Сентиментальное волненье Туманной музыкой одень. Какой обыкновенный день! Как невозможно вдохновенье — В мозгу игла, брожу как тень. Я бы приветствовал кремень Точильщика, как избавленье, — Бродяга – я люблю движенье. «Когда показывают восемь…» Когда показывают восемь Часы собора-исполина, Мы в полусне твой призрак носим, Чужого города картина. В руках плетеные корзинки, Служанки спорят с продавцами, Воркуют голуби на рынке И плещут сизыми крылами. Хлеба, серебряные рыбы, Плоды и овощи простые, Крестьяне – каменные глыбы, И краски темные, живые. А в сетке пестрого тумана Сгрудилась ласковая стая, Как будто площадь утром рано — Торговли скиния святая. «Тысячеструйный поток…» Тысячеструйный поток — Журчала весенняя ласка, Скользнула – мелькнула коляска, Легкая, как мотылек. Я улыбнулся весне, Я оглянулся украдкой — Женщина гладкой перчаткой Правила – точно во сне. В путь убегала она, В траурный шелк одета, Тонкая вуалета — Тоже была черна… «Развеселился наконец…» Развеселился наконец, Измерил духа совершенство, Уверовал в свое блаженство И успокоился, как царь, Почуяв славу за плечами, — Когда первосвященник в храме И голубь залетел в алтарь. Е Гиптянин Надпись на камне 18–19 династии Я избежал суровой пени И почестей достиг; От радости мои колени Дрожали, как тростник. И прямо в полы балахона — Большие, как луна, На двор с высокого балкона Бросали ордена. То, что я сделал, превосходно — И это сделал я! И место новое доходно И прочно для житья. И, предвкушая счастья глянец, Я танцевал не зря Изящный и отличный танец В присутствии царя. По воздуху летает птица. Бедняк идет пешком. Вельможе ехать не годится Дрянным сухим путем; И, захватив с собой подарки И с орденами тюк, Как подобает мне, на барке Я поплыву на юг. Е Гиптянин Я выстроил себе благополучья дом: Он весь из дерева, и ни куска гранита! И царская его осматривала свита — Там виноградники, цветник и водоем. Чтоб воздух проникал в удобное жилье, Я вынул три стены в преддверьи легкой клети, И безошибочно я выбрал пальмы эти Краеугольными – прямые, как копье. Кто может описать чиновника доход? Бессмертны высокопоставленные лица. Где управляющий? Готова ли гробница? В хозяйстве письменный я слушаю отчет. Тяжелым жерновом мучнистое зерно Приказано смолоть служанке низкорослой; Священникам налог исправно будет послан; Составлен протокол на хлеб и полотно. В столовой на полу пес, растянувшись, лег, И кресло прочное стоит на львиных лапах. Я жареных гусей вдыхаю сладкий запах — Загробных радостей вещественный залог! «Веселая скороговорка…» Веселая скороговорка; О будни – пляска дикарей! Я с невысокого пригорка Опять присматриваюсь к ней. Бывают искренние вкусы, И предприимчивый моряк С собой захватывает бусы, Цветные стекла и табак. Люблю обмен. Мелькают перья. Наивных восклицаний дождь. Лоснящийся от лицемерья, Косится на бочонок вождь. Скорей подбросить кольца, трубки — За мех, и золото, и яд; И с чистой совестью, на шлюпке, Вернуться на родной фрегат! Песенка
У меня не много денег, В кабаках меня не любят, А служанки вяжут веник И сердито щепки рубят. Я запачкал руки в саже, На моих ресницах копоть, Создаю свои миражи И мешаю всем работать. Голубые судомойки, Добродетельная челядь. И на самой жесткой койке Ваша честность рай вам стелет. Тяжела с бельем корзина, И мясник острит так плотски, Тем краснее льются вина До утра в хрусталь господский! |
