«В морозном воздухе растаял легкий дым…» В морозном воздухе растаял легкий дым, И я, печальною свободою томим, Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне, Исчезнуть навсегда… Но суждено идти мне По снежной улице в вечерний этот час. Собачий слышен лай, и запад не погас, И попадаются прохожие навстречу — Не говори со мной – что я тебе отвечу? 1909 «Истончается тонкий тлен…»
Истончается тонкий тлен — Фиолетовый гобелен, К нам – на воды и на леса — Опускаются небеса. Нерешительная рука Эти вывела облака, И печальный встречает взор Отуманенный их узор. Недоволен стою и тих, Я, создатель миров моих, — Где искусственны небеса И хрустальная спит роса. 1909 «Ты улыбаешься кому…» Ты улыбаешься кому, О путешественник веселый, Тебе неведомые долы Благословляешь почему? Никто тебя не проведет По зеленеющим долинам И рокотаньем соловьиным Никто тебя не позовет, — Когда, закутанный плащом, Несогревающим, но милым, К повелевающим светилам Смиренным возлетишь лучом. ‹Не позднее 13 августа› 1909 «В просторах сумеречной залы…» В просторах сумеречной залы Почтительная тишина. Как в ожидании вина Пустые зыблются кристаллы, Окровавленными в лучах, Вытягивая безнадежно Уста, открывшиеся нежно На целомудренных стеблях: Смотрите: мы упоены Вином, которого не влили. Что может быть слабее лилий И сладостнее тишины? ‹Не позднее 13 августа› 1909 «В холодных переливах лир…» В холодных переливах лир Какая замирает осень! Как сладостен и как несносен Ее золотострунный клир! Она поет в церковных хорах И в монастырских вечерах И, рассыпая в урны прах, Печатает вино в амфорах. Как успокоенный сосуд С уже отстоенным раствором, Духовное – доступно взорам, И очертания живут. Колосья, так недавно сжаты, Рядами ровными лежат; И пальцы тонкие дрожат, К таким же, как они, прижаты. 1909 «Озарены луной ночевья…» Озарены луной ночевья Бесшумной мыши полевой; Прозрачными стоят деревья, Овеянные темнотой, — Когда рябина, развивая Листы, которые умрут, Завидует, перебирая Их выхоленный изумруд, — Печальной участи скитальцев И нежной участи детей; И тысячи зеленых пальцев Колеблет множество ветвей. 1909 «Твоя веселая нежность…» Твоя веселая нежность Смутила меня. К чему печальные речи, Когда глаза Горят, как свечи, Среди белого дня? Среди белого дня И та – далече — Одна слеза, Воспоминание встречи; И, плечи клоня, Приподымает их нежность. 1909 «Не говорите мне о вечности…» Не говорите мне о вечности — Я не могу ее вместить. Но как же вечность не простить Моей любви, моей беспечности? Я слышу, как она растет И полуночным валом катится, Но – слишком дорого поплатится, Кто слишком близко подойдет. И тихим отголоскам шума я Издалека бываю рад — Ее пенящихся громад — О милом и ничтожном думая. 1909 «На влажный камень возведенный…» На влажный камень возведенный, Амур, печальный и нагой, Своей младенческой ногой Переступает, удивленный Тому, что в мире старость есть — Зеленый мох и влажный камень — И сердца незаконный пламень — Его ребяческая месть. И начинает ветер грубый В наивные долины дуть; Нельзя достаточно сомкнуть Свои страдальческие губы. 1909 «В безветрии моих садов…»
В безветрии моих садов Искусственная никнет роза; Над ней не тяготит угроза Неизрекаемых часов. В юдоли дольней бытия Она участвует невольно; Над нею небо безглагольно И ясно, – и вокруг нея Немногое, на чем печать Моих пугливых вдохновений И трепетных прикосновений, Привыкших только отмечать. |
