— Что за секреты?

— Знаешь, это касается…

— Что за секреты?

— Это касается Джонни Харлоу.

Эта фраза сразу заставила Рори забыть о всякой осторожности и необходимости трезво оценивать сообщаемые ему факты:

— Будьте уверены секреты я хранить умею.

В разговор вступил Нойбауэр:

— Умеешь? Смотри никому ни слова. Никто не должен знать ничего. Понимаешь?

— Само собой, я же сказал.

— Ты когда-нибудь слышал об ассоциации гонщиков на «Гран-при»?

Рори не имел ни малейшего представления о такой, но со всем своим юношеским апломбом заявил: 

— Конечно.

— Так вот эта ассоциация решила исключить Харлоу из гонок на «Гран-при» ради безопасности водителей и зрителей. Мы хотим, чтобы для него были закрыты все гоночные трассы Европы. Ты знаешь, что он пьет?

— Кто этого не знает!

— Он пьет так много, что превратился в самого опасного гонщика в Европе. — Нойбауэр говорил проникновенно и очень убедительно. — Другие гонщики боятся, когда выходят на трек вместе с ним. Никто из них не знает, не будет ли он следующим Джету.

— Вы… вы думаете…

— Он был тогда пьян. И погиб хороший человек — Харлоу перед гонкой выпил больше полбутылки виски. Понимаешь, именно это стало причиной трагедии. И ассоциация поручила нам с Вилли собрать улики о его пьянстве. Хочешь нам помочь?

— Вы еще спрашиваете!

— Мы понимаем, парень, мы очень тебя понимаем. — Нойбауэр положил свою руку на плечо Рори — жест, выражающий сочувствие и поддержку. — Мэри, ведь, всем нам дорога. Мы сейчас видели Харлоу и мистера Даннета в этом кафе. Они выпивали?

— Я вообще-то не знаю этого. Я был в соседней с ними кабине. Но я слышал, что мистер Даннет говорил о джине, и видел, что официант принес два высоких стакана но, похоже, наполненных водой.

— Водой!? — Траккиа сокрушенно покачал головой. — Пожалуй, там было нечто иное. Вообще-то я не верю, что и Даннет… ладно, кто знает. А ты не слышал, говорили ли они о выпивке?

— А разве мистер Даннет тоже не прочь выпить?

Траккиа ответил уклончиво, хорошо зная, что сомнение — лучший путь возбудить интерес Рори:

— Знаешь, я не знаю. Но о чем они говорили, разве не о выпивке?

— Они говорили очень тихо. Я слышал совсем немного. Но не о выпивке. Они говорили что-то о замененных кассетах, кассете с фотопленкой или с чем-то таком, ее Харлоу передал мистеру Даннету. Я ничего не понял из этого.

— Это нас совсем не интересует. А вот его алкоголизм — это да. Так что следи за Харлоу в оба, хорошо? — наставлял пацана Траккиа.

Рори мгновенно вырос в собственных глазах, но, тщательно это скрывая, с достоинством по-мужски кивнул гонщикам и ушел. Нойбауэр и Траккиа раздраженно поглядели друг на друга.

— Силен негодяй! Он подменил кассету. Та, что мы засветили, была пустой, — процедил Траккиа сквозь зубы.

Вечером того же дня Даннет и Генри тихо беседовали в дальнем углу вестибюля виллы-гостиницы Чессни. Лицо Даннета не выражало никаких эмоций. Генри выглядел растерянным, пытаясь в меру своей природной проницательности и практичности разобраться в ситуации. При этом он старался сохранить невозмутимость.

— Умеете вы все выстроить, мистер Даннет, — заметил он тоном почтительного восхищения.

— Если вы, Генри, имеете в виду, что я выразил свои мысли ясно и коротко, тогда да, я все выстроил. Так да или нет?

— Господи Иисусе, мистер Даннет, вы не оставляете человеку никакого времени для размышлений.

— Тут и думать нечего, Генри. Говори прямо — да или нет. Согласен или отказываешься.

— А если я откажусь?

— Вот когда ты откажешься, тогда и будем говорить о том, что будет в этом случае. 

Генри явно встревожился:

— Звучит это как-то нехорошо

— Почему нехорошо?

— Как будто шантажируете меня, угрожаете или что-то в этом роде.

Даннет набрал побольше воздуха в легкие и сделал вид, что он еле сдерживается,чтоб не заматериться и резко произнес, выдыхая:

— Ты вывел меня из себя, Генри. Ты несешь чушь. Как можно шантажировать человека, который ведет такой безупречный образ жизни, как ты? Ты действительно ведешь безупречный образ жизни, не так ли, Генри? И почему я должен тебе угрожать? Чем я могу тебе угрожать. — Он сделал долгую паузу. — Да или нет!?

Генри вздохнул соглашаясь:

— Да, черт возьми. Согласен. Да за пять тысяч фунтов стерлингов и работу в марсельском гараже я даже готов спалить этот чертов трейлер.

— Ну, этого от тебя и не требуются. Вот тебе справка от врача. В ней говорится, что у тебя предынфарктное состояние и тебе нельзя водить трейлер и другие транспортные средства.

— Вообще-то последнее время я действительно чувствую себя не очень хорошо.

Даннет позволил себе едва заметную улыбку:

— Да, это очень заметно.

— А как мистер Мак-Элпайн отнесется к этому?

— Когда ты покажешь эту бумажку, у него не будет выбора.

— А можно мне узнать, зачем это понадобилось?

— Нет. Тебе дают пять тысяч фунтов стерлингов, чтобы ты не задавал никаких вопросов. И не болтал. Нигде.

— Вы очень странный журналист, мистер Даннет.

— Очень.

— Я слышал, вы были чиновником в Сити. Почему же ушли оттуда?

— Эмфизема легких. Мне нужно чаще находиться на воздухе, Генри.

— Так у вас, как и у меня, плохое здоровье?

— В наш век страстей и стрессов, Генри, хорошее здоровье — это редкость. Раз мы договорились, то прямо сейчас иди и переговори с мистером Мак-Элпайном.

Генри ушел. А Даннет, посидев немного, поднялся на второй этаж в свой номер. Там он составил короткую записку, написал адрес на плотном конверте, пометил на нем  в верхнем углу «Срочно и важно», вложил записку и микропленку, полученную от Харлоу, в конверт и направился на почту. Когда он шел по коридору, дверь в одном из соседних номеров, которую он уже миновал, немного приоткрылась и чей-то взгляд проводил журналиста до самой лестницы.

Это был Траккиа. Он осторожно прикрыл дверь, вышел на балкон и помахал кому-то рукой, подавая сигнал. Вдали, на значительном расстоянии от отеля, едва различимая фигура подняла руку, в знак того, что сигнал принят. Траккья поспешил вниз и там нашел Нойбауэра. Они отправились в бар и, усевшись за столик, заказали сок. Многие заметили их появление, потому что и Нойбауэр, и Траккиа были не менее известны, чем Харлоу. Но Траккиа нужно было обеспечить себе алиби более надежным способом и он поинтересовался он у бармена:

— В пять часов мне должны звонить из Милана. Который теперь час? 

— Ровно пять, мистер Траккиа.

— Передайте, пожалуйста, телефонистке, что я в баре, пусть переключит звонок сюда.

Даннет направлялся к почтовому отделению по дороге, по обеим сторонам которой стояли аккуратные типовые домики с гаражами. Дорога была практически пуста, что было вполне естественно для субботнего вечера. Впереди человек, стоя на тротуаре, ремонтировал двигатель автомобиля. Автомобиль находился на дороге, а сзади человека — гараж. Человек был в комбинезоне, на голове красовался темно-синий берет, надвинутый на самые глаза, а все лицо было испачкано маслом. В команде гонщиков «Коронадо», машинально подумал Даннет, такого грязнулю-механика не потерпели бы и пяти секунд, правда, обслуживать «коронадо» и ремонтировать старый разбитый «фиат» это, как говориться, две большие разницы. Когда Даннет проходил мимо этого трудяги, тот вдруг резко выпрямился и сделал шаг от машины. Даннет, чтобы избежать столкновения, был вынужден принять влево. И вдруг механик бросился на Даннета и втолкнул его внутрь гаража, ворота которого были предусмотрительно открыты. Двери гаража с грохотом закрылась и Даннетом занялись два мордоворота в черных масках на лицах явно не обученные нежному обращению. 

Рори сидел, занятый просмотром каких-то комиксов, Траккиа и Нойбауэр, обеспечивая себе алиби, убивали в баре время, когда Даннет появился в гостинице. Он привлек к себе сразу внимание всех присутствующих. Иначе и быть не могло, потому что Даннет не вошел, а ввалился как пьяный и наверняка бы рухнул, если бы его не поддержали полисмены, сопровождавшие его с обеих сторон. Из носа и рта у него шла кровь, правый глаз заплыл, все лицо было в синяках. Траккиа, Нойбауэр, Рори и администратор одновременно бросились к нему.