Вот такая на самом деле память у Молотова. А тут: может быть, первый выступал, а может, второй… Может, был в повестке дня вопрос, а может, предложил кто-то, а кто – не помню…

Ой сильно что-то не так с этим заседанием! Ой не так!

В общем, пока мы видим, что в основе расправы над Берией лежат всего лишь смутные опасения да хрущевская интуиция. Но вот, наконец, мы добрались и до заговора. В книге Владимира Карпова «Маршал Жуков. Опала» приводятся воспоминания еще одного участника событий. Это Дмитрий Суханов, бывший помощник Маленкова. Как оказалось, заговор все-таки был. И даже два.

«Первый готовил Берия на 26 июня, намереваясь с помощью его охраны, приставленной к членам Президиума ЦК, всех их арестовать после просмотра спектакля в Большом театре (об этом коллективном просмотре было принято решение) и после театра всех привезти на Лубянку, ну а дальше предъявить им соответствующие обвинения. И Берия захватывает всю власть в стране».

А затем следует настолько крутой поворот в развитии событий, что аж дух захватывает!

«…Об этом его намерении знали и поддерживали Хрущев и Булганин, с которыми у Берии были очень доверительные отношения.

Дошла информация о замысле Берии и до Маленкова. Он вызвал Хрущева и Булганина к себе в кабинет (по телефону говорить не стал, опасаясь подслушивания) и прямо им заявил, что знает и о заговоре Берии, и об их в нем участии. Хрущев и Булганин думали, что они теперь из кабинета Маленкова не выйдут, а их выведет охрана, которая подготовлена в приемной. Но Маленков в смутное время после смерти Сталина не хотел осложнять обстановку в руководстве партии. Главное было обезвредить Берию. И он заявил Хрущеву и Булганину, что они могут искупить свою вину перед партией и жизнь свою сохранить только активным участием в аресте Берии. Оба поклялись быть верными партии. После этого и как бы для проверки его преданности Маленков поручил Булганину провезти подобранных Жуковым военных в Кремль на своей машине, т. к. у них нет пропусков…»

Ага, получается, заговорщики съели друг друга?!

Нет, не стоит обольщаться. Девяносто девять из ста, что Суханов таким образом мстит Хрущеву: ведь тот впоследствии грубо отпихнул от власти его босса, только и всего… Да и за себя мстит – его при Хрущеве посадили, но не за «политику», а за то, что прикарманил облигации одного из арестованных – надеялся, что того посадят «с конфискацией», а дело это спустя несколько лет вскрылось.

Итак, заседание идет, военные сидят в кабинете Суханова, ждут сигнала.

«А в кабинете Маленкова произошло следующее. Неожиданно Маленков предложил изменить повестку заседания и рассмотреть вопрос о Берии, который хотел совершить государственный переворот.

Маленков поставил на голосование:

– Кто за арест Берии?

Голосовали “за” – Первухин и Сабуров. Против – Молотов, Ворошилов, Каганович. Воздержались – Хрущев, Булганин, Микоян.

Молотов обрушился на Маленкова с обвинением в произволе. Вот в этот момент Маленков нажал кнопку вызова. И вошли военные во главе с Жуковым…

Маленков повторил предложение об аресте Берии. Теперь, при военных, все проголосовали «за». Маленков приказал Жукову арестовать Берию, что маршал и выполнил, подняв Берию с кресла и завернув ему руки за спину.

Прежде чем увести Берию в комнату отдыха, чтобы ничего не знала его охрана, ожидавшая в приемной, Жуков спросил Маленкова: “Может быть, арестовать и членов Президиума ЦК, бывших в сговоре с Берией?” Маленков не принял предложения маршала Жукова, не хотел, чтобы его обвинили в диктаторстве. Это был крупный политический просчет Маленкова, за который он позднее поплатился. А маршал Жуков обрел врага в лице Н. С. Хрущева…

Главной фигурой и решающей силой при аресте Берии был маршал Жуков, при нем, вторично голосуя, никто не осмелился даже воздержаться, все стали “за”».[62]

А вот это – самая интересная фраза. Без военных разворачиваются дебаты по поводу ареста, а при них никто «не осмеливается» даже проголосовать против абсолютно беззаконного решения. Теперь вспомним танковые полки, которые к тому времени полным ходом прут к столице, и получаем классический сценарий путча. Правительство под пронзительным взглядом генералов принимает требуемое решение. И тот факт, что путч организован Предсовмином, ничего не меняет. Когда в октябре 1993 года в России был расстрелян парламент, во главе сего действа вообще стоял президент, но суть – суть-то не изменилась. Можно спорить, являются ли подобные действия государственным переворотом, ибо переворот – это когда меняется государственный строй. Но… но когда одна ветвь власти в обход всех и всяческих законов учиняет расправу над другой ветвью, это безусловно означает, что строй изменился. Перестал быть конституционным. А то, что конституционность потом была восстановлена, это уже совсем другая история…

Вообще, по поводу нарушений и восстановлений конституционного строя мне часто приходит на память эпизод из романа Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан». Там злой дядька сунул топор под компас, и корабль, шедший к западному побережью Америки, в сильный шторм и незаметно для капитана, обогнул мыс Горн и оказался в Атлантическом океане. После чего топор был вытащен, и корабль пошел правильным курсом, но уже совсем к другому континенту.

Итак, вот воспоминания основных свидетелей происшедшего. Это уже потом, стараниями писателей и журналистов, правда превратилась в то, что «все знают». А чистая, необогащенная словесная руда именно такова.

По утверждению этих свидетелей и их сторонников, у них были смутные опасения, что Берия замыслил государственный переворот. Мог он замышлять нечто подобное? Конечно. Есть ли хоть какие-то данные, хоть какие-то доказательства этих замыслов, хоть какие-то основания, найденные перед арестом, или постфактум, или много лет спустя? Об этом мы поговорим в свое время. Но тогда у Хрущева со товарищи таких доказательств не было, иначе бы непременно уж кто-нибудь о них вспомнил.

История ареста Берии столь несуразна, что даже Н. Рубин, который, в общем-то, пересчитал почти все нелогичности и нестыковки в бериевском жизнеописании, сказал о ней следующее: «Принято считать, что если об одном и том же событии двое рассказывают по-разному, значит, один из них лжет. Если же разные версии одних и тех же событий предлагают сразу несколько человек, это будто бы означает, что правду говорит кто-то один, а остальные лгут. А, собственно, почему мы так считаем? Разве не может быть так, что по каким-либо причинам лгут все, причем лгут именно для того, чтобы скрыть правду?»

Юрий Мухин в книге «Убийство Сталина и Берии» провел расследование событий того дня, попросту сопоставив показания. Не он первый этим занимался. Например, В. Карпов в книге о маршале Жукове сопоставил рассказ своего героя об этом дне с рассказами других участников и нашел уйму несовпадений, но никак это не прокомментировал и никаких выводов не сделал. А Мухин сделал…

«…Рассмотрим воспоминания об аресте Берии, которые оставили Н. С. Хрущев, В. М. Молотов, Л. М. Каганович, К. С. Москаленко, Г. К. Жуков и Д. Н. Суханов – помощник председателя Совмина СССР Г. М. Маленкова.

1. На заседании какого коллективного органа власти был арестован Берия?

Члены Правительства и одновременно члены Президиума ЦК КПСС[63] Молотов и Каганович, казалось бы, должны были разбираться и помнить, где они тогда находились. Но Хрущев довольно быстро (в 1957 году) отправил их на пенсию, а Феликс Чуев заставил их вспоминать эти события только после 1985 года. И они, судя по всему, вспоминали не хрущевские, а сталинские порядки проведения Политбюро, когда материалы уголовных дел на членов ЦК обязательно рассматривались этим высшим руководящим органом страны. Поэтому оба безапелляционно заявили, что Берия был арестован на заседании Президиума ЦК (Политбюро): “На Политбюро его забирали (Молотов), “На заседании Политбюро дело было” (Каганович).