Он демонстративно показал массивный кулак. Может в сноровке и ловкости Миха не очень, но, если таким кулаком попадает по морде — размажет в лепешку.

Тихо вздохнув справа, подошла Катя и стащила с себя мешковину со словами:

— Меня, когда дед Никифор выгнал из кухни, я к себе пошла. У меня окна выходят как раз на двери. Долго уснуть не могла, а потом проснулась рано от шума. Выглянула, а там пять песчаных дрезин, все на солнечных батареях.

— Они быстрые, но магнитные подушки жрут энергию, как саранча. Могут разрядиться посреди ночи, — согласился я. — Значит, если все-таки доехали до «Медного ковчега», то установили артефакты-аккумуляторы.

Потупив взгляд, Катя опустила пушистые ресницы и негромко проговорила:

— Я тоже так подумала. А ведь дрезина Никифора тоже на солнечных батареях.

— Значит придется двигаться отрезками утром. В жару в пустыне тяжко, — заключил я.

— Может и не придется, — еще тише отозвалась Катя и сунула пальцы в мешковатую сумку через плечо. Поковырявшись, она вытащила из нее шарик размером с кулак, весь в шестеренках. Внутри сиреневым светится сердечник.

Вытаращившись, я изумился.

— Артефакт-аккумулятор? Откуда?

Катя неловко помяла плечами и с виноватой улыбкой ответила:

— Взяла у служебников. Пока никого не было. Отцепила от одной из дрезин.

Миха присвистнул и с озадаченностью поскреб щеку толстыми ногтями.

— Украла? Красть нехорошо. Особенно у служебников. Вряд ли они обрадовались, когда одна из дрезин у них заглохла.

Зыркнув на него неоднозначно, Катя приблизилась ко мне и протянула арт-аккум.

— Подумала, вам он тоже понадобится.

На девушку я посмотрел теперь не только как на обладательницу миловидного лица и форм третьего размера, но и как на человека, у которого в голове завалялось что-то кроме сплетен и платьев. Арт-аккум устройство замороченное, особенно в установке. Снять его немного легче, но все равно требует сноровки, чтобы не повредить тонкие шестеренки и не выпустить весь сиреневый заряд.

Бережно приняв его на ладонь, я поднес арт-аккум к носу и вдохнул. Запах от него металлический, со сладким привкусом. Как-то в Оазис-Техно мы пытались разнообразить вкусы картофеля и экспериментировали с сочетанием запахов. Провонялась вся одежда, до трусов, и волосы. Опекун дома, старый, седой и с плохим зрением, сказал тогда, что от меня пахнет малиной. От арт-аккума пахнет примерно тем же. Только с металлом и топливом.

Держа его на ладони, я проговорил:

— Смело, Катя. Не боишься, что за такое и тебя служебники начнут искать? А они начнут.

— Боюсь, — призналась она. — Но я потому и уехала из «Медного ковчега». Никифор хороший, не стоит ему все время нервничать из-за того, что ко мне всякое отребье пристает.

— Значит, твое исчезновение ему по нервам не ударит? — поинтересовался я, продолжая разглядывать пульсирующий сиреневый свет в глубине шестеренок арт-аккума.

Катя помотала головой, сложив руки под грудью, от чего та эффектно приподнялась.

— Я ему сказала. Он сам дал добро. — Катя помолчала и добавила: — И про Миху.

Детина все это время молчал и хмурил брови в глубокой задумчивости. Лоб исходил морщинами, а губы надулись. Видно не привык так много напрягать извилины. Что и понятно, с такими кулаками можно сперва бить, а потом разбираться. Правда, как показал опыт, это работает не всегда.

— Мне он тоже дал добро? — наконец уточнил он.

Катя закивала.

— Сказал, что «нечего молодым загнивать в этой песчаной коробке, если на Севере есть шанс».

Я хмыкнул и покрутил в пальцах арт-аккум. Что подразумевал дед под «шансом» мне понятно. Судя по блестящим глазам Кати, она деду верит, хотя не уверен, что он рассказал ей то же, что и мне. Но это и не нужно, красавица ему доверяет по умолчанию. Чего не скажешь обо мне.

— Замотивировал он тебя, конечно, крепко, — украдкой снова оглядев ее подтянутую, в штанах и курточке, фигуру. — К сожалению, чтобы он тебе не понарассказывал, этого мало, чтобы все бросить и ломиться швора знает куда.

Катя поморщила носик.

— Можно подумать, ты сильно занят.

— Занят, — согласился я. — Убеганием от служебников Лютецкого.

— Я, если не заметил, тебе в этом помогаю, — деловито сообщила девушка и кивнула на арт-аккум.

Сдержать улыбку я не смог: бойкая девушка. Хотя выглядит хрупкой и беззащитной. Но, чтобы стянуть артефакт у служебников, потом залезть в багажник дрезины, а теперь пререкаться с незнакомым оазисным — надо иметь бубенцы. В одном она права: с артефактом перемещение станет гораздо эффективнее. Можно ехать ночью, а дрезину заряжать днем, прикрывая ветками и колючками. Но в остальном идея с движением на загадочный север полнейшая дичь, потому что ни на одной карте этажей обучения и архивов я не видел ничего, что бы указывало на жизнь. Когда-то давно — да, вероятно. Но не теперь, когда уровень углекислого газа на планете стал выше, а вдалеке от градов жизнь тяжела и невыносима.

Я перебросил артефакт с ладони на ладонь, тот приятно завибрировал, послышалось легкое гудение, и запах металла с малиной от него потек сильнее.

— За помощь спасибо, — поблагодарил я. — Но в остальном, прости, не помогу.

— Но ты должен! — с растерянным видом выдохнула Катя и, вытянувшись в струну, сжала кулачки.

Повелительный тон к себе я последний раз слышал только от опекуна, но тот пять лет назад умер, а слушать чьи-то еще приказы, кроме инструкций на бывшем рабочем месте, я не привык.

— Во-первых, — спокойно произнес я, — сбавь обороты. Я тебе ничего не должен. Во-вторых, даже если куда-то намылюсь, артефакт еще нужно вставить в дрезину. А это не просто. В Оазис-Техно для этих целей работает целый отдел.

Слева послышалось покашливание Михи. Он до сих пор молчаливо хмурился, видимо решал, насколько правильно поступила Катя, украв у служебников артефакт. Но теперь лицо его разгладилось, и он сообщил добродушно:

— Я могу вставить. Ну… В смысле в дрезину. Артефакт.

На него я покосился с опаской.

— Уверен? Артефакт-аккумулятор штука хрупкая.

Миха кивнул.

— Уверен. Я с механикой на «ты». Не то, что с козами. То бодаются, то поразбредутся, попробуй собери. А такие артефакты я уже много раз ставил. То кочевникам, то служебникам. Сам понимаешь, постоялый двор место такое.

Ситуация становилась неоднозначной. С одной стороны, на хвост упали двое, а этого вообще не планировал. При чем один из попутчиков девушка, а это дополнительные сложности в дороге. С другой, свой механик никогда не помешает, а девушка уже принесла пользу: арт-аккум. С третьей — неведомый север, куда, по словам деда Никифора, непременно нужно ломиться.

Потерев лоб, я надул щеки и выдохнул, после чего посмотрел на пальцы и раскатал между ними свалявшуюся грязь.

— Так. Ладно. Раз мы здесь втроем оказались, нужно нормально познакомиться. Кто знает, сколько нам вместе двигаться. Не хочу, чтобы в спину что-нибудь прилетело…

Миха округлил глаза и выговорил:

— Да как можно! Ты что!

Вскинув ладонь, я отозвался:

— Всякое бывает. В общем, я Андрей Мечников. Бывший разработчик в Оазис-Техно…

— Ага! — изобличительно выкрикнул детина. — А говорил, не оазисный!

— Ты глухой? — мирно поинтересовался я. — Говорю же: бывший. Ты, если я ничего не путаю, очень плохой козовод и хороший механик. Объяснишь, как вышло, что в пустынной глуши ты вбил в руки механное дело?

Приосанившись, Миха хрустнул шеей и выпятил грудь, будто собрался на шагать на параде в честь основания Оазис-Техно.

— У меня с детства руки к этому стоят. Дядька еще был. Неродной. Друг бати. Он любую шестерню так присобачит, что лет сто без скрипа будет шпарить. Он когда нам на ферме собрал паровую мотыгу, ну, чтобы не самим корячиться, спину гнуть, а чтоб само катилось и пахало, я в диком восторге был. Он был механиком. Настоящим. В смысле в Красном граде учился. Как увидел, что у меня любая шестерня в руках оживает, научил всему, что знал. У меня и так перло в этом деле, а с его наукой вообще стал докой. Какие там козы… Батя ругался, что из-за меня ферма Пароварниковых под откос пойдет. Да видать прав он был.