К тому времени, когда Джон Кэрролл из Мэриленда стал первым католическим епископом в 1790 году, католическая церковь Америки начала приспосабливаться к республиканскому климату. В 1780-х годах Кэрролл работал над тем, чтобы сделать католическую церковь «независимой национальной церковью», а не просто католической миссией, зависящей от Ватикана. Он утверждал, что Американская революция дала католикам «равные права и привилегии с другими христианами» и что католицизм заслуживает того, чтобы быть независимым от «любой иностранной юрисдикции». Кэрролл основал католический колледж в Джорджтауне, создал сульпицианскую семинарию в Балтиморе, пропагандировал использование английского языка в литургии и призывал к публикации английского перевода католической версии Библии, которую в 1790 году предпринял иммигрант ирландского происхождения и набожный католик издатель Мэтью Кэри.
В то же время католические миряне начали активно участвовать в организации и управлении своими церквями, повторяя процесс, который многие протестантские группы пережили в колониальный период. Практика формирования мирянами попечительских советов, избираемых жителями прихода, началась в городах, но вскоре распространилась и на приграничные районы. Без помощи духовенства католики объединялись и создавали религиозные общества, избирали своих лидеров, покупали землю под церковь и брали на себя ответственность за управление своей церковью.[1478]
Католики уже начали принимать идею отделения церкви от государства и считать себя просто ещё одной христианской конфессией — позиция, которую Римско-католическая церковь в целом официально не одобряла до Второго Ватиканского собора 1962 года. В Мэриленде в 1780-х годах католики выступали против предложения о создании множества учреждений, в которых налоговые средства направлялись бы всем христианским конфессиям, опасаясь, что такая мера станет первым шагом к восстановлению протестантской епископальной церкви в штате. Кэрролл считал, что религиозный эксперимент религиозной свободы, «давая свободное распространение честным аргументам, является наиболее эффективным методом приведения всех деноминаций христиан к единству веры».[1479]
Хотя страх перед антирелигиозными идеями Французской революции заставил Кэрролла и американскую католическую церковь в 1790-х годах вернуться к использованию латинской литургии и иерархическому назначению священников, процесс местного церковного управления и мирского контроля над общинными приходами сохранился, в основном из-за нехватки священников и епископов. А поскольку католики везде оставались небольшим меньшинством в море протестантов, они с энтузиазмом поддержали идею отделения церкви от государства. Несмотря на постоянное давление с целью стать более похожей на католические церкви Европы по организации и характеру, американская католическая церковь, по сути, развивалась как ещё одна христианская деноминация среди многих других.
Число католиков быстро росло. В 1808 году епископ Кэрролл добился создания четырех новых епархий — в Бостоне, Нью-Йорке, Филадельфии и Бардстауне, штат Кентукки. В этом западном форпосте Бардстауна, как утверждал епископ епархии, к 1815 году было девятнадцать католических церквей и не менее десяти тысяч прихожан. С приобретением Луизианы и присоединением епархии Нового Орлеана испанские и французские католики стали частью Соединенных Штатов. В 1819 году были основаны ещё две епархии в Ричмонде и Чарльстоне, и к 1820 году число католиков в стране составило почти двести тысяч человек.
Несмотря на столь бурный рост, страна оставалась в подавляющем большинстве протестантской. Хотя большинство конкурирующих протестантских деноминаций были формально отделены от государства, они склонны были отождествлять себя с нацией. Большинство протестантского духовенства стремилось доказать, что отделение церкви от государства в Америке не приведет к неверности и религиозному пренебрежению, которых ожидали европейцы. Евангелисты постоянно подчеркивали, что Америка, хотя и не имеет поддерживаемой государством церкви, тем не менее является нацией Бога, христианского Бога, причём протестантского христианского Бога.
Евангелические деноминации XIX века знали, что американцы живут в свободной стране и могут выбирать религию по своему усмотрению; но эта свобода и отсутствие традиционного устоя не означали, что правительство не несет ответственности за религию. Евангелисты неоднократно призывали правительство Соединенных Штатов признать христианскую основу Америки, предоставляя капелланов в Конгрессе, объявляя дни поста и молитвы и прекращая доставку почты по субботам. У духовенства не было намерения создавать новую церковь или отрицать права совести, заявил Натаниэль Уильям Тейлор из Коннектикута, самый значительный богослов Второго Великого пробуждения. «Мы лишь просим внести в закон те положения… от имени общего христианства, которые причитаются ему как силе и славе нации».[1480] Даже государственная школьная система XIX века стала пропитана теми религиозными ценностями, которые по сути были протестантскими. Таким образом, американцы создали то, что один историк назвал парадоксом «добровольного установления» религии.[1481]
Вопреки предсказаниям Джефферсона, шансов на то, что простые американцы станут рациональными унитариями, было так же мало, как и на то, что они станут федералистами. Евангелическое христианство и демократия тех лет — та самая демократия, с которой Джефферсон пришёл к власти и уничтожил федерализм, — возникли вместе. По мере демократизации Республики она становилась евангелизированной.
Как только простые люди среднего достатка — такие, как Уильям Финдли, Мэтью Лайон, Джедедиа Пек и Уильям Мэннинг — поняли, что могут бросить вызов деистическому безразличию и старым устоявшимся религиям так же полно, как они бросали вызов аристократическим федералистам, они принялись энергично отстаивать свои собственные, более популярные версии христианства. Действительно, в Массачусетсе и Коннектикуте баптисты и другие раскольники стали республиканцами Джефферсона, потому что не видели разницы между федералистами и постоянным порядком конгрегациональных и пресвитерианских учреждений. В 1801 году один «баптист» из Коннектикута в газете «Патриот, или Бич аристократии» жаловался, что до сих пор его «обманывали, заставляя верить, что мы должны следовать по старой проторенной дорожке, проложенной нашими правителями и священниками, не исследуя, правильно это или нет». Но с приходом к власти республиканской партии Джефферсона эти дни ушли в прошлое. Этот «баптист» стал «подозревать, что каждый класс людей имеет право высказывать своё мнение по вопросам, которые их непосредственно касаются».[1482]
С такими демократическими взглядами пришла и новая возрожденная религия. В округе Оцего, штат Нью-Йорк, республиканец-евангелист Джедедиа Пек добивался ежедневного чтения Библии в школах и ругал конгрегационалистов и епископальных федералистов как закрытых деистов, отрицающих библейское откровение, и как аристократов, презирающих простой стиль и народное христианство простых жителей округа.[1483] Люди среднего достатка повсеместно обрели новую уверенность в себе, чтобы публично и политически выражать свои религиозные чувства. Уильям Финдли был принят в качестве правящего пресвитера в Реформатскую пресвитерианскую церковь в 1770 году и оставался пресвитерианином на протяжении всей своей жизни. Будучи конгрессменом от Пенсильвании, он всячески отстаивал интересы пресвитериан и евангелической религии. В 1807 году он выступил спонсором создания пресвитерианской церкви в округе Колумбия и на протяжении многих сроков своего правления неустанно работал над тем, чтобы прекратить доставку почты в воскресенье.[1484]
