Мы спустились по лестнице и оказались в длинном, узком катакомбе. Стены были из грубого, необработанного камня, а с потолка свисали корни деревьев. Было очевидно, что это очень древнее сооружение.

Мы шли в тишине минут десять. Коридор несколько раз поворачивал, разветвлялся, но Дамиан уверенно вёл нас по какому-то одному, ему известному, пути.

— Сюда, — сказал он наконец, останавливаясь у неприметного прохода, заваленного камнями. — След ведёт сюда.

Мы с трудом протиснулись через завал и оказались в другом помещении.

Это была она. Лаборатория.

Помещение было больше, чем склеп наверху. Вдоль стен стояли длинные деревянные столы, заваленные жутким «инструментом»: пилами, скальпелями, иглами с присоединёнными к ним трубками. В больших стеклянных колбах плавало в мутной жидкости что-то, на что не хотелось смотреть.

В центре комнаты стоял огромный операционный стол из камня, покрытый желобами для стока жидкости. Над ним висела сложная система линз и кристаллов.

Но самое страшное было не это.

На одном из столов лежали незаконченные «проекты». Рука, пришитая к механическому протезу. Нога с вживлёнными в неё светящимися кристаллами. И… голова. Голова какого-то несчастного студента, соединённая проводами с шипящим и искрящим артефактом.

Лина, если бы была здесь, пришла бы в ужас от такого извращения её искусства.

— Логово Магистра, — прошептал Дамиан с отвращением. — Он работает прямо здесь.

Я осмотрелся. На столе, рядом с хирургическими инструментами, я увидел кое-что ещё. Раскрытый журнал. И рядом — небольшой, но очень знакомый предмет.

Это был амулет в виде серебряной снежинки. Тот самый, что дала мне Анастасия.

Я непроизвольно сунул руку в карман. Мои пальцы нащупали холодную, гладкую поверхность моего собственного амулета. Я вытащил его и посмотрел на него, хмурясь. Точно такой же.

— Но в гримуаре указано другое место, как его логово, — сказал я, думая вслух. — Может, это просто одна из его лабораторий?

Я отвёл взгляд от амулета и посмотрел на голову несчастного студента, соединённую с проводами. Моя собственная голова закружилась от этого зрелища. Я опёрся о стол, чтобы не упасть.

— Почему… почему склеп Шуйских? Прямо у них под носом?

Дамиан не смотрел на ужасы на столах. Он медленно обходил лабораторию, его взгляд был прикован к стенам, к полу.

— Потому что это идеальное прикрытие, — ответил он, не оборачиваясь. — Род Шуйских — целители. И некроманты. От их усыпальницы всегда исходит некротическая энергия. Никто не обратит внимания на дополнительный «фон» от его ритуалов. А обедневшему Роду всегда можно заплатить за молчание.

Он остановился у операционного стола.

— А что касается гримуара… Ты думаешь, Магистр стал бы хранить карту своего настоящего логова в рабочем дневнике? Нет. То, что ты нашёл, — это ловушка. Приманка для таких, как мы. А это… — он обвёл рукой лабораторию, — … это его настоящее святилище.

Он подошёл к столу, где лежал второй амулет.

— И этот амулет здесь не просто так.

Он посмотрел на меня.

— Твоя помолвка… твоё появление здесь… всё это было спланировано. И не только твоим отцом и Голицыным. Магистр тоже играет в эту игру. И он знал, что ты придёшь сюда. Этот амулет — послание.

— Послание? Какое послание? — не понял я.

— Он говорит тебе: «Я знаю о тебе. Я знаю о твоей невесте. Я могу добраться до кого угодно. И я жду тебя», — сказал Дамиан. — Это — вызов.

— Вызов?

Я тяжело дышал, воздух в лаборатории казался густым и ядовитым.

— Что ж… посмотрим…

Я подошёл к столу и взял второй амулет. Он был холодным, как и мой. Я зажал его в кулаке.

— Что ты делаешь? — напряжённо спросил Дамиан.

— То, что должен, — ответил я.

Я закрыл глаза.

И снова «посмотрел» на мир через Сеть.

Я «увидел» амулет в своей руке. От него, как и от моего, тянулась тонкая, ледяная нить. Нить, ведущая к её создателю. К Анастасии.

Но от него тянулась и другая нить. Тусклая, грязная, с привкусом тлена и тёмной магии. След того, кто принёс его сюда. След Магистра.

Я не стал идти по этой нити. Это было бы слишком опасно и предсказуемо. Я сделал иначе.

Я сосредоточился на обеих нитях одновременно. На ледяной нити Анастасии и на тёмной нити Магистра. И я «увидел», где они пересеклись в последний раз. Где Магистр передал этот амулет своим «Химерам», чтобы они подбросили его сюда.

Я «увидел» не место. Я увидел… образ. Короткую, смутную вспышку.

…Тёмный кабинет. Не такой, как у ректора. Этот был старше. Стены обшиты тёмным деревом. В камине горит зелёный огонь. На стене висит гобелен с изображением… оскаленной волчьей головы. Герб Голицыных.

И я «увидел» того, кто сидел за столом. Не Магистра. А того, с кем он встречался.

Это был Родион Голицын. Брат Анастасии.

Он передавал «Химере» этот амулет. И что-то говорил. Я не слышал слов, но я «видел» его эмоции. Злость. Зависть. И… страх.

Я резко открыл глаза, тяжело дыша. Голова гудела от напряжения.

— Что? Что ты видел? — тут же спросил Дамиан.

Я посмотрел на него, и моё лицо, должно быть, было бледным.

— Родион… — выдохнул я. — Родион Голицын. Он работает с ними. Он работает с Магистром.

Дамиан замер.

— Брат… работает против сестры? И против своего Рода? Зачем?

Это был самый главный вопрос.

— Я не знаю, Дамиан, — ответил я, качая головой. Картина мира снова перевернулась. — Но я определённо предвкушаю наш с ним разговор.

Я посмотрел на весь этот ужас вокруг. На инструменты, на колбы, на останки.

— А теперь…

Мысль пронзила меня, острая и яростная. Сжечь. Сжечь это место дотла! Но тут же пришло сомнение. Это было бы эмоционально. Но было ли это правильно?

Мне нужен был совет.

— Дамиан… — я повернулся к нему. — Что нам делать? Может быть, просто сжечь всё здесь? Или… или… я не знаю. Я запутался. Как правильно поступить?

Дамиан посмотрел на меня, потом на операционный стол, и на его лице отразилось отвращение.

— Сжечь, — проговорил он. — Моё первое желание — сделать именно это. Превратить это место в пепел.

Он помолчал.

— Но это будет ошибкой, — сказал он уже своим обычным холодным, аналитическим тоном. — Во-первых, магический пожар в катакомбах поднимет тревогу, которую услышат даже в столице. Нас поймают через пять минут. Во-вторых, мы уничтожим все улики. А в-третьих, и это главное… мы предупредим Магистра. Он поймёт, что его логово раскрыто, и просто перенесёт свою фабрику в другое место. И мы его никогда не найдём.

Он подошёл ко мне.

— Нет. Мы не будем ничего сжигать. Мы сделаем кое-что похуже.

Он указал на раскрытый журнал на столе.

— Мы заберём это. И все его записи. А потом… мы оставим ему послание. Такое, чтобы он понял, что мы не боимся. Что мы принимаем его вызов. И что мы придём за ним.

Он посмотрел на голову несчастного студента, подключённую к артефакту.

— Мы должны перевернуть его доску. Испортить его игру. Заставить его ошибаться.

— Снова шахматы, Дамиан? — я устало покачал головой. — Ты же знаешь… моё любимое оружие — это хороший удар кулаком в челюсть. Не такой я человек, чтобы играть в эти игры. Оставим послание, будем наблюдать… с меня хватит этого.

Я тяжело дышал, пытаясь унять бурлящую внутри ярость. Думал.

— Хорошо… хорошо… Мы… мы не будем ничего делать, — сказал я, придя к решению.

Дамиан удивлённо на меня посмотрел.