— А ты что молчишь?

— Меня это не касается, — хладнокровно ответил хазарин. — Я тут с боку припека…

— Ошибаешься. Тебя это касается теми же клещами, что и этих дурней…

Голос его наполнился злобным раздражением.

— Что за дураки! Пеньки какие-то… Удивительно, что вы еще живы!

Эта злоба развеселила Избора.

— А что нам пенькам сделается? Мы такие матерые, что от нас топоры отскакивают.

Колдун в карман за словом не полез.

— В этом месте пеньки выкорчевывают и жгут. Боюсь, что если вы не станете благоразумнее вас всех постигнет та же участь.

Пока он говорил жизнь не стояла на месте. Один из палачей пришел в себя и улучив момент, когда халат повернулся к нему спиной он по-кошачьи ловко вскочил и пригибаясь побежал к выходу.

— Бежит! — крикнул воевода, хотя со стороны казалось, что палач не бежит, а низко летит.

Муря был начеку!

Полы халата угрожающе зашелестели, рукава вытянулись… Избор ожидал треска и грохота, но ничего подобного не произошло. Молний не случилось, но его сапоги, только что стоявшие рядом с кучей железа голенище к голенищу, подскочили и в три шага оказались на пути палача. Кто-то крикнул — «Йэх!» — и сапоги взметнувшись в воздух ударили бегущего человека под колени. Беглец не упал, но от неожиданности остановился, пытаясь поймать равновесие и тут сапоги двойным ударом опрокинули его на кучу пытошного лома. Воздух раскололся грохотом и сапоги неправдоподобно извиваясь голенищами нырнули следом за палачом в кучу клещей, пил, тисков и железных палок.

И в этот момент все кончилось.

Сила одушевлявшая халат исчезла он свалился во тьму, а в тишине, раздираемой частой икотой палача тихонько заскрипела открывающаяся дверь.

— Что тут? — спросил голос, благоразумно не входя в пытошную. Тишина не ответила — кто мог говорить, говорить не хотел, а кто хотел — тот не мог.

Гость ждал несколько мгновений, но так и не дождавшись ответа все же решился войти. Он сделал несколько шагов и остановился.

— Вот зашел посмотреть на вас, да спасибо сказать, — произнес он, ощупывая глазами темноту перед собой. Человек вертел головой по сторонам, словно готов был увидеть рядом с собой кинжал наемного убийцы. Гаврила неотрывно следивший за халатом на мгновение отвлекся, быстро оглядывая пришельца. Ни лицом, ни статью он не походил ни на палача, ни на воина — худой, длинный, с вытянутой гололобой головой. Оглядев, быстро отвернулся.

— Не знаю тебя… Кто такой?

Халат лежал как мертвый и надежда на колдуна истончалась как паутина.

— Я — Санциско.

Заметив как внимательно Масленников смотрит на халат пришелец пальцем поднял его и кинул его на стол. Халат на столе скорчился как побитая собака и Масленников понял, что на Мурю надежды больше нет. Был Муря — и нет Мури. Но ведь оставался еще и этот чудак.

— Пришел поблагодарить вас… — сказал гость, пристально оглядывая каждого. — За то, что…

— Слушай, друг. Вот тут ломом поддень! — перебил его богатырь, звякнув цепью. — Один разок только и можешь даже спасибо не говорить — считай всех нас на сто лет вперед отблагодарил!

Санциско достал что-то из-за пазухи и положив вещь под халат подошел поближе потрогать цепи на Масленникове.

— А зачем? — серьезно спросил он. — Жмет что ли?

— Жмет, жмет, — подтвердил Гаврила, глядя как куча железа зашевелилась и оттуда показалось бледное, как зимнее небо лицо палача. К Гаврилову облегчению он не стал разбираться что там к чему, мухой выскочил в дверь и пропал.

Санциско посмотрел на Изборовы цепи.

— Да нет, тут все нормально, вроде.

Он вернулся к столу и сбросив с него что-то звонко раскатившееся по полу уселся так, чтобы видеть их лица.

— Чем издеваться, лучше бы помог выбраться отсюда.

— А чем тут плохо?

Незнакомец огляделся по сторонам, углядел лежащего без памяти палача и ничуть этому не удивившись сказал:

— Вот палачи тут всю жизнь живут и ничего… Довольны. Спят тут даже…. А бывает, что и баб водят.

— Помоги, — повторил Избор. — Помоги! Мы отработаем, или золота дадим…. Хочешь золота?

Гость белозубо улыбнулся. По улыбке сразу видно было, что человек к ним пришел хороший, легкий.

— Отслужить? Да…. Служить вы можете. Это я знаю.

Он провел рукой по халату. Масленников понял, что слуги их новому знакомому не нужны.

— Ну не хочешь службы — золотом возьми…

— Золотом? Это халатом что ли?

— Хочешь, так и халат забирай! — расщедрился Гаврила, видя, что Избор молчит.

Гость подумал, подумал и, лукаво улыбнувшись, отказался.

— Мне чужого не нужно.

Гаврила все чаще поглядывавший на дверь сказал:

— А ты не чужое возьмешь, а наше. Чуешь разницу? Подарим!

— Да нет, спасибо…. Куда мне столько? А будет нужно — я себе и сам добуду.

Исин до сих пор молча слушавший разговор не выдержал.

— Ну не за плату, а так помоги.

— Так? Это с какой стати?

— А ты вообще кто такой? — насупился хазарин. — На заплечных дел мастера не похож… Подмастерье, что ли?

— Нет, — вежливо ответил гость. — Я маг.

— Волхв?

Череда морщин пробежала по лбу Санциско.

— Ах, да. Волхв конечно.

Избор вспомнил обиженных ими старичков и быстро сказал:

— А за волшебные вещи отпустишь? Есть у нас один клад… От волхвов достался. Нам-то он без надобности.

Гость заинтересованно наклонил голову.

— Магические вещи?

Он подошел ближе к воеводе и Избор как мог начал объяснять как и что досталось им в наследство от стариков.

Гаврила теряя нить разговора прислушивался к любому шуму, принимая его за гром шагов бегущей в подвал стражи и каждая минута вместо облегчения приносила новую тревогу. Ожидание возвращения сбежавшего палача становилось все нестерпимее. Он смотрел то на дверь, то на забредшего к ним гостя и вдруг все понял. Догадка, простая как хлеб, ошеломила его.

— Избор! — крикнул он. — Молчи! Это враг!

Воевода прервался и повернулся к нему, да и гость заинтересовался что еще скажет богатырь.

— Это — враг! — повторил Гаврила пристально глядя на незнакомца. — Он маг.

— Волхв! — поправил его со стены Исин.

— Он маг! — упрямо сверля его взглядом повторил Масленников, и, чтобы всем все стало ясно, добавил.

— Палач когда еще убежал, а сюда никто так и не явился…

Воевода, закусив губу посмотрел на нежданного гостя. Тот, удовлетворенно улыбаясь, смотрел на богатыря покачивая головой.

— Умен! — наконец сказал он. — А я о вас хуже думал. Решил, что вы простые войны, меднолобые…

Гаврила дернулся к нему, а он уселся рядом с воеводой и в одно мгновение став серьезнее и старше сказал:

— Не, братцы, лежите, не дергайтесь… Ваше время кончилось… Не совсем пока, правда, но большей частью, так что сидите смирно и до утра доживете…

Гаврила прекратил биться и спросил:

— Кто ты? Князь здешний что ли?

Санциско хмыкнул.

— Я его гость, если вам это так уж интересно.

Он не таясь уже достал из-под халата ковчежец. Серебро крышки знакомо блеснуло и каждый из прикованных дернулся, но их гость только головой покачал.

— Ни-ни… Вам, считайте еще повезло…. С проповедниками ислама тут обычно еще хуже обходятся…

Стол под ним заскрипел. Он с внезапно вспыхнувшим любопытством повернулся к Избору.

— Чего это вы еще проповедовать — то взялись? На халат польстились?

Избор смолчал, хотя понимал, что уж кто-кто, а этот человек знает всю их историю доподлинно.

— Не за свое дело взялись… Ну да ладно Бог вам судья.

Он подбросил ковчежец. Талисман внутри звякнул, возвращаясь в руки чужого мага.

— Я что? Я спасибо сказать пришел. Хорошо вы его несли и принесли вовремя. Если бы не вы…

Он покачал головой.

— Не справился бы…

Маг оглядел богатырей. Никто из них не проронил ни слова. Они молчали, а это значит, что его слова не дошли до них, не ранили гордости, а хотелось задеть поглубже.