— Если жив — держись. Я вернусь! Ну а если… Не забудь! По левую руку от выхода. По левую!

Произнеся это он постарался на время забыть о существовании Избора. Мысли о нем наполняли душу тоской и только мешали обрести то ясное состояние духа, что требовалось в эти минуты. Пока свет оставшегося за спиной факела освещал его путь и он мог видеть стены богатырь шел не заботясь ни о ловушках, ни о неприятностях, но когда ход повернул и свет остался за поворотом он остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. Закрыв глаза он стоял и думал о том, что раз они не могут ему помочь, то обязательно поможет нос. Теперь он знал, что ни в воде, ни в камне он не сможет дышать и только так он сможет в полной темноте определять когда на его пути окажется камень. Он готов был снова испытать удушье, но, слава Богам этого не понадобилось.

Когда он открыл глаза, то увидел далеко перед собой тонкую туманную полоску. Где-то впереди был выход. Или ловушка. Или что-то еще, но наверняка ожидающая впереди неприятность была лучше той черной пустоты, что окружала его.

Гаврила не стал долго раздумывать над тем, что делать, и пошел вперед. Теперь тьма уже не давила на плечи. Он чувствовал, что превращение было где-то рядом, может быть даже за той дверью, что манила его к себе полоской света, но это не радовало — как ни старался он отбросить от себя видение исчезающего под землей Избора память настойчиво напоминала ему об этом. Он скрипнул зубами.

— Ладно. Все же я тут. Да не будет это радостью для подлецов!

Не испытывая ни жалости, ни колебаний он шагнул сквозь дверь. Сразу за ней оказался длинный коридор, освещенный факелами. Прямо за дверью стоял воин и смотрел на Гаврилу безо всякого страха и интереса.

«Пожалуй Избор был прав, когда говорил что тут привыкли к привидениям…» — подумал богатырь.

Они смотрели друг на друга довольно долго, пока Гаврила не спросил.

— Куда дальше то? Где тут зеркало?

— Ищи, — ухмыльнулся воин. — Найдешь — значит твое счастье…

Он отвернулся от Масленникова и начал вынимать факел из державки. Гаврила понял, что помогать ему тут никто не будет.

— Хорошо, — сказал он. — Я пойду поищу зеркало, а ты поищи саван. Я вернусь…

Не слушая ответа он шагнул в стену. Тьма вновь сомкнулась над ним. Инстинктивно он задержал дыхание и не дышал до тех пор, пока сердце в груди не заколотилось, требуя воздуха. Только тогда он попробовал вздохнуть и почувствовал как воздух, словно живая вода вливается в легкие. Отдышавшись он вынул меч. Умом он понимал, что ничем это ему не поможет, но оружие в руках придавало уверенности. Несколько раз вдохнув в разных местах воздух он определил куда идет коридор, и пошел по нему, поводя перед собой мечом, словно снимал паутину или раздвигал ветки. Иногда он сбивался с пути и охватывавшее его удушье напоминало ему об этом и тогда оно, напрягая грудь вздохом, пытался отыскать то место, где можно было бы наполнить воздухом разрывающиеся от удушья легкие. Это продолжалось бессчетное число раз. Он уже понял, что блуждает по лабиринту, и это яснее всего говорило ему, что он на верном пути. Тот, кто прятал Черное зеркало явно знал, что делал.

Сейчас Гаврила был не только бесплотен, но еще и слеп, как летучая мышь на солнце. Единственное, на что он еще был способен — так это дышать и двигаться. И он двигался и дышал. Несколько раз им овладевало отчаяние, но он вспоминал о Изборе и продолжал поиски. Это все было похоже на поход по пустыне — от родника к роднику, от оазиса к оазису и цена ошибки тут была та же — смерть.

Темнота сжимала его как орех клещами. Он никогда, даже ребенком не боялся ее, но сейчас чувствовал напор тьмы так отчетливо, словно стоял в реке с сильным течением Стиснув зубы богатырь отчетливо осознавал, что с ним будет, если он поддастся этому напру и побежит. Жизни ему хватит на один глубокий вздох, а потом… Потом тьма, режущая легкие боль, тщетные попытки наполнить грудь воздухом и смерть… Гаврила представил себя заживо замурованным, задыхающимся и замотал головой, избавляясь от кошмара.

— Без торопливости, — сказал он сам себе. — Избору не легче, чем мне…

С этой мыслью он вновь двинулся вперед. Словно слепец, он размахивал перед собой мечом. Взмах — шаг. Еще взмах и еще один шаг… Меч крушил темноту, но богатырь не видел этого. Как слепец он брел во тьме, ощущая как копится в нем злость на хозяина замка, устроившего себе развлечение из его беды. Перед его глазами встала улыбка Черного всадника и кровь, ударив в голову вывела его из равновесия. Он побежал, выставив перед собой оружие. Его бег продолжался до тех пор, пока в груди оставался воздух. Потом перед глазами замелькали круги и отрезвев, он бросился сперва в одну, потом в другую сторону.

Легкие просили воздуха, кровь молотам била по вискам, но спасения не было. Мир вокруг заполнил камень, не дававший вздохнуть. Из последних сил, без надежды, только от слепого отчаяния он взмахнул мечом. В ударе не было ни силы, ни цели. Это было бесполезное движение, но именно оно и спасло ему жизнь.

Гаснущим сознанием он уловил, что после удара что-то вокруг изменилось. Несколько драгоценных мгновений он соображал, что же именно, пока не понял. Его меч, только что легко рассекавший тьму и камни в чем-то застрял. У него уже не было ни сил ни времени думать об этом он просто тянул оружие к себе, не желая умереть без него. Он тащил его пока сознание его окончательно не померкло и он не провалился во тьму беспамятства. Ноги его подогнулись и он сделал шаг вперед, спасший ему жизнь. Стена тьмы была так тонка, что этого шага хватило что бы он вышел на свет и воздух.

Воздух!

Не глядя по сторонам Гаврила хрипел, пропуская сквозь себя затхлый воздух подземелья. В голове посветлело, круги перед глазами разлетелись по углам и он понял, что в этом месте вместе с воздухом есть еще и свет. Свеча, что горела на столе освещала каменные своды каземата и человека, сидевшего рядом. Он смотрел на Гаврилы спокойно и даже с удовольствием.

— Ну, вот один и прибыл, а говорили не дойдет никто…. Спасибо. Ты мне три кувшина вина выиграл.

Он с удовольствием поднялся, покрутил руками, разминая затекшие пальцы.

— Погоди радоваться, — прохрипел богатырь. На всякий случай Масленников поискал глазами меч. На полу было пусто и он ощутил неприятный холодок, подумав, что его меч канул в бездны земли и, пробив Земной круг, провалился к Ящеру. Пока он сожалел об этом человек у свечи потащил из ножен свой меч. Тень его согнувшись скользнула по стене.

Гаврила посмотрел на него безо всякого интереса. Он уже успел привыкнуть к тому, что никто из смертных причинить ему вреда не может, но воин шел к нему, явно зная, что делает и Гаврила ощутил смутное беспокойство. Что-то было не так. Его рука сама собой зашарила по полу, отыскивая клинок. Не найдя его рядом он взглядом обежал комнату и этого оказалось достаточно, что бы понять что к чему. Меча он не увидел, но тут стояло Зеркало. Оно стояло совсем рядом и он с первого взгляда узнал странную струящуюся поверхность.

Это так обрадовало его, что он забыл о мече и стороже, однако тот сам напомнил о себе. Чуть присев, словно собирался разрубить полено он наклонился над богатырем и обрушил на Гаврилову голову разящую сталь. Блеск стали над головой отрезвил Гаврилу. Он качнулся в сторону уклоняясь от удара, и спустя мгновение он увидел как меч стражника вошел в пол. Силу на удар тот не пожалел и не удержавшись на ногах чуть не упал на Гаврилу. Он бы и упал, но рукоять меча уперлась в камень и воин устоял. Согнутый страж начал подниматься, но Гаврила не теряя времени отвесил ему здоровенный пинок, чуть пониже спины, надеясь, что страж такой же как и он сам, но ошибся. Нога его пролетела сквозь стража с такой легкостью, с какой сквозь Гаврилово горло пролетала когда-то кружка пива. Нога Масленникова проскочила стражниково седалище и ударила по мечу. Тот выскользнул из ладоней и снова по рукоять ушел в пол. Стражник выругался. Добродушия в нем поубавилось. Там еще не было злобы, но — недовольство.