Избор кротко глянул на него.
— Ты не понял… Какой «мстить»? Просто любопытно знать, чем же все это кончится…
Он вздохнул так, что веревки врезались в беззащитное тело. Тьерн покачал головой, вроде как сожалея, но ничего не сделал.
— Я так понимаю, что до конца мы не доживем? — спросил чуть погодя воевода.
— Наверняка нет, — улыбнулся Тьерн.
— Ну и расскажи напоследок, не будь жадиной-то. Нам же тоже интересно.
Как только что это делал Глава Совета, Тьерн взял яблоко и покатал его в ладонях. О чем он думает Избор мог догадываться. Он и сам думал о том же.
— Ну? Что жмешься? Думаешь, сбежим?
— Кто много знает — мало живет… — уклончиво сказал Тьерн.
— Я воин, — ответил Избор. — Я свой конец знаю, а раньше или позже…
Он пожал плечами, показывая суровое безразличие к своей судьбе. Гаврила смотрел на него, кусая губы и наконец не выдержал.
— Ты что? Ты чего?
— Ничего, — ответил Избор. — И поигрывать надо уметь. Тут не наша возьмет…. Так уж хоть напоследок узнаем что к чему…
Глава 55
Сельдеринг, удивленный покорностью врага, смотрел на него с сомнением. Понятно, что все это неспроста. Только куда все это клонится? Маг почувствовал, как душу защекотало ожидание тайны. Что-то они задумали.
«Не освободятся ли?» — подумал он, но тут же отрицательно покачал головой. Узлы вязал он сам, лично. Нет это невозможно. Сельдеринг посмотрел ему в глаза и увидел там безумную жажду жизни.
«Пусть» — подумал маг. — «Пусть подергаются… Это даже весело будет!»
— Ну ладно… — сказал он наконец. — На ваше счастье знаю я вас хорошо…. Натерпелся.
Он махнул рукой, словно отбрасывал неприятные воспоминания куда-то в сторону и повторил.
— Чего уж там… Кто старое помянет — тому глаз вон! Разрешаю вам перед смертью по последнему желанию загадать…
Они опешили, соображая к чему это все, но так и не поняли.
«Издевается!» — подумал хазарин и отвечая врагу тем же, вслух, сквозь разбитые губы, выплюнул:
— Преврати рассвет в закат, всемогущий!
Гаврила рассмеялся оскорбительно и добавил:
— Или полдень в полночь!
Он знал, что разозлит мага, но ему уже было все равно. Смерть стояла так близко, что уже не страшила. Гаврила посмотрел на Избора, но тот остался серьезным и не присоединился к богатырской браваде.
— А у меня есть последнее желание, — серьезно сказал он.
— Ну, слава Богам, хоть один нормальный нашелся! — обрадовался маг. — Говори, чего хочешь?
Избор шевельнул скованными руками, словно сожалея, что в его рассказе не могут принять участия пальцы.
— Был когда-то друг у нас. До сих пор перед ним стыдно, что бросили…
— А почему бросили? — спросил заинтересованно волшебник. В его словах сквозило не скрываемое любопытство. Ведь он мог узнать то, что через несколько минут навсегда канет во тьму, вместе с этими людьми.
— Ну?
Глаза воеводы затуманились. Не болью, а воспоминаниями.
— Да были неприятности, а он дурак…
— Да вы тут все дураки… — рассмеялся Тьерн. Избор посмеялся вместе с ним, но потом поправил его.
— Нет, ты не понял. Он самый настоящий дурак. Гы зовут. Хотел бы я его перед смертью увидеть и прощения попросить.
Сельдеринг смотрел на него и не говорил ни да ни нет.
— А ведь точно! — раздался голос Гаврилы. — Виноваты мы перед парнем!
Из его голоса исчезло ерничество и вызов.
— Я бы его тоже увидеть захотел…Я ведь его тогда по шее зря наверное…
Сельдеринг посмотрел на него и в его глазах Гаврила прочел отказ.
— Да у тебя наверное и не получится… — сказал он.
Масленников говорил так, словно Тьерн ушел куда-то и не слышал его.
— Да куда ему? — сказал Исин. — Это не всякому под силу. Тот, который ушел вроде посильнее его будет, а и у него ничего не вышло бы… Ты сам подумай, — обратился он через голову Гаврилы к Избору. — Какой силы волшба нужна, что бы неведомого человека найти, сюда доставить и в ум привести?
— Я таких не знаю, — сказал Избор. — Ну, Белоян может, только?
— Да нет, — сказал Гаврила. — И тот не сможет. Я в прошлый раз просил его, а он отказался.
— Это может и вообще невозможно…
— Да… Тут ведь не в силе дело, а в ловкости.
Понимая друг друга без слов они боролись с чужаком тем оружием, какое он не смог у них отобрать. Пока в головах шевелились мысли и языки могли болтать они должны были бороться за талисман.
Тьерн слушал их, но как не искал, не мог найти в их словах упрека или насмешки. Они говорили разумные вещи и только в одном ошибались. То, о чем они просили, было не невозможно, а только тяжело…
Он подошел к Шару, подвинул его на край стола, поставив так, что бы им было видно.
— Как звать вашего дурня?
— Стоит ли? — с сомнением спросил Избор, — это ведь такая морока…
— У мужчины одно слово, — высокомерно отозвался Тьерн. — Имя?
— Гы…
Маг раздул жаровню. Он показался Гавриле на воина, что готовится к поединку — та же сосредоточенность и то же волнение. Богатырь видел, что делается все это не для них. Уязвленный маг искал место между Белояном и Санциско.
— Думай о нем!
Избор не очень-то представлял Гы. Самой отчетливой его частью был яркий шелковый халат. Воевода вздохнул. Хорошо бы дурак и по сию пору носил его, только надежды на это было мало. Даже такой халат, если спать в нем где попало, да еще и сопли размазывать за год превратится в дерюжку. А кроме халата и глупой ухмылки в голове ничего не удержалось.
— Этот?
Воевода склонился пониже. Незнакомое лицо в Шаре грустно и вполне осмысленно таращилось куда-то в сторону.
— Нет…
Тьерн взмахнул рукой и там появилось новое лицо.
— Этот?
— Наш дурак веселый, улыбчивый, — подал голос Гаврила. — У него отродясь в голове грустных мыслей не было.
— Все время репки жрал… — беззлобно, вполне по-человечески сказал Исин.
Вызванное магом лицо расплылось и сквозь него из глубины проступило другое. Внутри у Избора что-то всколыхнулось. Оказывается ничего не забылось и ничего не исчезло из памяти!
Одного взгляда Избору хватило, что бы узнать дурака.
— Он!
Гаврила забывшись дернулся вперед, чтоб рассмотреть его получше, но довольный Тьерн не обратил на эту вольность никакого внимания.
— Точно? — спросил маг.
— Дайте мне… Я посмотрю! — нетерпеливо закричал Исин. — Я узнаю!
— Он, он, — подтвердил Избор. — Репку жрет! Все как полагается. У нас так: где дурак — там и репка!
Тьерн внимательно смотрел на лицо в шаре, отыскивая подвох, но пленники, обрадованные увиденным, не обращали на него внимания переговаривались.
— Во морду-то наел..
— Об такую теперь руку отобьешь…
— Об морду? Не-е-ет. Пухлая больно. О шею вот если…
— А вот ума не прибавилось…
— Как угадал?
— По глазам.
— За такими щеками и глаз не видно
— А при таких щеках какой же ум? И вообще мы умные тут сидим, а он, дурак — там!
«Это верно, — подумал Тьерн. — Дуракам иногда счастье…» Он вспомнил Перерима и Никулю и понял, зачем его пленникам понадобился тут этот оборванец. Маг усмехнулся, поняв чего добиваются богатыри. Наверняка ведь этот Гы — профессиональный убийца. Тьерн их видывал разных и этот вполне мог оказаться одним из них — неопрятный дурак не самое скверное прикрытие для профессионала.
«Еще одно разочарование им не помешает», — решил Сельдеринг — «Что бы даже перед самой смертью не осталось никакой надежды».
— Ладно, — сказал он. — Получите своего дурня…. Я его даже ненадолго нормальным сделаю.
— А чего не насовсем?
— Что бы по вас не скучал, когда вас…
Он не стал объяснять что их ждет, а глядя в Шар произнес заклинание и спустя неуловимое мгновение Гы очутился в зале. На всякий случай Тьерн обездвижил его заклинанием и протянул руки, чтобы ощупать одежду и достать припрятанный кинжал, но дурень вдруг неожиданно отпрыгнул назад и озираясь по сторонам спросил:
