Алекс врезался в Лору, сбивая её с колен с силой тарана. Его рука с Меткой не просто коснулась – она впилась пальцами в ледяную поверхность, покрывавшую её замороженную плоть. Контакт.

Резонансный Взрыв.

Багровая энергия из Метки Алекса, умноженная в геометрической прогрессии агонией Ядра и фильтрованная его собственным отчаянием, ударила в крио-стазис. Лёд не растаял. Он заколебался на молекулярном уровне. Сине-черный цвет вспыхнул сетью багровых молний, бегущих по поверхности. Внутри глыбы что-то дрогнуло. Замороженная Пиявка-носитель, спаянная с рукой Лоры, вздрогнула всем своим ледяным телом. Её мертвое, скованное абсолютным холодом ядро, на миг вспыхнуло тускло-багровым светом, словно тлеющий уголек.

Лора вскрикнула – первый осознанный, нечеловечески болезненный звук за долгое время. Лёд блокировал физическую боль, но не психическую волну резонанса, пронзившую её разум, как раскаленный нож. Она почувствовала, как чужая ярость (Алекса? Корня?) бьется о стены ее сознания, смешиваясь с ее собственным ужасом и отчаянием.

Агент с арбалетом, невозмутимый, завершил перезарядку. Синее свечение на наконечнике достигло ослепительной яркости, нацеливаясь на самое сердце раны на Ядре. Его палец сжимал спуск.

«СЕЙЧАС! РАЗОРВИСЬ!» – завопил Корень, его голос – сплошная статическая помеха в мозгу Алекса.

Алекс, всё ещё вцепившись в ледяную руку Лоры, не толкал физически. Он выбросил. Выбросил через Метку, через открытый канал, в замороженную связку Лора-Пиявка-Скат всю накопленную ярость, всю боль умирающего Ядра, всю свою собственную ненависть к этим безликим палачам и безысходность. Он стал живым проводником, сжигающим себя изнутри.

Лед Треснул.

Не просто треснул. Он разорвался с громовым КР-РА-АКСОМ, который пробил "Безмолвие" как стекло. Звук вернулся – оглушительный, рвущий барабанные перепонки. По синему льду, от руки Лоры к телу Пиявки-носителя и вмерзшего ската, побежали не молнии, а реки багрового пламени, прожигающего лед изнутри. Замороженная плоть Пиявки под ледяным панцирем дёрнулась в последней, чудовищной судороге. Её ядро, прошитое безумной энергией Ядра и отчаянием Алекса, вспыхнуло ослепительно-багровым шаром, как микро-сверхновая.

И из этого ядра, сквозь рвущиеся трещины во льду, из полуразрушенного, но на миг ожившего тела Пиявки-носителя, вырвался не импульс. Вырвался Пси-Вопль.

Волна чистой, нефильтрованной, искажённой пси-энергии агонии Ядра, усиленной болью Лоры, яростью Алекса и надломом от контакта с крио-стазисом. Она была невидимой, но материальной. Воздух заколебался видимой рябью. Она прошла сквозь материю, не повреждая её физически, но ударила прямо в нейронные сети, в процессоры, в саму основу разума.

Агент с арбалетом дернулся всем телом, как марионетка, у которой дернули все нити разом. Его безупречная стойка нарушилась. Он сделал резкий, неестественный шаг назад. Его гладкий шлем резко наклонился. Идеальное безмолвие дало сбой – из скрытых динамиков шлема вырвался не просто скрежет, а пронзительный, электронный ВИЗГ, полный помех и сбоев. Его рука с арбалетом дрогнула, оружие опустилось, синий свет на наконечнике погас на долю секунды. Он не был уничтожен. Он был... дезорганизован. Пси-атака пробила его экранирование, внеся хаос в синхронизированные системы, пусть и на мгновение.

Второй агент, управляющий "Серой Смертью", не пострадал напрямую, но плотный поток серого сияния к Ядру прервался, дрогнул, потеряв фокус.

Этого мига дезорганизации хватило.

Ядро Собора, доведённое до последней черты невыносимой болью, присутствием "чужих"-убийц и чудовищным пси-импульсом от своего же умирающего носителя, ответило. Не разрушением. Последним, судорожным Всплеском Жизни.

Из зияющей раны, из всех трещин, из самого центра гигантского, умирающего органа вырвался сферический шоковый импульс багрового света и чистой психической силы. Не направленный. Всенаправленный. Волна распространилась со скоростью мысли, заполняя грот.

Алекса отшвырнуло как тряпичную куклу. Он врезался в сплетение гигантских корней стены с глухим стуком, мир погрузился в темноту и звон. Он мельком увидел, как Лору, всё ещё прикованную к ледяной глыбе с Пиявкой и скатом, швырнуло через платформу, её тело кувыркнулось в воздухе и рухнуло у самого края кипящего озера. Агенты "Молчаливый Суд" были отброшены назад, к самому входу в Пуповину, их серые фигуры на миг исказились, стали размытыми в багровом свете, словно сигнал на плохом экране. Страж-клубок щупалец, не успевший среагировать, просто исчез в ослепительной вспышке, испарившись под прямым воздействием. Другие уцелевшие Стражи отползли вглубь теней, зашипев от боли и страха.

Импульс схлынул так же быстро, как возник. Багровый свет в гроте стал тусклым, мерцающим, как угли костра перед рассветом. Рев Ядра превратился в слабый, прерывистый стон, едва различимый над шипением озера. Целостность Ядра: 12% (КРИТИЧЕСКИ НИЗКО! РИСК ИМПЛОЗИИ!).

Алекс лежал, оглушённый, его искусственная, адская энергия иссякла в одно мгновение. Боль вернулась с утроенной силой, смешанная с тошнотой и леденящим страхом. HP: 10/150. Он видел сквозь пелену боли, как Агенты "Молчаливый Суд" поднимаются. Нетронутые физически, но их аура "Безмолвия" колебалась, как пламя на ветру. Они были готовы снова. Арбалет с синим свечением перезаряжался с механической точностью. Сфера с серым туманом в руке второго агента снова заклубилась, набирая мощность.

Но их холодный, расчетливый взгляд (ощущаемый, а не видимый) изменил фокус. Больше не только Ядро, агонизирующее на последнем издыхании. Не только Лора, обездвиженная льдом и шоком.

*Четыре ледяных "глаза" безликих шлемов были неумолимо направлены на него. На Алекса.

Он был источником помехи. Источником неожиданного, болезненного сбоя в безупречной машине ликвидации. Он доказал свою опасность. И теперь он стал Приоритетом Альфа. Целью для немедленного, безмолвного стирания.

Лёд на руке Лоры снова начал покрываться свежим инеем, расползаясь медленно, но неотвратимо выше, к плечу. Она не двигалась, лишь смотрела на свою закованную руку глазами полными немого ужаса и непонимания. Агент с арбалетом плавно, без суеты, перенёс оружие, целясь теперь прямо в центр груди Алекса. Синее свечение на наконечнике нарастало, готовясь выпустить копье вечного холода.

«Встань...» – прошелестел в его сознании слабый, разбитый, но невероятно знакомый голос. Не ярость Корня. Женский. Наполненный болью, страхом и... невероятным усилием воли. «...Алекс... Встань!...»

Это был голос Лоры. Настоящей Лоры. Пробившийся сквозь лед, безумие и отчаяние. Последний луч света в сжимающейся тьме.

Голос Лоры, слабый, как шепот сквозь метель, но невероятно четкий, пронзил белый шум ярости Корня в голове Алекса. «...Встань...» Эти слова стали якорем в бушующем море боли и безумия. Не приказ Корня. Не его собственная агония. Ее голос. Ее отчаяние. Ее память о преданности, которой они оба не смогли ответить.