— Золото дорожает, а жемчуг дешевеет, — пробормотал Стив. Он, будучи матерым брокером, первый понял, какие выгоды может принести эта сделка. — И мы выкупим весь жемчуг, так как золото нужно кланам для расчётов на Земле.

— Финита ля комедия! — развёл я руками.

— Молодец, — крякнул Адам. — Только я не понял, зачем нам столько жемчуга?

— Что?! — открыл рот Серж и рухнул на пол, держась за живот от смеха.

Стив отвернулся к окну, пряча улыбку.

— Понимаешь... — начал снова я.

— Не надо тебе этого знать, — перебила меня Элька. — Есть вещи, в которых ты более силён. Лучше проводи меня.

Адам покраснел и, встав, протянул Эльке руку. Взглянув на меня, она вышла из комнаты.

— Хорошо, господа капиталисты, — довольно проворчал Стив. — Мне посидеть, подумать надо, с людьми посоветоваться. Серж, найди Бориса и пришли ко мне. А ты, это приказ, челюсти больше никому не ломать. Ты мне здоровый нужен. Да и поменьше своими новыми возможностями щеголяй — из арбалета из-за угла стрельнут, и конец нашему плану.

Кивнув, я вышел за Сержем. Холодно кивнув мне, он пошёл по коридору.

— Серж, подожди, — потерять ещё одного близкого человека, который мне был почти как брат, я не хотел.

Серж остановился, но смотрел в сторону.

— Серж, извини. Это было просто не в моей власти. Наверное, портал так защищает меня.

Серж хмуро посмотрел на меня:

— Ты чуть моего отца не убил, — буркнул он.

— Или наоборот, — развёл руками я.

— Он король, — возразил Серж. Но улыбка уже играла на его губах. — Ладно, проехали. А классно ты Адама вырубил...

Благополучно добравшись до моей комнаты и хлопнув на прощание друг друга по плечам, мы разошлись, предварительно договорившись пойти в паб возле замка.

Зайдя в свою комнату, я вздрогнул от неожиданности. В кресле около кровати сидела... Элька. Глаза смотрели строго, волосы красиво зачесаны, локоны спадали на оголенные плечи. Высокая грудь украшена красивым ожерельем. Интересно, когда успела переодеться?

— Это правда? — строго спросила она.

— Если я шпион Никарагуа, то нет, — вспомнил я её старую шутку.

Элька юмор оценила — чуть слабой улыбкой, но её взгляд потеплел.

— Это правда, что ты сбежал из-за дневника, а не к другой женщине? — голос её чуть дрогнул.

— Да, — коротко сказал я, пряча глаза. — Только из-за дневника.

Элька встала и подошла ко мне:

— Ты так и будешь чурбаном стоять и односложно отвечать? Неужели тебе нечего мне сказать?

Её синие глаза в полумраке комнаты казались почти чёрными. У меня закружилась голова. Господи, какая же она красивая. Чувствуя, что теряю контроль и сейчас просто рухну к её ногам, чтобы просить простить меня, я сделал шаг вперёд…

Дорогой, ты здесь? — раздался голос, и на пороге появилась Жозефина.

Я только скрипнул зубами от злости. Вот ведь курица, всё испортила. Ну за что она свалилась мне на голову? Элька отскочила от меня, по её лицу пронеслась гамма чувств — от сожаления до презрения.

— Извини, — пошептала она. — Я просто кое-что хотела узнать… но я уже ухожу.

Обойдя меня, как заразного больного, Элька подошла к двери.

— Элька, стой! — крикнул я и, повернувшись к Жозефине, прорычал: — Какого чёрта ты устраиваешь этот цирк? Какой я тебе «дорогой»?!

Жозефина вспыхнула, но не дрогнувшим голосом сказала:

— Я устраиваю этот цирк по той простой причине, что из-за тебя убили моего отца, и ты отказался спасти его, спасая своего друга. Сейчас, когда я осталась одна, только твоё имя спасает меня от своры женихов...

— Принцесса, — Жозефина бросилась на колени перед Элькой, — прости меня. Он любит тебя. Но от своего права на него на ристалищах я не откажусь. Если он не выступит за меня на боях, то через неделю меня отдадут замуж за первого победившего. Поверь, у меня нет другого выхода.

— Встань, Жозефина. Я верю тебе и знаю, какие разрушения может принести этот человек. Это твоё право — быть защищённой. К тому же я тоже помолвлена, и за меня тоже будут биться много претендентов. Я не знаю, кому отдам белый платок... — Элька грустно улыбнулась и скрылась за дверью.

— Скажи, за какой грех ты свалилась на мою голову?.. — простонал я, падая в кресло и хватаясь за голову.

— Я могу сказать тебе. Этот грех называется гордыня и невыдержанность. Из-за тебя я вчера похоронила отца, а сегодня разыгрываю спектакль любви к тебе...

— Да слышал, я слышал. Только я не такой идиот, как ты думаешь. Для Жоржа я только предлог, чтобы отомстить тебе за твой отказ и напасть, — устало сказал я. — Она почти простила меня, а ты пришла и всё испортила.

Жозефина подошла ко мне и погладила по голове.

— Прости. Но не бывает «почти» в прощении. К тому же она тебя простила. Неужели ты не понял? Про платок.

— Платок? Простила?.. Ты мне скажи: от меня тебе что надо? — спросил я.

— Чтобы ты выступил на ристалище как мой рыцарь, отвадив тем самым женихов, как минимум на год. И мы квиты, — улыбаясь, сказала Жозефина. — А за принцессу свою ты можешь выступить Серым рыцарем.

— Платок... Серый рыцарь... Я уже ничего не понимаю. На каком языке ты говоришь? — взвыл я.

Жозефина удивлённо посмотрела на меня, но, поняв, расхохоталась.

— Извини. Я всё время забываю, что ты только месяц здесь. Ладно, слушай. Ристалище женихов появилось в пятнадцатом веке из-за недостатка невест. Гормональный сдвиг, желание иметь сыновей — не знаю... Но женихов стало больше, чем невест. Браки с землянами были очень редки и были в основном только политические. Тогда и появились ристалища. Иногда из-за одной невесты на арену выходило до десятка женихов. Со временем баланс между женихами и невестами восстановился, но традиция осталась. И, как любая традиция, она обросла ритуалами и законами и постепенно превратилась в кодекс. Кодекс, который не в силах отменить даже король...

— Это, конечно, очень интересно, но хотелось бы узнать, чем этот кодекс может мне помочь? — прервал я лекцию по истории.

— Фу, как невоспитанно прерывать даму, — скорчила гримаску Жозефина.

— Может быть, тогда дама поищет более воспитанного рыцаря? — начал терять терпение я. — Мне Эльку нужно вернуть. Говори, как это можно сделать?

— Я не знаю, как вернуть. Но знаю, как можно попытаться проверить её чувства.

Увидев, что я уже сижу красный от злости, она быстро заговорила:

— Хорошо. Спустя двести лет женщины тоже захотели участвовать в выборе жениха. Тогда и появились платки. Стало недостаточно выиграть бой — нужно ещё нравиться невесте. После боя рыцарь подходил к невесте, и она по своему усмотрению отдавала платок. Если черный — значит, она отвергает. Синий — она готова подумать. Белый — она согласна... А Серый рыцарь, — торопливо сказала она, видя моё нетерпение, — это просто дань вашей мужской трусости. Каждый, кто хочет участвовать в боях, но боится быть прилюдно отвергнутым, может быть в закрытой маске, в сером костюме и показать лицо только ей.

— Ну и почему ты не можешь показать всем чёрный платок? — поинтересовался я.

— Потому что я уже два года это делаю. И этот год — последний, — грустно сказала она.

— Получается, я выступлю без маски за тебя и в маске за Эльку, а потом покажу ей лицо, и она пошлет меня подальше... — задумчиво сказал я.

— Если верить тому, что я видела и слышала, то не пошлёт. Максимум — получишь синий платок, — уверенно сказала Жозефина.

— Да, твои бы слова да Богу в уши, — проворчал я. — Ладно, рассказывай, что я должен делать?

.

Оказывается, быть женихом — это целая традиция, сопровождающаяся кучей условностей. Если к этому прибавить кипучую деятельность Жозефины и отсутствие средств связи, рассказывающих всем о том, что я являюсь её женихом, то это ещё и дело довольно нудное и неприятное.

Нужно было, как идиот, разодевшись франтом, об руку с Жозефиной обойти весь замок и, важно надувая щеки, изображать несокрушимого Рембо, чтобы ни одному придурку и в страшном сне не захотелось выйти на ристалище против меня. Пару раз вдалеке я видел Эльку, мило воркующую с каким-то парнем, и в эти мгновения мне было очень жаль, что ристалище начнется только послезавтра.