Клиент, машина, неудачи с ценными бумагами, этот ненавистный город, который оказался мне не по зубам - все это заварило один большой вулкан, который был готов взорваться в любой момент.
Стараясь, хоть как-то успокоиться, крутанул ручку бокового стекла и подставил разгоряченное лицо под холодный ветер. Дождь уже начал утихать, вся стоянка утопала во мраке, и только единственный фонарь освещал мою машину, вокруг было уже ни души. Дорога опустела, как никак окраина, вспомнив про водителя москвича, я понял, что это единственный шанс завести двигатель с толкача.
Выйдя из машины, я попытался разглядеть его во мраке дороги огибающей нашу стоянку и обомлел. Два хачика пинали бедолагу, а третий тащил из машины, яростно отбивающуюся девчонку. Это было последняя капля. Ну суки, совсем оборзели, выхватив биту из под сиденья, я рванул на помощь.
Нет, я не Робин гуд и не боец, все мои преимущества это длинные ноги и руки, два года бокса в школе и качалка три раза в неделю в клубе, возле дома. Но всему, что кипело во мне, нужно было куда-то выплеснуться, и это куда-то нашлось.
Стараясь хоть как-то успокоиться, я крутанул ручку бокового стекла и подставил разгорячённое лицо под холодный ветер. Дождь начал утихать. Стоянка утопала во мраке, и только одинокий фонарь освещал мою машину. Вокруг — ни души. Дорога опустела, всё-таки окраина. Вспомнив про водителя «Москвича», я понял — это единственный шанс завести двигатель с толкача.
Выйдя из машины, я попытался разглядеть его во тьме дороги, огибающей нашу стоянку, — и обомлел. Два хачика пинали бедолагу, а третий тащил из машины яростно отбивающуюся девчонку.
Это была последняя капля. Ну суки, совсем обнаглели!
Выхватив биту из-под сиденья, я рванул на помощь.
Нет, я не Робин Гуд и не боец. Все мои преимущества — это длинные ноги и руки, два года бокса в школе и качалка три раза в неделю в клубе возле дома. Но всё, что кипело во мне, нужно было куда-то выплеснуть — и, похоже, этот момент настал.
Увлёкшись, они не заметили меня. Я врезался в них, как торпеда. Это, возможно, и спасло мне жизнь: в их руках были странные клинки — что-то среднее между кинжалом и саблей. Один из них уже торчал в животе у водителя.
Бить надо было на поражение. Я с размаху обрушил биту на голову одному, затем — отмахом — ударил второго. Оба рухнули, как подкошенные.
Тем временем девчонка, вывернувшись, выхватила тонкий кинжал и полоснула третьего по горлу.
Хачик рухнул на колени, зажимая горло руками. Кровь струилась меж пальцев, донося до меня свой тошнотворный запах — тот самый запах, который я пытался забыть долгие годы после войны на Кавказе.
Девчонка что-то крикнула, вывела меня из ступора и показала рукой на парня и машину. Словно робот, я взвалил его на плечи — парень оказался на удивление лёгким — и побежал за ней. Вдруг спину пронзила острая боль. Грудь вспыхнула изнутри, ноги подкосились. Я успел только с изумлением увидеть под ключицей наконечник толстой чёрной стрелы.
Пытаясь продолжать движение, я сделал ещё шаг — и мир, закружившись, исчез.
Проснулся я от дискомфорта, вызванного посторонними звуками, нарушавшими тишину сна. Ещё на срочной в Чечне я научился спать вполглаза и просыпаться от звуков, не свойственных войне. Выстрелы, рёв вертушек, мат, бряцанье оружия — всё это воспринималось фоном. Но стоило кому-то тихо — именно тихо! — войти в палатку, ты, слетая с топчана, уже хватал автомат. Свои тихо не ходят...
Сжавшись для прыжка, я резко открыл глаза. Возле окна стояла...
Вчерашняя девчонка.
Вчера — девчонка, спасённая по инерции. Сегодня — женщина, ради которой любой полез бы в пекло. Ну, кроме слепого идиота. Хотя и тот бы, наверное, почувствовал
Поразительно, как природа награждает некоторых всем сразу — даже запах её тела был лучше французского парфюма. А другим достаётся пустая тарелка и дырявая ложка, что потом объясняют "наследственностью".
Она была не просто хорошенькая — красивая. Волосы цвета льна, стянутые простой резинкой в хвост, тёмные брови, голубые завораживающие глаза, вздёрнутый носик, пухлые губы — не путать с силиконовыми шедеврами пластических хирургов. Всё, что было ниже, тоже захватывало дух. Да, можно было сказать, что перед нами стандартное описание блондинки. Если бы не одно "но"...
В её прелестных глазах отражались... мозги. Настоящие мозги — с большой буквы. Это превращало два безмятежных озера в океаны тайн и бурь. В такие глаза можно было смотреть вечно — и ни одно выражение не повторится.
Вот только право смотреть в такие глаза обычно дают за большой банковский счёт.
Осмотревшись, я понял: это не больница. Я был опутан проводами, подключёнными к куче мигающих аппаратов, неприятно попискивающих. Ни один из них не напоминал госпитальную технику, знакомую мне по ранениям.
Всё вокруг напоминало кадры из фантастического блокбастера: утопленные в стенах панели, полумрак, красотка. Мда как то слишком все постановочно.
Несмотря на странности, мне было хорошо. Очень, и я с удовольствием продолжил рассматривал незнакомку.
— Привет, — сказала она, грациозно садясь на стул. — Как ты?
— Пока нормально — ответил я, скользнув взглядом по её фигуре и остановившись на коленках. Ноги были чуть перекачены, но это их не портило. Да елки палки что меня на нее тянет.
Поймав мой взгляд, она покраснела и попыталась натянуть мини-юбку. При длине её ног и размере юбки это было невозможно. Я видел, что она не знает, с чего начать разговор. Я же наслаждаясь моментом не спешил ей помогать.
— Как ты себя чувствуешь? — попыталась продолжить она.
— Пока нормально — снова сказал я. Подозрительно нормально. Обычно в такой ситуации — раненый мужчина, красавица у кровати — я включаю режим соловья или братцы что тут не чисто. А тут — ровно.
— Не переживай, твоя рана зажила. Органы не задеты, — натянуто улыбнулась она. — Тебе вкололи обезболивающее с успокоительным.
— А, вот почему мне так хорошо, — хмыкнул я. — Только зачем успокоительное? Обезболивающего было бы достаточно. Я ведь год в мединституте проучился, а как все недоучки — думаю, что в медицине что-то понимаю. Ну, в лекарствах уж точно.
— Ты убил тех двоих, — вдруг резко сказала она. — Камеры офиса всё записали. Твою машину арестовали. Тебя ищут...
Я дёрнулся. Руки и ноги оказались привязаны. Таак , режим что то тут не чисто вернее будет.
— Успокойся, ты у друзей. А привязали тебя ради твоей же безопасности.
— Друзья не привязывают, —дернулся я, пытаясь вырваться. Но был связан профессионально. После пары минут дёрганий я откинулся на подушку.
Всё ясно. "Чужой" уже здесь. Только вместо монстра — красотка метр шестьдесят, с фигуркой танцовщицы. Паники нет — значит, укол реально мощный. Но мозг работает чётко.
Она сидела у окна, спокойная, уверенная. Даже не боялась, пока я дергался . Хотя, конечно, наверняка где-то рядом охрана. Но надо отдать должное: нервы у девочки стальные.
— Привязывают, — продолжила она. — Мне многое тебе придётся объяснить. Раз уж ты вляпался со мной в эту историю. Только вот... не знаю, поймёшь ли ты.
Хитрый трюк: мол, мы теперь в одной лодке, будем выбираться вместе, так что доверяй. Я скривился. Вляпался — это точно. И, чувствую, убийства — это ещё не самое страшное. Сюрпризы впереди.
Такие женщины не сидят просто так у постели чужих мужиков. Разве что ради завещания. А тут...
Вы, девушка, мне очень нравитесь. Но себя — я люблю больше. Так что, простите, не верю. Не скажу, что я знаток женщин. Моё количество нечасто переходило в качество. Но даже этот опыт подсказывал: хочешь нормально спать и не цеплять рогами дверной косяк — держись от таких красавиц подальше.
Она встала, подошла и провела рукой по щеке. Чёрт, ещё один крючок. Она с что думает что я подростокпереросток .
— Не бойся. Я помогу тебе — прошептала она. — Ты спас мне жизнь. Просто успокойся. Я включу тебе фильм. Посмотри его весь. Несмотря на весь ужас — это документальные съёмки. Если что-то не сможешь смотреть — скажи «дальше». Но досмотри до конца. Обещаешь?
