— Ну, так что, согласен?

Услышав это, я подпрыгнул на месте. Об этом я даже не мог мечтать. Понимая, что клятвы на крови не будет, я как можно спокойнее сказал:

Уходим

...Стив всё уладил. До сих пор осталось загадкой, что он говорил и чем угрожал десяти герцогам. Но появившись через три часа взмыленный, он, криво ухмыляясь, выпил стакан виски.

— Всё. Рубикон перейден. Обратно дороги нет, — просипел он, сморщившись от спиртного.

Через два часа мы были в Милане. Слушая оперу в Ла Скала, вместе с Элькой я чувствовал себя наконец-то счастливым.

Покушение — полгода до похода, три месяца до открытия портала

Прошёл ещё один месяц. Стив сдержал своё слово, подтвердив, что он не против свадьбы. Но Элька разговоров о свадьбе избегала, намекнув, что говорить о ней до перехода на Арог — плохая примета.

От меня действительно отстали. Но это было затишье перед очередной пакостью. Не такие они, уды, чтобы так просто от меня отстать. А жизнь текла своим чередом: тренировки, нагрузки, любовь с Элькой (урывками), сон (в портале). Время похода приближалось.

Внутри клана чувствовалось напряжение. Вся земная рутина отошла на второй план. Молодёжь меньше ходила на дискотеки, стараясь в университетах и институтах сдать зачёты и сессии экстерном. Взрослые всё больше хмурились. Дети, позабыв про Спайдерменов и Барби, играли только в войну. Увеличилось количество практических занятий, не оставляя времени ни на что другое.

Поддавшись общему волнению, я дополнительно каждый день ездил к Стефану для личных тренировок. Элька сначала психовала, решив, что я завёл кого-то на стороне (оказывается, психология удской женщины ничем не отличается от психологии земной), но, узнав, куда езжу, успокоилась. Стефан, посмотрев на меня, только подтвердил догадку старой мутки — моё оружие, шестопер. Часами мы изучали его, пытаясь отработать технику.

Но сегодня тренировка не клеилась. Что-то давило на меня — видимо, сказывалась усталость от работы и мучительных практических занятий в фаланге и против неё.

— Сергей, что с тобой сегодня? — недовольно проворчал Стефан. — Я же говорил тебе: не тяни руку и не пытайся бить мута сверху — он с тебя ростом. Шесть заточенных лопастей плюс пика на конце — вот твоё преимущество. Отбил щитом удар — и бей по ключице, по руке или тыкай в пах. Главное — обезоружить его или ранить, остальное сзади идущие доделают. А ты шагай вперёд.

— Не знаю, что со мной. Такое ощущение, что что-то должно случиться. До тошноты — чувство страха обволакивает. И ещё мне кажется, что за мной кто-то следит.

Стефан ухмыльнулся:

— Уды говорят: если кажется — останься дома. А русские — креститься надо. Какой вариант больше нравится? Выбирай.

— Честно, не смешно. Первый раз такое — со мной, — сказал я, устало усаживаясь на единственный стул в огромном сарае, где мы занимались.

— А я и не смеюсь, — фыркнул Стефан. — Давай, пока ты сам себя не покалечил, на сегодня закончим. Езжай домой, ложись и хорошенько выспись. Ты на машине?

— Нет, Алекс попросил машину — какую-то статью надо в Подмосковье отвезти.

— Ну и ладно. Тут до дороги рукой подать — за десять минут добежишь, а там частника поймаешь. Давай, иди.

Собравшись и натянув куртку, я уже собирался потянуть дверь, но Стефан остановил меня:

— Стой. Сделай мне одолжение — надень кольчугу, которую я тебе подарил.

— Да ладно, Стёпа. Ты уже палку перегибаешь — всё-таки Москва, не Арог, — возмутился я.

Но Стефан был непреклонен. Чтобы не обидеть, пришлось надеть. К тому же просто в руках нести пять килограммов — несколько тысяч маленьких колечек, соединенных вместе — не хотелось.

Железо неприятно холодило кожу и сразу при движении стало натирать. Помахав Стефану и взяв рюкзак с шестопером, я пошагал к дороге, проклиная свою покладистость и подозрительность Стефана. Кольчуга просто высасывает тепло из тела на ветру.

Идти нужно было через гаражи и огромную стройку по разбитой дороге. Слева стояли старые хрущёвки с налепленными возле них ракушками-гаражами. Время было только одиннадцать, впереди шумело шоссе, из хрущёвок доносились музыка и ругань. Этот неосвещенный участок стройки с гаражами представлял собой тьму ада. Вспомнив добрым и незлобивым словом Алекса, оставившего меня без машины, я побрёл к дороге.

Метров через сто, проходя мимо огромного и длинного деревянного забора, моя нога, попав в яму, дёрнула меня вниз. Я, поскользнувшись и матерясь, рухнул. Это спасло мне жизнь. Что-то, просвистев у меня над головой, с треском застряло в толстой доске. Сзади раздался шум борьбы и звон железа.

— Серж, помоги! — я услышал голос Стефана.

Засунув руку в рюкзак и схватив шестопер, я помчался на звук. Пробежав метров сто, при свете окон ближайшей пятиэтажки, я увидел, как Стефан, лёжа на спине, отбивается от сидящего на нём мужчины в шапке-маске. Недолго думая, я ткнул его пикой шестопера. Тот, взревев, упал, зажав рану.

Стефан, кряхтя и скрипя протезом, встал.

— Решил за тобой проследить. Что стоишь? Заткни его, — прохрипел он. — Сейчас весь квартал сбежится.

Действуя на автомате, я, врезав ему по диафрагме, засунул в рот его шапку. Увидев лицо нападающего, я замер. Это был Рон — бывший жених Эльки.

— Догоняй! Двое побежали к пятиэтажкам. Один в белом свитере, — сказал Стефан.

Я удивлённо посмотрел на него:

— И что с ними делать?

— На свидание их пригласи, твою мать! Они на тебя охотились. Ты их к моему дому привёл. Убей их. А с этим я уже справлюсь, — сказал он, добавив Рону по ребрам.

Мозг ещё сопротивлялся такой команде, а тело уже рвануло вперёд. Исчезла темнота, страх упасть в яму. Я нёсся к пятиэтажкам, перепрыгивая через ямы и горы мусора. Протиснувшись между железными гаражами, остро пахнущими мочой, я промчался мимо группки любителей пива, сидевших и рассуждавших за жизнь. Ни одного среди них в белом свитере не было.

Я пролетел первый двор — кроме молодняка, сидящего на детской площадке, никого не было. Во втором дворе, забитом ракушками-гаражами, было тихо. Но мне повезло — на углу дома, в свете окон первого этажа, мелькнуло белое пятно. Я прибавил ходу. Выскочив из-за угла, я просто снёс стоявшего в белом свитере, прислонившегося к стене и пытавшегося восстановить дыхание.

Прыгнув сверху, я приставил острие шестопера к горлу.

— Дяденька, не убивайте! — завизжал он.

— Где второй? — прохрипел я. Парню на вид было лет двадцать пять. «Дяденька, твою мать», — вспомнился Серж: в двадцать пять он уже десять лет ходил в походы.

— Я не знаю. Он меня бросил здесь, а сам к дороге побежал — у него там машина.

— Кто стрелял? — грозно спросил я.

— Рон! Это он стрелял из арбалета, а Гундосый сказал, что из ствола надо валить — вернее будет. А я только на стреме стоял!

— Рон? Откуда ты его знаешь? — Я знал только одного Рона, прекрасно стреляющего из арбалета.

— Неделю назад мы с ним познакомились. Дело предложил, сказал, что золотом рассчитается.

Я смотрел на него. Обыкновенная шестерка. Ничего не знает, делает, что скажут. Убивать его не жалко — противно. Я поднял парня за шиворот и ткнул под рёбра шестопером. Шестерка болезненно поморщился.

— Исчезни, парень, и забудь всё, что здесь было. Иначе найду — и...

Договорить я не успел. Раздался выстрел — парень упал, задергавшись. На груди расплывалось красное пятно. Ещё один выстрел — там, где я стоял, выбило искру из бетонной стены. На втором этаже заголосила женщина.

Прыжками я преодолел площадку и вломился в кусты. Стрелявший остался слева. Я по-волчьи, крадучись, стал обходить его. Убегать я не собирался. Меня уже дважды пытались убить. Мне было плевать, что, скорее всего, уже вызвали милицию и, найдя тело, объявят охоту на меня.

Как я и ожидал — стрелявший, слоном ломая кустарник, ломился к дороге. Я тенью крался за ним. Вдали завыла сирена — времени не было. Прыжком выпрыгнув из-за дерева, я с силой опустил шестопер на руку, державшую пистолет. Гундосый заорал. Я замахнулся ещё раз — убить его. Вот и всё.