Беда в том, что солнце мы видели редко. Небо было постоянно затянуто облаками, сверху то и дело падал снег, мы жили в мире, лишенном света и тепла. Альбионом правил Соллен, прочие времена года он отправил в вечное изгнание. Один темный день сменял другой. Тегид ворчал:
— Снег будет идти, пока властвует лорд Нудд.
Каменистая тропа, и без того узкая, стала еще уже. Лес редел, деревья становились чахлыми, гнутыми от постоянных ветров, они стояли все дальше друг от друга, как будто сторонились соседей. Небо, похожее на лед, становилось все ближе по мере того, как мы поднимались к нему. Рваные клочья облаков и снежные шквалы не давали разглядеть путь впереди. А позади лежала мрачная белая мгла, лишь кое-где из нее торчали каменные валуны размером с дом. Мы поднялись выше линии леса и шли к перевалу, ведущему в скалистое сердце Кетнесса.
С каждым днем подъем становился все круче, ветер все холоднее, снег все гуще и быстрее. За день мы теперь проходили меньше, чем накануне. Ноги гудели от напряжения, лицо и руки горели от порывов обжигающего ветра, и отогревать окоченевшие руки и ноги становилось все труднее.
Дрова мы несли с собой. Сколько могли захватить. Собственно, несли лошади, мы не смогли бы. Без дров нам не выжить среди голых вершин, где ветер воет и стонет постоянно. Каждую ночь мы сжигали драгоценное топливо в тщетных попытках согреться. Пожалуй, я поторопился, когда думал, что выйдя из леса мы избавимся от волков. Уже на вторую ночь над лесом мы опять их услышали — где-то высоко в скалах. Выли они жутко. А на следующий день мы их увидели на тропе позади нас. Волки больше не скрывались. Но и не нападали. Пока соблюдали дистанцию.
А может, они и не будут нападать? Зачем? Можно же просто подождать, пока мы сами не начнем валиться на тропе один за другим. Будут хватать отставших, тех, кто слишком замерз и ослаб, тех, кто не может идти дальше. Чтобы этого не случилось, король приказал воинам идти в арьергарде и помогать слабым на тропе, ну и волков отгонять.
Снега становилось все больше. Чем выше мы поднимались, тем холоднее становилось, хотя, казалось, что дальше некуда.
Против нас объединенными силами выступали холод, голод и усталость. Несмотря на предосторожности короля, мы начали терять людей. Каждое утро, уходя со стоянки, мы оставляли там нескольких замерзших. Иногда падали те, кто шел впереди по тропе. Падали, и больше не поднимались. А иногда они просто проваливались в снег на обочине, и больше их никто не видел. Над телами, которые мы находили, складывали небольшую каменную насыпь. Тех, кого мы не нашли, оставили волкам.
До перевала с именем Ущелье Рона не дошли пятьдесят человек. В этом месте тропа проходит между двумя скальными массивами над грохочущим водопадом. Река называется Афон Абви. Она мчится к горным долинам, поднимая туман, тут же замерзающий на камнях ледяной коркой.
В Ущелье Рона мы оставили еще пятерых. Подул порывистый ветер, и люди просто не удержались на льду. Их стащило в пропасть. Надеюсь, больше никогда не увидеть этого зрелища: тело падает, ударяется о край ущелья, скользит по покрытым льдом камням, и наконец исчезает в бурлящей воде. Иногда мы слышали отрывистые крики. Эхо долго повторяло их уже после того, как жертва скончалась. Однако мы шли дальше. Предательская горная тропа изобиловала резкими неожиданными поворотами. Она обледенела, а сверху ее присыпало снегом. Коварнее трудно вообразить.
Единственное утешение заключалось в том, что если для нас путь был неимоверно труден, то для наших преследователей он был труден вдвойне. Мы видели их: иногда очень далеко позади; иногда достаточно близко, чтобы добросить до них камнем. Здоровенный черный вожак стаи следил за каждым нашим движением, похоже, он никогда не уставал.
За долгую дорогу я даже попривык к ним. Во всяком случае, страха они не вызывали. А вот Тегид проявлял все большую осторожность. Он часто останавливался, быстро оборачиваясь назад, словно хотел застать врасплох нечто невидимое.
В ответ на мое недоумение он прищурился и, прикрыв глаза от летящего снега, ответил:
— Там что-то есть.
— Волки там есть, — ответил я. — Надеюсь, ты о них не забыл?
Он резко дернул головой.
— Не волки. Что-то еще.
— Да что там может быть?
Он не ответил, но какое-то время пристально наблюдал за тропой сзади. Затем повернулся и пошел. Я старался идти с ним в ногу, но теперь и во мне поселился страх. Я постарался убедить себя, что стаи волков вполне достаточно, чтобы объяснить дурное предчувствие, и в то же время чувствовал, что опасность близка. Я поделился своими опасениями с бардом, но он не обратил на меня внимание, только все так же время от времени оборачивался и смотрел на тропу. Ничего там не было. Только вдали изредка мелькала волчья тень.
Наши запасы продовольствия подходили к концу. Дров осталось совсем мало. Люди вяло спорили, что убьет нас раньше: голод, холод или волки. Три дня мы еще держались, усталые и замерзшие, но все-таки голод заставил нас убить и съесть первую лошадь. Первые куски конины были съедены сырыми. Шкуру тщательно соскоблили и отдали женщинам, чтобы они укрывали детей. Маленький Твэрч жадно пожрал остатки потрохов. Я припрятал кость, чтобы он мог ее погрызть потом, и передал его молодой девушке, которая вместе с матерью ехала на моей лошади. Муж женщины сгинул в пропасти. Она горевала, но все-таки попыталась мне улыбнуться: щенок был хорошим развлечением для дочки. Твэрч тоже казался довольным.
Король неизменно возглавлял наш поход. Иногда он спешивался и шел рядом с Тегидом, но чаще ехал один. Каждая людская потеря ранила его; он переносил чужую боль как свою собственную. Однако он не собирался жертвовать живыми ради мертвых. Поэтому он ехал впереди, склонясь к спине лошади, опустив плечи, словно на него давила тяжесть страданий, выпавших на долю его людей из-за его решения идти в Финдаргад. Люди роптали, но короля это не смущало. Думаю, его расстраивало то, что среди нас не все думали, как он.
Чаще других (и громче других) в решениях короля сомневался принц Мелдрин. Вообще-то ему надлежало бы первому поддерживать отца, но возле него все время затевались ссоры и звучали жалобы. Он даже позволял себе издевательские выкрики. Стоило нам остановиться, как тут же звучал его ехидный голос:
— Ну и куда теперь, Великий Король? — кричал он всякий раз, когда случалась хоть малейшая передышка. — Объясни нам еще раз, зачем мы тащимся в этот твой Финдаргад. — Мелдрин знал, что отец не ответит. Король соблюдал добровольную клятву, и не стал бы говорить даже для того, чтобы защитить себя от насмешек сына.
Стыдно признаться, но, доверяя королю безоглядно, я тоже сомневался в мудрости его решения. Нелегко поддерживать в себе надежду в холодном и пустом сердце Соллена. Сезон снегов — не время для планов на будущее. Шаг вперед, еще шаг — вот и все наше будущее. Еще шаг, и еще один… Прочее меня мало волновало.
В тот день, когда мы наконец увидели Финдаргад — огромную, многобашенную крепость, величественную каменную корону на огромном гранитном челе Кетнесса, объявились и наши истинные преследователи. Я сказал «день», но небо оставалось таким же темным, как в сумерки, и снег кружился вокруг наших замерзших лиц. Тегид резко остановился и обернулся, словно пытаясь поймать крадущего за ним вора. Он уже много раз так делал, ничего удивительного. Только на этот раз темные глаза барда испуганно расширились.
— Что такое, брат? — спросил я, подходя поближе.
Вместо ответа он дубовым посохом указал на тропу позади нас. Я обернулся и увидел то же самое, что и он. Сердце мое сжалось в комок; незримая гигантская рука стиснула горло, в животе случился спазм.
— Что… что это такое? — едва выговорил я.
Тегид молча стоял рядом со мной.
Я не могу описать увиденное. Слова для такого не предназначены. Я видел огромное, желтое, раскоряченное чудовище. Между кривыми ногами, если это можно назвать ногами, волочилась какая-то кишка; из его облезлой шкуры торчали пучки черной щетины; узкие глаза горели тупой злобой. Тварь разинула рот, лягушачий, беззубый и мокрый, с длинного языка стекала слюна или какая-то другая гнилостная мерзость; длинные, худые руки болтались по сторонам; иногда они хватили камни и расшвыривали их, освобождая дорогу. А за ним торопился целый легион гротескных монстров. Сотни причудливых существ! Каждое страшнее другого. Какие-то отвратительные скелеты, твари с опухшей плотью, зловещие лица, бешеные ноги — и все это неслось к нам с невероятной скоростью. Казалось, глубокий снег они просто не замечали. Длинные или короткие, толстые или отощавшие до состояния скелетов, огромные и отвратительные, маленькие, но все равно отвратительные, они неслись по снегу, словно вал рвотной массы.
