Наступил День Раздора.

Живых не было. Мертвые лежали непогребенными. Некогда гордый Сихарт напоминал разграбленную гробницу — холодную, опустошенную. Могучая крепость сама казалась трупом.

Везде глаза натыкались на следы зверств: женщины, все еще прижимающие к груди своих замерзших младенцев; дети, которым отрубили руки и ноги и оставили истекать кровью; обезглавленные собаки; скот, сожженный заживо в загонах; перерезанные овцы, задушенные пастухи… Повсюду следы огня, грязи и крови.

Запах смерти пропитал туманный воздух, а засохшая кровь окрасила размокшую от дождя землю. Мы с Тегидом ошеломленно взирали то на одну мерзость, то на другую. Во рту стояла горечь, время от времени мы бормотали бессмысленные вопросы: как такое могло произойти? кто это сделал? Среди множества непонятных вещей на первое место выходило то, что мы не видели следов боя. Мы не нашли ни короля, ни его воинов, хотя тщательно обыскали все, что осталось от зала и королевских покоев. Если не считать стражников, убитых за пределами зала, других воинов не было. Логично было предположить, что король покинул место битвы еще до того, как она случилась, покинул во главе своего отряда, а может просто был в отъезде, когда пала его цитадель, да и знал ли он об этом вообще?

Тегид с негодованием отверг мои соображения о том, что король мог бежать.

— Да он скорее вырвет собственное сердце, — мрачно пробормотал Тегид, — станет пищей для воронов, но не будет смотреть, как режут его людей, как опустошают крепость. И уж точно он не даст схватить себя, пока жив.

Трудно было определить, когда случилась беда. Снег и холод сохранили тела в том виде, в котором они падали на землю. Ни короля, ни его воинов среди убитых мы так и не нашли.

— Значит, он ушел раньше, — заключил я. Другого объяснения у меня не нашлось.

Великого Короля просто не оказалось на месте, когда Сихарт захватили. Но зачем и куда он отправился в зимний сезон, когда все жмется к теплу, а на улицу люди выходят только при крайней необходимости?

— Куда и зачем он мог уйти? — подумал я вслух.

— Не знаю, брат, — с сожалением ответил Тегид. — Думаю, здесь мы ответа не найдем.

— А где нам его искать?

— Обследуем местность. Посмотрим, что нам попадется.

Мы покинули Каэр. Одуревшие от горя и больные от напрасных ожиданий, с трясущимися руками, мы сели на лошадей и направились прямо в королевскую гавань в устье реки Мьюир-Глейн. Мы ехали быстро, стремясь обогнать надвигающиеся сумерки, но выяснилось, что спешил мы напрасно.

Не было необходимости спешиваться. С седел мы прекрасно видели сплошные руины: остовы сгоревших кораблей, обломки мачт и обрывки парусов… Сгорели сараи и дома. Сгорел сложенный штабелями лес, предназначенный для постройки новых судов. Даже берег выглядел обожженным и почерневшим. Нападавшие, кто бы они ни были, не упустили ничего. Все было засыпано углем и пеплом.

— Нужно несколько дней, чтобы здесь все так сгорело, — пробормотал Тегид. — Должно быть, огонь можно было видеть с полпути на Инис Скай.

Лошади нервно переступали ногами, фыркали, пока мы пытались отыскать хоть что-то живое. Напрасно. Я невольно тянулся к оружию, укрытому от непогоды и удобно притороченному к седлу. Мрачное, но все же утешение.

— Здесь мы ничего не найдем, — сказал наконец Тегид. — Едем дальше.

Ночь застала нас в лесистых холмах. Пришлось дать крюк. Идти через болота ночью — гиблое дело. Мы выбрали дорогу, проходившую по гребням холмов и по охотничьим тропам, соединявшим Сихарт с соседними селениями. Когда мы подъезжали к первому из них, выглянула луна, но слишком ненадолго, чтобы разглядеть хоть что-нибудь.

Каэр Диффрин построили на холме над рекой. Там проживало около двухсот членов клана Ллвидди. В живых не осталось никого. Мы не стали пересчитывать. В этом не было необходимости — в кольце обугленных остатков частокола просто не могло остаться никого живого. Это мы заметили еще до того, как спешились. Из уважения к сородичам мы вели лошадей в поводу, идя среди разрушенных домов.

— Я не хочу здесь оставаться. — Несмотря на то, что говорил я тихо, почти шептал, в неестественной тишине слова все равно прозвучали громко. Тегид не ответил. Я коснулся его руки — она была жесткой и холодной. — Уйдем отсюда, брат. Если хочешь, разобьем лагерь у реки и вернемся утром.

Тегид молча сел на лошадь. Мы покинули Каэр Диффрин, но останавливаться не стали. В ту ночь мы вообще не отдыхали, не считая времени на то, чтобы напоить лошадей. Серый рассвет застал нас до предела уставших среди руин Кнок-Хидда.

Некогда красивое поселение, упрятанное в живописной долине, теперь представляло собой пепелище. Можно было только гадать, сожгли жителей заживо, или сначала убили, а потом уже сожгли.

Пока Тегид копался в сыром пепле зала, я осматривал почерневшие, рухнувшие балки Дома Воинов. Я ковырял угли рукояткой сломанного копья сам не знаю, зачем. От едкого запаха гари и обугленных трупов на глазах выступали слезы, но я не прекращал своего занятия. И моя настойчивость принесла плоды. Когда я уже решил идти дальше, глаз уловил движение. Мне даже показалось, что я слышал шорох. Я резко развернулся на пятках, вглядываясь в черный угол. Сначала я не увидел ничего… но затем, склонившись к упавшему камню, заметил маленькую скрюченную фигуру. Наконечником копья осторожно потрогал съежившееся тело. Человек или зверь не издал ни звука, только глубже втиснулся в свою нору. Я откинул черную балку, разгреб камни, и в яму упал свет. В норе лежал обгоревший труп суки-гончей. К ней жался щенок.

Срая шерсть была спутана и опалена в десятке мест; на маленьком плече зияла свежая рана. Щенок дрожал от страха и холода, прижимаясь к окоченевшему телу мертвой матери. Там было еще три щенка, все мертвые; сука умерла, защищая свое потомство, ее зубы все еще скалились в ледяном рыке. Щенок показался мне достаточно взрослым, во всяком случае, не грудным, хотя весь его вид говорил, что ему не больше пары месяцев. Я наклонился. Он обнажил прекрасные белые зубы.

Самым добрым поступком было бы сразу убить его, положив конец его страданиям. Но после всех разрушений, свидетелями которых мы с Тегидом стали, найти единственного выжившего — хотя это был всего лишь голодный щенок — я не мог заставить себя оборвать эту ниточку жизни, сопротивлявшуюся смерти, царившей вокруг. Я решил подарить ему жизнь. Он не скулил, вообще не издал ни звука, когда я за шкирку вытащил его из логова.

Но маленький звереныш тут же укусил меня, как только я собрался его погладить. Я положил его на сгиб локтя, и он вцепился в мой рукав острыми зубами и удержался.

— Молчи, Твэрч!

Я выпалил первое попавшееся на язык имя и поругал щенка, слегка постукивая по носу.

Тегид расслышал, что я с кем-то говорю и тут же подбежал ко мне. Увидел щенка и грустно улыбнулся.

— Так! Кто-то все-таки выжил. Как ты его назвал?

— Твэрч.

— Это же значит «кабан?» Почему?

— Я взял его, и он тут же меня тяпнул. Вот я и вспомнил, что старый кабан будет биться до последнего, пока не сдохнет. — Я пожал плечами и добавил: — Можешь предложить что-нибудь другое… Этому зверю нужно хорошее имя.

— Нет уж! Ты хорошо придумал. Так тому и быть. — Он внимательно оглядел щенка. — Маленький дерзкий, Твэрч, мы тебя воспитаем как Боевого Вепря. — Он тоскливо огляделся. — Здесь то же, что и в других местах. Ничего мы не найдем. Едем дальше.

— Надо отдохнуть, Тегид. И поесть. Наши лошади и полумертвые, они голодные. Давай остановимся хотя бы на день. Там на берегу я приметил место… Для лагеря в самый раз. Выспимся, а потом уж решим, что делать дальше.

Тегид был недоволен, но после того, как его лошадь упала на грязной дороге, когда мы ехали из каэра, и он согласился на привал. Иначе нам пришлось бы дальше идти пешком. Мы понятия не имели, где искать пропавшего короля и его воинов, но в любом случае без лошадей мы пропадем.