На это невозможно было смотреть! И все-таки я смотрел. Присев у кромки воды, вытаращив глаза и повизгивая от ужаса, когда кто-то из воинов валился на землю с расколотым черепом или перерезанным горлом. Я изо всех сил старался не мешать им предаваться столь серьезному занятию. Однако по ходу боя это становилось все сложнее. Собственно, никакого боя уже не было, была свалка, беспорядочный клубок тел. Все мои силы уходили на то, чтобы не дать себя затоптать, вовремя уворачиваться от копыт и копий, а главное — падающих тел.

Я решил разжиться щитом, которые в изобилии валялись вокруг. Их бывшим владельцам они все равно уже не нужны. Я метнулся к ближайшему телу и попытался отобрать щит у мертвеца. Но он не соглашался. Мертвая рука крепко вцепилась в ремень. Я склонился над телом, отчаянно пытаясь вырвать так нужную мне вещь. И в этот момент почувствовал на плече тяжелую руку.

Я вскрикнул, и меня отбросило назад. Я увидел занесенное копье, красиво блестевшее на фоне голубого неба. Наверное, я завизжал, скорчился и попытался ударить нападавшего ногами. Но следующий же звук поверг меня в ступор. Кто-то громко крикнул: «Льюис! Прекрати!»

Я всмотрелся в лицо человека, склонившегося надо мной, и понял, что оно мне знакомо.

— С-Саймон? — неуверенно произнес я. — Саймон, это ты?

Да, это был Саймон, обнаженный, в боевой раскраске, как и все остальные, с длинными роскошными усами.

— Ну, я, я! — прошипел он. — Хватит меня пинать! Я хочу помочь!

Я перестал дергаться и сел.

— Саймон! Я тебя нашел! Что ты здесь делаешь? Как…

Он схватил меня за руку и рывком поднял на ноги.

— Вставай!

— Саймон, давай уйдем отсюда. Мне здесь не нравится…

Он наклонился над телом мертвого воина рядом с нами, вывернул меч у него из руки и сунул мне.

— Вот, возьми.

— Что ты мне даешь? Я же не умею этим пользоваться! — Я сунул меч ему обратно.

— Научишься. — Он неожиданно начал рвать на мне одежду. — Сними немедленно эту рубашку!

— А что в ней такого? Она тебе не нравится?

— Нельзя, чтобы тебя увидели в этой одежде, — раздраженно ответил он. — И поторопись!

Я неохотно начал расстегивать рубашку.

— Саймон, я очень рад, что нашел тебя.

— Да скорее же! — Саймон смотрел за боем. Отряд, к которому он принадлежал, явно одерживал верх над противником. Но выше нас по склону все еще шла ожесточенная схватка.

А раз так, значит, мы можем ускользнуть незамеченными.

— Слушай, нужно сматываться! Мы можем…

— Да скорее же ты! — прорычал он, сдирая с меня рубашку. — Избавься от этого. — Он схватил меня за руку и сдернул часы с запястья. Повернувшись, он швырнул их в ручей.

— Эй, подожди! Ты что творишь?.. — Часы сверкнули в воздухе и исчезли в воде.

— Держись за мной! — крикнул он и снова бросился в бой.

С неохотой я поднял меч и еще раз безуспешно попытался вырвать щит у мертвого воина.

— Быстрее! — крикнул Саймон. — Не отставай!

Пришлось бежать без щита. Я проклинал себя за каждый шаг.

— Это безумие! — бормотал я. Саймон меня не слышал, вокруг грохотал бой. — Псих ненормальный!

Он махнул мне рукой, призывая не отставать. Ему почти сразу попался навстречу огромный воин с круглым, выкрашенным в белый цвет щитом. Щит был забрызган кровью, так что белого там оставалось совсем немного. Меч воина был сильно зазубрен. Воин кинулся на Саймона, широко занося меч для удара. При этом он издавал какой-то боевой клич.

Саймон, не колеблясь, прыгнул навстречу противнику и угодил копьем в пах человеку. Я содрогнулся. Воин отпрянул и мечом отбил копье Саймона.

— Беги! — заорал я.

Но Саймон и не подумал бежать. Напротив, он продолжил движение и врезался в шатающегося противника, яростно тыча копьем в окровавленный щит. Даже сквозь шум битвы я услышал треск. Щит отлетел в сторону. А Саймон плавным движением повернул копье и вонзил листовидный наконечник в обнаженную грудь мужчины. Кровь хлынула из раны мощным потоком. Раскрашенный воин рухнул на землю, разинув рот в беззвучном крике.

У меня закружилась голова, перед глазами поплыли черные точки, и меня шатнуло к Саймону.

— Он же хотел тебя убить, — пробормотал я, почти не понимая, что говорю. — Он умер?

В ответ Саймон вырвал меч из мертвой руки противника. Поставив ногу на грудь поверженного воина и перехватив меч обеими руками, он быстро и умело взмахнул клинком. С мясистым треском голова мертвого отделилась от тела. Я вскрикнул и отпрыгнул назад.

— Саймон!

Он поднял отрубленную голову и повернулся, воздев свой ужасный трофей, и расхохотался.

— Вот тебе для пользы дела, — воскликнул он, бросая мне голову. Она со стуком ударилась о землю и покатилась с холма, брызгая кровью из перерубленной шеи. Голова подкатилась к моим ногам и замерла. Я понял, что сейчас меня стошнит.

— Бери, — приказал Саймон. — Идем!

Я с трудом отвел глаза от пустого взгляда мертвеца.

— Что?

— Давай, давай, — нетерпеливо рявкнул Саймон. — Бери, и идем!

Я взглянул на голову и поднял глаза на Саймона.

— Я не могу…

— Да бери же ты! — яростно зарычал он. — Некогда!

Я нагнулся и схватил голову за волосы. Она была еще теплая, а волосы мокрые от пота. У меня перехватило горло. Я думал, что меня все-таки вырвет; у меня болел живот, а колени ослабели. Я стоял, сжимая этот ужасный приз, шатаясь от страха и отвращения.

А Саймон уже бежал, но бой к этому времени как раз кончился. Последние побежденные скрывались за гребнем холма, а победители — воинство, тот отряд, который я увидел первым, — бросали им вслед копья и громко ругались. Склон холма усеивали трупы, словно выгоревшие на солнце валуны. Скрюченные, с неестественно заломленными руками и ногами, они лежали в траве нежнейшего зеленого цвета под этим невероятно голубым небом.

Пока я оцепенело смотрел на результаты кровавой бойни, с неба донесся скрипучий крик. Я задрал голову и увидел, как к холму слетаются птицы-падальщики. Они давно предвкушали мрачный пир. Большой ворон пролетел совсем низко и приземлился на труп убитого Саймоном воина. Птица с громким карканьем вонзила черный клюв в рану на груди и оторвала кусок плоти. Ворон вскинул гладкую черную голову и проглотил мясо.

Этого я не мог вынести и поплелся за Саймоном, не обращая внимания на слетающуюся стаю.

Саймон присоединился к другим воинам. Они оглашали холмы дикими победными возгласами. Некоторые подпрыгивали в воздух и взмахивали копьями, к явному удовольствию собратьев. Их смех напоминал лай. Саймон веселился вместе с ними.

Однако все разом замолчали с появлением двух молодых людей верхом: один выглядел воином, а другой — скорее, его советником. На воине были яркие клетчатые брюки золотого и зеленого цветов и свободная красная рубашка из блестящей атласной ткани. На шее он носил серебряное кольцо, или торк, довершал убранство широкий пояс с серебряными дисками. Из-за него торчала рукоять золотого кинжала, а в руке он сжимал копье с серебряным наконечником. На лице выделялись большие усы. Густая грива рыжеватых кудрей блестела на солнце.

Сопровождающий был одет попроще: коричневая рубаха и суконные штаны, подпоясанные кожаным ремнем. Ничего дорогого и блестящего, да и вообще никакого оружия. Зато за спиной развевался прекрасный малиновый плащ, скрепленный на одном плече серебряной брошью. Темные волосы зачесаны назад.

Оба вновь прибывших выглядели высокими и статными, обоих отличала грация молодости. Повадки властные. Такими, как мне казалось, обладали только императоры Священной Римской империи: вдохновляющие и устрашающие одновременно. Им нашлось бы место при любом королевском дворе Европы. Даже их лошади казались более грациозными, сильными и красивыми, чем любая из прославленных чистокровных лошадей нашего мира.