Громила выпустил Неттлса и, к моему удивлению, оказалось, что профессор не так уж сильно пострадал. Он повернулся ко мне, поправляя пальто и ухмыляясь.

— Подходите, Льюис. Познакомьтесь с нашим хозяином!

Я осторожно подошел ближе. Великан ударил себя в гулкую грудь, как в бочку, и представился: «Я — Деймос!» Он протянул мне огромную руку.

— Рад познакомиться, мистер Деймос, — неуверенно сказал я, наблюдая, как моя рука исчезает в его ладони.

Рост Деймоса составлял никак не меньше семи футов. Первое впечатление создавалось примерно как от карьерного самосвала «Вольво». Борода — густая, черная, дикая и вьющаяся — покрывает всю нижнюю часть лица и спускается на шею. Одет в старомодный фермерский комбинезон и клетчатую фланелевую рубашку, ворот которой не сходится на могучей шее. Грива черных блестящих волос собранна в короткую косу. Глаза живые, улыбка широкая и приветливая.

Рукопожатием он не удовлетворился. Он сграбастал меня и прижал к себе, как будто я единственный сын, потерянный давным-давно. Я почувствовал, как мои лопатки сжались под его дружескими ударами. К счастью, обошлось без целования, как в случае с профессором, так что мне повезло отделаться легкими ушибами.

Неттлс и гигант оживленно побеседовали на каком-то диковинном языке, а потом нас потащили внутрь, — для этого хватило одной из могучих рук Деймоса.

Интерьер здания вполне подходил его обитателю. Это был обширный пустой склад. Неосвещенный, практически без мебели и, насколько я мог судить, не отапливаемый. Видимо нашего хозяина не беспокоило отсутствие обычных земных благ. Деймос взял свечу со столика у двери и повел нас по узкой дорожке богато раскрашенного ковра. В скудном свете свечи я заметил впереди гору мусора. Однако подойдя ближе я понял, что это длинный стол со скамьями по обе стороны и двумя столиками поменьше, окруженными стульями. За столами на стене висел персидский ковер в кривой раме. Ковер вкупе с ажурными деревянными перегородками делил пространство на части. На веревках свисала с потолка огромная картина маслом, изображающая восстание якобитов. Одну из перегородок украшало чучело лосиной головы, а на другой висел фальшивый средневековый щит, покрашенный из пульверизатора под жесть. Рядом стояло хорошо сохранившееся пианино. Почетное место на нем занимал большой портрет королевы.

И всюду цветы: в корзинах, в вазах, банках и кувшинах, букеты и цветы в горшках, море цветов. Они занимали все открытые поверхности. Не сразу я разглядел за цветами четверых людей, кажется, обедавших за столом. Незнакомцы настороженно поглядывали на нас, когда мы проходили мимо.

Наш гигант-хозяин усадил нас на противоположном конце длинного стола, ярдах в десяти от остальных гостей.

— Вот! Для вас берег! — сказал он, как будто и в самом деле зарезервировал стол специально для нас. — Садитесь. — Его голос гремел, как голос олимпийского бога в пустом пространстве. Я осторожно опустился на скамью с одной стороны стола, Неттлс сел напротив, а Деймос тут же поставил между нами вазу с цветами. Затем он исчез, громко напевая.

— Очаровательное место, — сказал Неттлс, отодвигая вазу в сторону. — Другого такого не сыщешь.

— В самом деле, — сказал я, озираясь. — Очень атмосферно. Как вам удалось его найти?

— Меня привел сюда друг. Человека необходимо представить, можно сказать, инициировать. — Он загадочно улыбнулся.

Деймос возник из мрака с кувшином и двумя пластиковыми стаканами. Он щедро плеснул в них пенистую красную жидкость. Вино? Я попробовал. Точно, вино.

Профессор Нетлтон поднял свой стакан.

— Слэйнте!

— Будьте здоровы, — ответил я.

Я не знаток, но вино в моем стакане оказалось отменным, с привкусом фруктов, с пряным оттенком корицы в аромате. После двух глотков тепло разлилось по всему организму.

— Неплохо, — отметил я. — Э-э, а где меню?

— Деймос подаст то, что, по его мнению, нам понравится, — объяснил Неттлс. — А что именно, зависит от того, что он нашел на рынке сегодня.

Словно в ответ на слова профессора, возник наш кит-метрдотель с двумя большими медными мисками в руках. В одной миске лежала зеленоватая каша, сбрызнутая маслом и посыпанная паприкой, а в другой — что-то, завернутое в полотенце. «Булакки!» объявил он и ушел.

Неттлс развернул полотенце и обнаружил горку теплых лепешек. Он оторвал от одной половину, а остальное протянул мне. Профессор обмакнул хлеб в маслянистую кашу, положил в рот, закрыл глаза и начал жевать.

— Пища богов, — восторженно заявил он. — Попробуйте, Льюис.

Я подцепил хлебом немного вещества из миски и осторожно попробовал. Оказалось, действительно вкусно. По крайней мере, голодать нам не придется. Лепешка была хороша — маслянистая, слегка эластичная, напомнившая мне присыпанных мукой девиц, месящих тесто в корытах и поющих сладострастные песни о выпечке.

Мы отрывали куски от лепешек, макали в миску и запивали отличным темным вином. Признаться, я был разочарован, когда показалось дно миски. Однако долго сожалеть мне не пришлось — явился Деймос с тарелкой салата. То есть это я подумал, что это салат. С таким же успехом это могла быть цветочная композиция.

— Это надо есть или восхищаться?

— И то, и другое, — ответил Неттлс, потянувшись за горстью спелых оливок. — Вы не представляете, как я скучал по этому месту! Давненько я здесь не был. И напрасно.

Профессор с воодушевлением приступил к еде. Он охал над оливками и ахал над артишоками. Маринованная свекла и булгарская пшеница привели его в восторг. Неттлс откровенно развлекался, наблюдать за ним было одно удовольствие. А может, уже сказывалось выпитое. В любом случае, мне было приятно. Я давно так не смеялся. Очень давно.

Посреди этого веселья снова появился Деймос, неся два тяжелых медных блюда — по одному на каждой ладони. Он с искренней гордостью грохнул их на стол.

— Ешьте, друзья мои! — призвал он. — Ешьте и получайте удовольствие!

Если я правильно понял, мясное ассорти состояло из курицы, утки, свинины и баранины. Не знаю, как выглядит жареная коза, так что, может, это была козлятина. А еще птицы! Целиком! С крошечными лапками и клювами. Но присутствовали и другие мясные составляющие, уж, не знаю, как их определить. Среди разных видов мяса стояли плошки с соусами и приправами: сливочными, сладкими, неимоверно острыми, так что даже волосы в носу вставали дыбом; вяжущие травяные настои и успокаивающие ароматические смеси. Настоящее кулинарное приключение.

Овощное ассорти было не менее загадочным. Картошку я узнал, рис тоже, но сварены они были как-то по-особому, с приправами, что делало их совершенно новыми по вкусу. В центре находились клубни в форме луковиц. По-моему, их варили в нектаре, они оказались самым сладким из того, что мне приходилось пробовать. В мисочках имелась смесь карри с какими-то другими пряностями, но каждая миска отличалась от другой. И все были одинаково вкусными.

Мы ели, пили, разговаривали, наполняя обширное темное пространство склада своим энтузиазмом. Наша трапеза радовала отсутствием тарелок и посуды. Мы брали еду руками прямо с блюд, облизывая пальцы, как непослушные школьники. Профессор Нетлтон показал мне, какой рукой удобней пользоваться, как правильно держать пальцы, и я стал, хотя бы на один вечер, мастером экзотической кухни.

Наконец — мне показалось, что слишком рано — Деймос убрал остатки пиршества. Взамен он принес тарелку миндального печенья и большую миску апельсинов. И еще при нем оказалась емкость с маслянистой черной обжигающей жидкостью, которая, по его словам, называлась кофе. Мы чистили апельсины и пили кофе из крохотных фарфоровых чашечек размером чуть больше напёрстка. Увы, я почувствовал, как блаженное сияние опьянения рассеивается в бодрящем действии крепкого кофе.

Я осмотрелся и обнаружил, что остальные посетители уже ушли. Как-то это прошло мимо моего внимания. За столом остались мы одни. Когда Деймос пришел наполнить кофейник, профессор предложил ему составить нам компанию. Хозяин одним пальцем подцепил соседний стул и придвинул к столу. Он взял чашку — еще более крохотную в его огромной ручище, — и деликатно отпил.