— О-о-о, это нормально. Здоровые крепкая женская дружба строится на доверии, безвозмездной поддержке и разных вкусах на мужчин.

Мы смеемся, и я с благодарностью смотрю на подругу.

— Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю?

— Конечно, знаю, — говорит подруга, несколько раз кивая. — Подумай о том, чтобы просто подойти и спросить напрямую у тренера.

— Хорошо.

Уверенность постепенно заполняет меня, и на этот раз мои сомнения не могут одержать верх. Я должна подойти к Ивану и спросить его мнение.

— Даш, — зову ее.

— Что?

— Хочешь расскажу, как на днях встретила твоего бывшего? — произношу, а она удивленно поднимает брови. — И как я не стала молчать?

Мы улыбаемся друг другу, и я ее вижу, как сверкают ее глаза.

— Конечно, хочу. Наверное, это было потрясающе.

— Еще как!

Мы смеемся, и я рассказываю, переводя тему подальше от «Алмазов».

Илья

Сидя в раздевалке перед первой игрой финала плей-офф, в моей голове крутиться нескончаемый поток мыслей. Полина.

Я не мог не думать о том, как мне хорошо с ней. Каждый момент, проведенный вместе, наполнен теплом и искренностью. Мне в кайф, что я могу больше не скрывать своих чувств к ней, могу целовать ее, когда захочу, обнимать и слышать ее смех. Я поплыл, и сам того не заметил, но то, что происходит между нами сейчас — не сравниться ни с чем. Впервые, мне так хорошо и спокойно рядом с девушкой. Малышка умеет слушать, понимать меня, даже когда я молчу. Она всегда рядом, умеет поддержать меня одним лишь взглядом и мягкой улыбкой. Я уверен, когда я выйду на лед, Полина будет смотреть на меня с трибун, и в ее глазах будет светиться гордость, а в сердце — волнение за меня.

А с другой стороны, команда.

Финал чемпионата вот-вот начнется, и я должен быть счастлив, что мы с парнями так далеко прошли, но внутри все равно неспокойно. Семь дней без игр сильно сказываются на нас. Каждодневные тренировки не могут заметить эффект и результат, которые дают настоящие матчи с соперником.

Я понимаю, что возможно стоит сосредоточиться на том, что наша команда уже достигла значительного успеха, но кубок — это не просто награда; это символ наших стараний, единства и настойчивости. Все, что нам нужно, сделать, это перевести чувство уверенности в финал. Доказать, что мы не так просто оказались на этом месте.

— Я буду краток, — Николаич прокашливается. — Впереди нас ждет минимум четыре, а максимум семь игр. Давайте, получил удовольствие от этого финала и покажем всем, что «Ястребы» не просто команда, а настоящая семья, объединившаяся общей целью.

Когда тренер заканчивает, парни кивают и посматривают на меня.

— Давай, капитан, пару слов, — легонько толкает меня локтем Марк.

— Да, Илья, скажи тоже пару слов, — добавляет Николич, поправляя галстук.

— Ну чего, парни, вот этот момент настал. Мы в финале. Если честно, то я сам в ах…

— Илья! — тренер мотает головой. — Не сейчас.

— Понял. Сегодня нас ждет один из важнейших матчей финала, и я хочу донести до вас одну простую вещь. Каждый из вас — это не просто игрок, а неотъемлемая часть нашей команды. Мы прошли долгий и изнурительный путь, чтобы оказаться здесь, и сейчас пришло время показать всем, на что мы способны. Давайте поддерживать друг друга, бороться до последнего свистка. Будем смелыми, будем настойчивыми, — смотрю на каждого товарища. — Помните, что на льду нет места сомнениям и страху — есть только действия. Верьте в себя, верьте в команду, и верьте в том, что вы делаете. Сегодня и всегда мы играем не только за себя, но и за каждого из нас, наших болельщиков, родных и всех тех, кто верит в нас, поддерживает, переживает и ждет нашей победы. Пусть этот финал попадет в историю, которую будут рассказывать годами! За победу! За «Ястребов!»

Тишина в раздевалке сменяется аплодисментами и решимостью в глазах каждого. Мы встаем, собираемся в круг, и, что-то екает в груди, предвкушая то, что ждет нас впереди.

— За победу! За «Ястребов!» — повторяем все вместе.

Но реальность оказывается куда сложнее.

— На связи с нами Илья Лукин — капитан команды «Ястребов», — говорит в камеру невысокий мужчина с зачесанными назад русыми волосами, а после обращается ко мне. — Илья, как всем известно, у ваших соперников, в отличии от вас, не было недели без матчевого периода. Вам не кажется, что это могло повлиять на вашу игру и результативность?

— Нет, не кажется, — смахиваю с лба пот и давлю в себе раздражение.

Видя отсутствие у меня желания отвечать, мужчина возвращает микрофон обратно к себе и задает следующий вопрос.

— Первый период для вас прошел почти без бросков. Начало выходит для вас тяжелым. Что вы собираетесь делать дальше?

— Играть. Играть в свой хоккей. Это только первый период. На то он и первый, чтобы мы смогли прийти в тонус и вкатиться в игру. Дальше будет лучше.

Корреспондент скептически смотрит на меня, явно не веря моим словам.

Да и пусть. Мне все равно.

— Какие установки вам поставил тренер на предстоящую игру?

— У нас всегда одна установка — играть первым номером, забивать голы, не давать сопернику бросать и выигрывать матч.

— А какие у вас ориентиры на второй период? — он натужно улыбается.

— Пока не знаю. Я болтаю с вами, пока тренер их раздает, — твердо произношу я. — Но думаю все тоже самое, что и на игру в целом.

Репортер слегка теряется, видя мою ухмылку, но в силу свой работы, быстро приходит в себя.

— Спасибо. Желаю успехов.

Я молча киваю и исчезаю из кадра, направляясь в раздевалку.

В отвратительном настроении выхожу из раздевалки. Первую игру мы проиграли. 2:4. Внутри меня бушуют злоба, разочарование и горечь. Стискиваю зубы, стараясь хоть как-то справиться с накатывающей волной, но мое сознание лишь играется со мной, напоминая о поражении.

— Илюх, подожди, — кричит сзади Белый, и я останавливаюсь. Когда наши глаза встречаются, он бросает на меня взгляд полный понимания. Друг сам расстроен результатом. — Мы еще выиграем.

Я лишь хмуро качаю головой.

— Мне нужно время, чтобы отойти от проигрыша. Вот и все.

— Понимаю, друг. Мне тоже.

Мы киваем друг другу и в тишине идем на выход.

На парковке нас встречает небольшая компания наших близких: моя мама, родители Марка, Веня, Снегирь, Моисей, Дашка и в стороне вижу удаляющую фигуры Ивана.

А где Полина? На трибунах она точно была.

Когда мы подходим ближе, мой взгляд падает на небольшую фигурку хрупкой девушки, которая стоит рядом с уличным фонарем и говорит по телефону. Все мое недовольство, все внутренние переживания на мгновение отступили стоит мне увидеть Полину. Я уже хочу сделать шаг, чтобы подойти к ней, обнять ее, поцеловать, но невидимая преграда отрезает все возможности.

Обещание, которое мы заключили, продолжает держать наши отношения в тайне. Полина настаивает, что так будет лучше, но сейчас, когда разочарование от поражения бушует во мне и я нуждаюсь в ней, это действует на меня, как красный цвет для быка. Это меня сильно бесит.

— Сынок, как ты? — с тревогой спрашивает мама, обнимая меня. Однако, эти объятий не успокаивают меня, как Полинины.

— Все нормально, — произношу я с натянутой улыбкой, но сам прекрасно понимаю, что это далеко от правды.

— Вы еще выиграете.

Я киваю, хотя внутренне все еще сомневаюсь. Мне нужно найти слова, чтобы убедить в этом не только маму, но и себя. Я чувствую ее руку на плече в знак поддержки, но самое время признать, что отсутствие игр все же сказалось на нас.

— Конечно, мам. Мы будем стараться, — отвечаю, стараясь придать голосу повседневный тон. — А чего Иван то ушел?

— Он…мы…

Мама запинается от неожиданности моего вопроса, но я просто больше не хочу обсуждать игру.

— Так он или мы?

— Мы думаем, что ты еще не готов видеть нас вместе, — говорит мама, взглянув на меня с нежностью и тревогой. — Пусть ты и поговорил с Иваном и со мной, тебе все еще нужно время…