— Твоя мама, тебе не сказала? — спрашивает Полина наконец, ее голос звучит так тихо, что он почти теряется в звуках поддержки команд.

— Что не сказала?

Меня почему-то охватывает волнение, и живот неприятно стягивается в узел. У меня больше нет сомнений, что Полина что-то знает, и это начинает меня беспокоить.

Она уже открывает рот, чтобы что-то ответить, но в этот момент раздается пронзительный звук сирены, сигнализирующий о перерыве.

— Илья, я обещаю рассказать тебе, — она замолкает. — Только давай после перерыва. Хочу забежать к команде.

Схватив сумочку, Полина убегает быстрее, чем я успеваю опомниться и что-то сказать. Обреченно вздохнув, перевожу взгляд обратно к незнакомке, но ее уже нет на месте.

Что все это значит? Мне кто-нибудь может это объяснить?

Что такое знает Полина о моей матери, чего не знаю я? И самое главное, чему она знает, а я нет? Что за дела?

Не желая сидеть в гордом одиночестве, поднимаюсь на ноги и иду в вестибюль. Пока иду до ближайшего автомата с едой и напитками, пытаюсь понять, почему от меня все всё скрывают? В начале Марк, потом собственная мама со своим странным поведением и молчанием. А теперь еще и девушка, к которой у меня, может быть, самые искренние чувства.

Какого хрена?

Не понимаю, что вообще происходит.

Вот почему, в последнее время, Полина иногда вела себя странно. Из настоящей и открытой девушки, она вдруг стала неуловимой, уклоняясь от моих вопросов и избегая взглядов.

Подхожу к автомату, засовываю деньги в приемник и, нажимая на кнопки, стараюсь отвлечься, но мысли вновь возвращаются обратно.

Неужели я настолько плохой, что мне бояться открыться собственная мать и девушка, которая мне нравиться? Про друга я вообще молчу.

Задумавшись, я направляюсь обратно на трибуну, но, по привычке, иду через вход, предназначенный для передвижения игроков, тренеров и работников арены.

Пройдя почти весь коридор, замечаю у дверей общей тренерской Ивана в объятиях той самой женщины. Он целует ее в лоб, в ответ она тихо хихикает, но этого достаточно, чтобы окончательно осознать: это незнакомка — моя мать.

Я замираю на месте, и мое сердце колотиться в груди.

Какого хрена?

Не могу поверить своим глазам: моя мать в объятиях Ивана. Внутри меня бурлит смесь горечи и недовольства. Почему мне никто не сказал? Что это вообще значит?

Пытаюсь сосредоточиться и остановить поток мыслей, но недовольство берет вверх.

Я не дурак и не первый год живу, и отлично могу понять, что эти объятия и поцелуй далеки от дружеских.

— Кто-нибудь из вас объяснит мне, что здесь происходит? — произношу я не своим голосом.

Первым с кем я встречаюсь взглядами, это Иван. Он с беспокойством смотрит на меня. Я метаю в него предупреждающий взгляд и делаю пару шагов вперед.

— Сынок, — останавливает меня встревоженный голос матери.

— Ты вспомнила обо мне, — скрещиваю руки. — А где ты была, когда я писал тебе?

Она стыдливо опускает глаза.

— Илья, — строго говорит Иван. — Помни, что ты говоришь со своей мамой. Выбирай выражения!

— Мам, я… — стараюсь сдержать раздражение. — Я просто хочу понять, что происходит?

— Сынок, — говорит она тихо, поднимая голову и встречая мой взгляд. В ее глазах читается печаль и тоска. — Нам нужно с тобой поговорить.

— Я уже это слышал.

— Илья! — еще раз предупреждает тренер «Алмазов».

Его забота за мою мать меня радует и одновременно бесит.

— Что, по-вашему, я должен чувствовать, застукав свою мать в объятиях мужчины, который ошивается вокруг девушки, которая мне нр…

Я тут же замолкаю, когда до меня начинает доходить. Вот, что знает Полина. Вот почему Иван в последнее время постоянно рядом с ней. Он не хотел, чтобы она рассказала мне.

Значит, Полина в курсе всего, но по какой-то причине, ничего мне не рассказала.

— Илья, — мама со встревоженным видом подходит ко мне.

— Мам, — качаю головой и пытаюсь бороться с нарастающим недовольством.

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но вдруг одна из дверей распахивается, и мама замолкает. На пороге появляется Полина с привычной уверенной улыбкой. Но когда наши взгляды встречаются, улыбка медленно исчезает с ее лица и в глазах возникает тревога.

— Как давно ты знала? — спрашиваю, чувствуя, как внутри все сжимается.

— Почти две недели, — дрожащим голосом тут же отвечает она.

— Почему не сказала?

Я мгновенно забываю о маме и Иване, до сих пор находящихся рядом. Для меня сейчас существуют лишь одни глаза — ярко-зеленые.

— Твоя мама попросила не рассказывать тебе. Она хотела сделать это сама. Мне жаль.

С одной стороны, я ужасно зол на всех троих, но с другой стороны, я понимаю Полину: она попыталась сделать как лучше.

— У тебя к тебе только один вопрос, Полин, — смотрю на нее, не моргая.

— Если бы я не застал этих голубков, ты бы мне рассказала правду после перерыва? — мой голос твердый и уверенный.

Полина переводит взгляд на мою маму. В них читается беспокойство и раскаяние.

— Да, Илья, я бы тебе рассказала, — ее голос негромкий. — Простите меня, Екатерина Андреевна и Иван Евгеньевич, но я больше не могла от него скрывать.

Я верю ей. Не знаю почему, но верю.

— Сынок.

— Ты назвала меня этим словом уже третий раз! — отвечаю более резко, чем мне того хочется.

— Илья, — вновь вмешивается Иван, — не стоит повышать голос. Давай поговорим с тобой спокойно. Как мужчины.

— С вами, — перевожу взгляд на него. — Мы обязательно поговорим. Но. Чуть позже. Вначале, я хочу поговорить с мамой.

— Сынок, я…я, — сбивчиво начинает она.

— Мам, не здесь, — отрезаю.

Она послушно кивает, и встревоженно поворачивается к Ивану, тот мягко улыбается ей.

— Удачи на игре, — произносит она негромко, но с каким-то особенным теплом.

— Спасибо, — в его глазах я вижу нежность.

Я вздыхаю.

— До свидания, Полина, — мама слабо улыбается и берет меня под локоть.

— До свидания, Екатерина Андреевна, — еле слышно отвечает Полина, переводя взгляд на меня. В ее глазах читается раскаяние и сожаление.

— Мам, дай мне минуту.

— Конечно, — понимающе кивает она и убирает руку.

Полина, не задавая лишних вопросов, следует за мной, чтобы мы могли пообщаться наедине.

Приятные черты ее лица освещаются в тусклом свете ламп, а волосы мягко падают на плечи. Она с доверием смотрит на меня своими зелеными глазами. Я не сдерживаюсь, и просто обнимаю ее. Мне нужно почувствовать тепло ее тела. Я знаю, что моя мать и Иван находятся всего в паре шагов, но сейчас это не имеет для меня никакого значения. В ответ Полина обнимает меня сзади и прикладывает щеку к моей груди.

— Прости меня, — мурчит она.

— За что?

— За то, что не рассказала сразу.

Я провожу рукой по ее волосам, не спеша поглаживая.

— Тебе не за что извиняться. Ты сделала, как тебя попросили.

— Да, но… — ее голос дрожит. — Но я должна была…

— Полин, все хорошо. Я не злюсь на тебя.

— Не злишься? — она немного отстраняется и смотрит мне в глаза, в них читается смесь удивления и надежды.

— Да, — улыбаюсь. — Кто и должен извиняться, так это я.

— Ты? — в ответ киваю. — За что?

«За то, что похоже я влюблен в тебя, но не осмеливаюсь в этом признаться» — слово застревают в горле.

Убираю с ее лица волосы, и провожу по нему пальцами.

— Я не смогу остаться с тобой и поддержать «Алмазов». Меня ждет серьезный разговор…

— Ты шутишь? — уголки губ ее слегка улыбаются. — Я понимаю, Илья. Это важно для тебя.

Смотрю в добрые глаза Полины и вижу в них искренность и переживание за меня.

Интересно, если я сейчас заговорю о своих чувствах, то получу взаимность?

— Ты должен идти, — она окончательно разрывает объятия.

— Должен, — вздыхаю я, качая головой. — Я напишу.

В ответ она кивает, и отходит в сторону, освобождая путь моей маме.

— Пойдем, женщина. Твой сын хочет знать правду.