За кассой стоит молодая бариста, с яркими красными волосами, собранными в небрежный пучок.

— Здравствуйте! Что будете заказывать? — произносит она, приветливо улыбаясь.

— Добрый вечер, — отвечаю я. — Два ванильных рафа, пожалуйста.

— Секунду, — девушка хмурится, глядя в монитор. — Простите, пожалуйста. Нужно будет немного подождать. Компьютер завис.

— Ничего, ничего, — киваю и перевожу взгляд на Полину. Она с грустью в глазах вопросительно смотрит на меня.

— Почему ты так смотришь?

— Почему именно раф?

— Я запомнил, какой кофе ты пьешь, — невинно пожимаю плечами. — Или у тебя любимчик изменился?

— Не изменился.

Ее губы слегка приподнимаются в улыбке.

— Так, два ванильных рафа, — повторяет наш заказ бариста. — Может что-то из выпечки или сладостей?

Я быстро окидываю витрину и улыбаюсь, когда глазами нахожу творожные кексы.

Это точно судьба.

— Будьте добры еще три творожных кекса и все с собой, пожалуйста.

Целенаправленно избегаю недовольного взгляда Полина и пытаюсь не выдать улыбки.

— Четыре минуты ожидания.

Я киваю, и мы с Полиной немного отходит в сторону.

— Я не съем три кекса, — возмущается она.

— А сколько съешь?

— Максимум один.

— Договорились, — победно улыбаюсь. — Остальные два сам съем. Не пропадать же еде.

Полина смотрит куда-то вдаль, не отвечает и не обращает ни на какого внимания. Ее темные волосы спадают с плеч, а глаза, полные грусти, кажутся еще ярче и зеленее. Уверен, что мысли о ссоре с родительницей до сих пор терзают ее, и она не может избавиться от навязанного чувства вины. Не сдерживаюсь и мягко касаюсь ее ладони, слегка сжимая ее. Вкладываю в этот жест всю свою поддержку и хочу, чтобы она понимала: я рядом и готов выслушать. Полина, расценив мой жест правильно, поднимает на меня взгляд и с благодарностью смотрит на меня.

«Когда ты улыбнешься мне хоть раз»? — в воздухе витает незаданный вопрос.

— Два ванильных рафа и три творожных кекса с собой, — объявляет наш заказ молодая бариста.

Я благодарю девушка и забираю наши еду и напитки.

— Бери любой, — протягиваю Полине бумажный держатель для кофе.

Она аккуратно достает один стакан с рафом и делает небольшой глоток.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Откроешь? — указываю на дверь.

Девушка молча кивает и проходит чуть вперед, освобождая для меня путь.

Перекладываю кофе и бумажный пакет в одну руку, а второй достаю ключи от машины.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — тихий голос Полины, заставляет меня поднять голову и встретиться с ней взглядами. Она вновь погружена в свои мысли и в ее глазах мелькает что-то такое, что я никак не могу разгадать.

— Ты хочешь домой?

Полина какое-то время не отвечает и смотрит на меня, явно что-то анализируя.

— Да, наверное…просто… — она вновь замолкает. — Мне ужасно стыдно за свою ссору с матерью. Ты не должен был все это слышать.

Она крутит свой стаканчик, будто надеясь найти в нем утешения.

— В моменты злости мама забывает обо всем. Не контролирует себя и не…

— Не оправдывай ее, — твердо произношу я.

— Ч-что?

— Ты оправдываешь ее. Зачем? — Полина опускает голову, и я продолжаю. — Ни я, ни тем более ты, никто-либо еще не должен был услышать всего того, что она сказала в твой адрес.

— Я не оправдываю, — наконец произносит она. — У всех бывают моменты слабости.

Я фыркаю и уверен, что в моих глазах читается непонимание и даже разочарование. Разочарование, что такая сильная с виду девушка, не может постоять за себя.

— Полина, — обреченно вздыхаю. — Вот скажи мне только одно. Почему ты с легкостью меня динамишь и огрызаешься на каждую мою шутку, на каждое мое слово и на каждый мой подкат, но стоит только твоей матери что-то обидное сказать в твой адрес, ты теряешься и перестаешь себя защищать?

— Я защищаю, — девушка смотрит на меня с недоумением. — Но этого оказывается недостаточно. Ты же не знаешь моей семьи, какие они. С тобой и с друзьями я такая, какая есть, но с родителями…с родителями все иначе.

Делаю несколько шагов к ней.

— Но это же неправильно, Полин. Почему твоя сила исчезает, стоит твоей матери оказаться рядом?

Она поднимает голову и ее взгляд становится серьезным. Я точно затрагиваю что-то личное и болезненное.

— Я никогда не буду такой, какой они хотят меня видеть, — ее голос снова дрожит. — Что бы я не делала, куда бы не шла — они всегда будут недовольны мной.

— Но почему тогда тебе просто не перестать им что-то доказывать? — спрашиваю я, ощущая, как что-то теплое поднимается к груди. — Чтобы они там тебе не говорили, ты им не обязана.

— Знаю, просто… — на секунду она опускает глаза, и в этот момент мне хочется дотронуться до нее, обнять и поцеловать, но я останавливаю себя, понимая, что это ей сейчас не нужно. — Это сложнее, чем кажется. Я думала, что мой переезд как-то решит проблему, но все стало только хуже. Теперь от всего этого, страдают дед с бабушкой.

— Иногда мы не можем на что-то повлиять. Я уверен, что будь на месте родителей какие-нибудь Вася и Петя, то ты давно бы вычеркнула их из своей жизни, но тут все сложнее, понимаю. Но и ты пойми, что разрыв связей даже с самыми близкими людьми — это вынужденный и необходимый акт самозащиты и отказ от токсичной среды.

Она поднимает на меня свои ярко-зеленые глаза, и на короткое время в них возникает надежда, но быстро гаснет и Полина с печальный вздохом отвечает:

— С моей матерью этот акт, так просто не пройдет. Она не успокоиться, пока я не сдамся и все не будет так, как она хочет.

Сегодняшняя их ссора показала мне, что какая бы Полина не была сильной, упрямой и целеустремленной, но эту битву с матерью она медленно проигрывает.

— Тебе нужно принять непростое решение, — произношу я, с пониманием смотря на нее сверху вниз. — Или ты стоишь до конца или идешь на поводу у своих родителей, продолжая жить в разрушающей обстановке.

— Я не хочу… — шепотом говорит Полина.

— Не хочешь что? Стоять на своем или…

— Не хочу идти на поводу своих родителей, — она перебивает меня и ее голос срывается. — Не хочу больше жить в той атмосфере и чувствовать себя нелюбимой и ненужной.

Полина закрывает свободной рукой лицо и ее плечи слегка содрогаются от слез.

Я тут же забираю все из ее рук и ставлю на крышу автомобиля, положив свое еду следом.

— Я понимаю, — убираю ее руку от лица и притягиваю к себе в объятия. — Это твой выбор и от него зависит твоя дальнейшая жизнь.

— Почему у меня складывается ощущение, что ты промываешь мне мозги? — она утыкается мне в грудь, продолжая тихонько всхлипывать.

— Потому что так и есть, — усмехаюсь. — Не могу смотреть, как сильная Полина, которую я знаю, отступает без борьбы.

Между нами ненадолго повисает молчание. Я обнимаю ее чуть крепче, вдыхая аромат ее духов. Она, находясь в плену у своих мыслей, приподнимает голову, чтобы поймать мой взгляд. В ее зеленые глаза, окруженные длинными черными ресницами, мелькает надежда.

— Я просто хочу ж…, — ее голос дрожит и едва слышен. — Я хочу жить для себя. Хочу жить в здоровой атмосфере. Хочу, чтобы меня любили, ценили и заботились…хочу…Боже, я не верю, что это все говорю тебе.

— Ты заслуживаешь все того, что захочешь, — глажу ее по волосам. — Тебе не нужно выпрашивать все это. Ты достойна получать это просто так, ничего и никому не доказывая. А что касается меня, то мне мама говорила, что передо мной трудно устоять. Даже в детстве я получал то, что хотел, стоило мне пару раз хлопнуть глазками, ну или топнуть ножкой.

— Любой ценой значит, — она качает головой.

— Любой ценой, — повторяю и сам того не замечания, бросаю взгляд на ее губы — пухлые, мягкие и приглашающие. И внутри меня разгорается искра желания прикоснуться к ним.

Но ее блестящие от слез глаза и подавленное состояние, дает мне понять, что сейчас не время для таких порывах.

— Поехали, — выпрямляю челку из уха.