– Так со мной она видится только ради государственных вопросов, а не ради удовольствия, – успокаивал его Аданэй, прекрасно понимая, что это лишь часть правды. – Или ты действительно думаешь, что дело в этом?

– Нет, конечно, – вздохнул Вильдэрин. – А даже если б и так… Все равно в первую очередь дело во мне самом… Наверное, со мной что-то не так, раз я не смог стать для нее по-настоящему важным и она так просто от меня отказывается…

– Да что за бред! – вспылил Аданэй. – Хватит винить себя в том, в чем ты не виноват! До этого, значит, ей все нравилось, а теперь с тобой вдруг что-то не так?

Юноша вяло пожал плечами.

– Не знаю… Да и какая разница, в чем причина? Итог один… Просто я не знаю, как мне быть без нее. Иногда мне кажется, что… – тут он оборвал сам себя и с горечью усмехнулся: – Да уж, собеседник из меня сейчас не лучший.

– Знаешь что, – решительно сказал Аданэй, – давай-ка сходим куда-нибудь, прогуляемся, чем здесь сидеть. Как насчет твоего любимого озера? – Он давно заметил, что прогулки туда успокаивают юношу, когда тот взвинчен и встревожен. – Как раз стемнело.

– Но сегодня нам туда еще нельзя, – пробормотал Вильдэрин, глянув на окно. – Луна пойдет на убыль только завтра…

– Она пойдет на убыль уже завтра. Подумаешь, одной ночью раньше. Тем более ты сам говорил: после заката люди боятся туда ходить. Так что никто и не узнает, что мы там были.

Немного посомневавшись, юноша в конце концов вяло согласился: кажется, у него просто не оставалось сил, чтобы спорить.

Ночи в конце осени были уже холодные, иногда под утро на траве даже выступала изморозь, но шерстяные плащи сохраняли тепло тел. Шли Аданэй с Вильдэрином не торопясь, и в этот раз юноша захватил с собой факелы. Их дрожащее пламя тревожило тени в кронах деревьев и играло рдяными отсветами в шорохе палой листвы под ногами. А тьма вокруг шептала, шелестела, шумела ветром и ветвями.

Громко и жутко вскрикнула и расхохоталась птица: словно и не птица вовсе, а человек. Аданэй вздрогнул, а Вильдэрин полушепотом сказал:

– Никак Керидти расшалилась. Говорят, ее дух все еще бродит здесь и кричит…

Юноша, находясь в этом месте, часто с самым зловещим видом рассказывал истории о здешней нечисти. Об оживших деревьях, питающихся кровью, о хранителях рощи, похитителях сердец и подземных птицах. Кажется, он просто-напросто любил страшные легенды.

– Чую, ты хочешь рассказать очередную небылицу? – усмехнулся Аданэй.

– Зря смеешься. Вот послушай…

В давние времена, когда Эртина была деревней, а эта роща – частью бесконечного леса, уже тогда все знали: ночью тут опасно. Лишь ведьмы и колдуны осмеливались бродить здесь в темное время, когда истончается преграда между мирами и открываются мосты между ними.

Девицу, с которой случилась эта плохая история, называли Керидти. Как-то раз отправили ее сюда родители целебных трав набрать. Ходила она по роще, срезая травы, и набрела на озеро. Увидела – на берегах-то нужной травы немерено! Собрала целый мешок и присела отдохнуть у воды. Тут ее и сморил сон. А как проснулась, смотрит – последний солнечный луч в земле утонул, а луна еще не народилась. Тьма кругом. Испугалась Керидти, жутко ей стало – вскочила и ринулась обратно к селению.

Бежит, и вроде вот-вот должна деревенька показаться, а тропинка все не кончается. Остановилась девушка, и сердце ее замерло: поняла, что даже с места не сдвинулась – то лесные духи с ней играли.

Тут услышала она всплеск в озере. Вздрогнула и присмотрелась. Как раз и луна из-за туч выглянула. Увидела Керидти: из воды мужчина выходит. Да такой, о котором в сердце мечталось и во снах грезилось. Приблизился он и говорит:

– Заблудилась ты, юная Керидти. Со мной пойдешь – к дому выведу. – А сам посмотрел на нее чарующим взглядом и улыбнулся прекрасной улыбкой.

Керидти и слова не смогла вымолвить, по телу ее дрожь пробежала, по венам словно пламя растеклось. Протянул мужчина руку, а зачарованная девица возьми да отдай свою.

Повел он ее по тропе. Ведет, а сам колдовскую песню напевает. От этой песни у Керидти и голова кругом, и в мыслях туман. Сколько времени прошло, она не знает, но мужчина вдруг поворачивается к ней и говорит:

– Холодно мне, замерзаю. Согрей меня своим жарким сердцем, отдай мне его.

Тут вспомнила Керидти рассказы бабушки и поняла: не мужчина перед ней вовсе, а злобный дух, что похитителем сердец прозывается. Бабушка говорила, что особенно опасен он для юных девиц, в коих кровь еще бурлит. Говорила, что каждой видится он таким, какие во сне и мечтах приходят. Любая женщина голову теряет. Обольщает похититель, песню колдовскую напевает, а потом просит сердце отдать. А как согласится неразумная, так, считай, пропала. Похититель вырывает сердце и съедает его. Выпивает жизнь, а сам еще краше становится.

Поняла это Керидти, с силами собралась и прошептала:

– Не отдам.

Как сказала, так и растворился дух в воздухе. Лишь раскаты хохота она услышала и слова:

– Пожалеешь об этом, Керидти. Не будет тебе покоя!

Девушка смотрит – сквозь стволы поселение виднеется: близко она к дому-то, оказывается, была. Побежала по тропке и скоро до хижины своей добралась. Отцу с матерью ничего не сказала, а сама думала, гордая собой: вот, мол, перед похитителем сердец устояла.

Да только с той поры никто улыбки на ее лице не видел. Ходила Керидти с глазами печальными, ничто ее не радовало. Тосковала она по духу, взгляда его забыть не могла. Страдала и думала: зачем сердце пожалела? Умерла бы, но хоть на миг счастье испытала.

Снова отправилась Керидти к озеру, дождалась ночи и позвала духа:

– Похититель сердец, приди, отдам я сердце!

Никто не откликнулся.

Но еще много ночей после этого Керидти ходила, призывая его. Уже и волосы ее побелели, а она все ходила и звала. Склочная стала, желчная, все поселение ядом изводила. Особенно доставалось от нее юным парам: злословила о них да поссорить пыталась.

Однажды, будучи уже древней старухой, в который раз отправилась к озеру, но в селение больше не вернулась, и тела ее тоже не нашли. Даже косточек. Поговаривали, что она так изошла злобой и горем, что сама в нечисть переродилась. Не нашла пути в мир теней и до сих пор здесь бродит, Похитителя сердец разыскивает. А заодно людям вредит: то с пути собьет, то криками запугает и в топь заманит.

– Хм… И в чем смысл этой легенды? – спросил Аданэй.

Вильдэрин пожал плечами.

– Это просто история, она просто случилась...

Они надолго замолчали, зачарованные видом ночного озера. Здесь, у воды, осень чувствовалась сильнее, чем среди деревьев. Ветер подхватывал озерную сырость и развеивал ее вокруг, и пытался загасить огонь факелов.

Вильдэрин поежился.

– Жаль, что сейчас не лето…

– Зато комаров нет.

– Это да…

И снова они умолкли, глядя в подсвеченную луной и пламенем темноту.

Лиммена пряталась за деревьями и, наблюдая за рабами, раздражалась все сильнее. Они посмели прийти сюда в последнюю ночь полнолуния, нарушив священный запрет. И ради чего? Чтобы поведать один другому какую-то дурацкую байку? Да, Вильдэрин часто приходил сюда и раньше (она сама ему позволила), но всегда при стареющей луне, а теперь отважился явиться при полной, так еще и Айна с собой притащил! Этим двоим очень повезло, что Лиммена не приверженица древней религии и не считает, что за этот проступок нужно казнить. Но какое-то наказание им точно положено. Тем более что они все ей испортили!

Царица неспроста появилась здесь именно в эту ночь и одна – стража поджидала ее дальше, на тропинке возле самого входа в рощу. Обвешавшись отвращающими зло амулетами, Лиммена приходила сюда почти каждое полнолуние, когда вода в целебном источнике, согласно поверью, была наделена особой силой. И пусть она скорее надеялась, чем верила, что вода эта не позволит болезни одолеть ее слишком быстро, но сейчас и надежда была настоящим даром. Говорили, что если весь день ничего не есть, а потом ночью испить воды из источника, омыть из него лицо, а ноги – из озера, то недуги отступают.