– Верно. Потому я устрою с десяток показательных казней, а остальных дикарей отпущу, пусть убираются обратно в леса.

На лицах воинов отразилось изумление, Батерхан и вовсе подался вперед со словами:

– Но, мой кхан, тогда зачем же…

– Я так решил, – оборвал его Элимер.

Если б он хотя бы себе мог объяснить, зачем пленил выживших, сейчас было бы проще истолковать это своим людям. Но тогда, в бою, словно какая-то сила извне заставила его остановиться и отдать тот приказ о пленении. Возможно, то девчонка-шаманка наложила на остатки своего народа защитные чары. А может быть, и нет. И если это не она, то тем более надо выяснить источник этой силы, прежде чем принимать дальнейшие решения о судьбе пленных.

– Все свободны, – сказал кхан. – Видальд, ты тоже. Я желаю переговорить с главным советником, а остальным – доброй ночи.

Когда все вышли – и воины, и телохранитель, и прислужники – Таркхин спросил:

– Тебя что-то беспокоит?

– Немного, – кивнул Элимер и, спустившись с трона, пересел на скамью к чародею. – Видальд слышал разговоры пленных. Он думает, что дикари пошли на нас из-за какого-то пророчества, якобы их шаман что-то предсказал перед смертью. Я склонен этому поверить… Хотя бы потому, что меня не оставляет чувство, будто решение сохранить жизни дикарям и пленить их было не совсем моим решением. Будто на меня кто-то воздействовал… магически, я имею в виду. Возможно, это все ерунда, но все-таки я встревожен... Может, ты успокоишь? Скажешь, что я слишком подозрителен?

– Для начала неплохо бы знать, о чем пророчество.

– Дикари молчат. Конечно, под пытками они заговорили бы и сказали все, что палач пожелал услышать и даже больше. Но мне-то нужна правда, зачем мне их выдумки? Понимаешь, очень уж странной показалась мне эта битва. Дикари вооружили даже детей, нам пришлось их убивать, да и возглавляла все эти племена какая-то соплячка.

– Та, которую ты собрался казнить?

– Она. Но не это сейчас важно. Я вот о чем думаю: дикари нас ненавидят и, чтобы нас уничтожить, готовы на многое, даже пожертвовать собой. Что если самоубийственный поход был… ну, жертвой? Жертвой их духам, богам или, не знаю, предкам… Жертвой ради чего-то большего? Если так, то чего они пытались ею добиться, какие силы пробудить?

– Я понял, – кивнул Таркхин. – Попробую выяснить. О чем прорицание, можно узнать по следам творимой волшбы, но только если она творилась осознанно. Случайное же видение, увы, следов не оставляет. Насколько я знаком с обрядами диких племен, их шаманы путешествуют по иному миру в поисках видений, они редко колдуют намеренно. Хотя бывает... Ту стрелу, например, зачаровали сознательно и недавно. Вот только с пророчеством она вряд ли связана.

Элимер не удивился, что наставнику известно о стреле – тот, когда хотел, многое видел.

– Кстати, о ней... Что она такое?

– Стрела смерти. Древняя вещь. Кто-то из айсадских шаманов заговорил ее на твою гибель. К счастью, я почувствовал чары и… – Таркхин помедлил, – отвел их в сторону.

– Значит, ты меня спас, спасибо тебе за это.

– Ты же знаешь, я бы никогда не дал тебе погибнуть, – улыбнулся советник. – И о пророчестве я тоже постараюсь узнать. Мне нужно около часа, потом я дам ответ.

– Хорошо. – Элимер накрыл ладонь старика своей, ненадолго задержал руку, затем поднялся и пошел к двери. – Я буду ждать тебя у себя.

Добравшись до своих покоев, кхан рухнул в широкое, покрытое шкурой яка кресло. От уже растопленного камина исходило тепло, и слуги зажгли лампы, принесли вино в серебряном кувшине, козий сыр, затем исчезли так же безмолвно, как появились, оставив его одного.

Огонь ламп и камина разгонял тьму, отбрасывал рыжие отблески на стены, увешанные оружием, на заваленный пергаментными свитками стол, освещал и усталое лицо кхана. Тот изо всех сил боролся со сном, но долгая дорога сказывалась, а пьянящий напиток расслаблял, разливаясь по венам уютным теплом. На плечи навалилась приятная тяжесть, ноги тоже отяжелели, Элимер зевал все чаще и даже не заметил, как задремал. Пальцы разжались, кубок выпал из рук, и рубиновая жидкость ручейками растеклась по полу.

Тихий стук в дверь разбудил кхана. Правитель вздрогнул, распахнул глаза и выпрямился. Увидев пролитое вино, ругнулся, затем воскликнул:

– Войди!

На пороге появился Таркхин, и Элимер оживился.

– Ну? Что ты узнал?

– Увы, ничего, – советник разочарованно развел руками. – Следов волшбы нет. Никаких. Придется выпытывать у дикарей. Может, пусть их сначала Варда поспрашивает? Думаю, он скорее найдет с ними общий язык, чем кто-либо иной.

– Да, я так и собирался сделать, если у тебя не выйдет. – Кхан вздохнул, прижал ладони к глазам, затем снова посмотрел на Таркхина. – Все равно спасибо, что попробовал.

– Хочешь, чтобы я сразу поговорил с Вардой? Я видел его идущим в книгохранилище.

– Сейчас, среди ночи? – удивился Элимер.

– Это же Варда, – пожал плечами советник, усмехаясь. – Порой мне кажется, книги заменяют ему и сон, и еду, и женщин.

– И то верно, – улыбнулся кхан. – Да, раз он еще не спит, то поговори.

Таркхин поклонился и, пожелав доброй ночи, вышел.

Он и впрямь видел, как Варда направлялся в книгохранилище, и действительно собирался попросить его побеседовать с дикарями. Но еще он видел, как на пару с Вардой туда же шел Видальд. Таркхин не хотел упустить возможность поспрашивать телохранителя о случившемся на поле боя. В другой день попробуй застань его одного, не подле Элимера.

Как чародей и ожидал, Варда сидел за тяжелым деревянным столом, низко склонившись над каким-то манускриптом, и перелистывал хрустящие страницы. Тусклый свет лампы выхватывал густо висящую над рукописью пыль: видать, давно ее не доставали из сундука или с полки.

Телохранитель стоял в глубине книгохранилища, укрытый тенью, и водил пальцами по корешкам стоящих на полках книг.

Чародей не стал тянуть и сразу обратился к младшему советнику:

– Приветствую, Варда!

Тот вздрогнул, отрывая голову от манускрипта.

– О, досточтимый Таркхин, рад видеть. У тебя ко мне какое-то дело? Или к рукописям?

– К тебе.

Не вдаваясь в подробности, Таркхин рассказал о желании кхана разузнать о дикарском пророчестве. Варда кивнул, закрыл и убрал манускрипт и уже собирался идти, но, заметив непонимание на лице главного советника, разъяснил:

– Лучше говорить с пленными сейчас, сразу же, пока их дух ослаблен поражением, пока они измучены, испуганы и хотят спать. За ночь они могут отдохнуть и укрепить сердца.

Объяснение звучало убедительно, и Таркхин не стал возражать, тем более что сам хотел, чтобы Варда быстрее покинул книгохранилище, оставив их с Видальдом наедине.

Что делал здесь телохранитель, ранее не замеченный за любовью к наукам и книгам, чародей не знал, но сейчас вовсе не эта странность не давала ему покоя.

– Видальд, ты ли это? – будто в изумлении воскликнул Таркхин, подходя ближе. – Да твоей стойкости позавидовать можно! Ладно Варда, он весь день провел здесь, в Инзаре. Но ты-то, после битвы, с дороги, тебе бы выспаться, а не науками среди ночи заниматься.

– Какими еще науками? – переспросил Видальд и хохотнул. – Если только наукой любви. Дарсай сказал, есть здесь такая рукопись, с рисунками весьма любопытными. Вот, ищу. Или… – он нахмурился. – Или что, соврал он мне? Ты скажи, советник, если так. Убью гада.

Таркхин не удержался от усмешки.

– Вот оно что… Ну, сегодня-то ты явно ее не найдешь, это надо знать где искать. Попроси завтра служителя, он тебе и найдет. А сегодня шел бы ты спать, денек-то непростой выдался, битва как-никак, потом дорога. Тяжело было?

– С дикарями-то? – фыркнул Видальд. – Да как поохотиться съездить.

Он наугад взял толстую книгу в бронзовом переплете и принялся листать не глядя. Будто только для того, чтобы занять руки

– Кхану ничего не угрожало? – спросил Таркхин.

– Не больше обычного, – откликнулся воин, перелистнув еще несколько страниц.