— Позвольте поинтересоваться, кто вы такой, каким образом здесь очутились и что случилось с Гессе? Не раздавили же вы его, в самом деле! — вопросил Висконти, переходя на немецкий.

— Прошу прощения за столь внезапное вторжение, — смущенно пробасил гигант. — Мое имя Андреа Мускулюс, и, полагаю, оказался я здесь в результате ошибки при открытии пространственного портала. Что же касается Гессе, кем или чем бы он ни являлся...

— Доселе неведомо мне было о существовании малефиков, кои способны были бы без помех преодолевать физические преграды при помощи колдовской силы, особливо же в здании монастыря, несомненной святостью обладающего, — перебил отец Альберт.

— Позвольте! — ответно возмутился Мускулюс. — В вопросах построения порталов и иных пространственных перемещений малефики ничуть не уступают магам других профилей! Однако в данном случае портал открывал не я, а мой друг и коллега-венатор (прим.: Venator — охотник (лат.)).

— И на кого же, хотелось бы знать, охотится ваш коллега? — чуть подался вперед Антонио, не сводя с чужака пристального взгляда.

— На демонов, разумеется, — пожал могучими плечами тот. — Судя по всему, он что-то напутал… С ним иногда случается, — добавил гигант с виноватой улыбкой.

— Diamine! Che serpaio! (прим.: Черт побери! Ну и змеиное гнездо! (итал.)) — выдохнул дон Сфорца.

— Час от часу не легче! — простонал Бруно. — Демонологи, порталы... Такое ощущение, что пока мы тут заседали, Бальтазар с Мельхиором хором сожрали Папу и Императора и устроили вертеп на руинах Империи.

— Mon cher, — взял инициативу в свои руки Александер, — вы сюда зачем явились? Демонстрировать силу? Предъявлять требования? Предложить помощь Конгрегации в борьбе с себе подобными? Масштабы ваших возможностей мы уяснили, давайте же, наконец, перейдем к делу.

— Мне кажется, сударь, вы в корне неверно оцениваете ситуацию, — примирительно подняв руки, произнес незваный гость. — Мое появление в данном месте является исключительно досадной случайностью. Если на то пошло, я вообще не должен был нигде появляться. Мой коллега, маг высшей квалификации, венатор Фортунат Цвях готовится опубликовать новое, сенсационное исследование в области природы пространственных слоев и перемещений между ними. Он пригласил меня и еще нескольких уважаемых магов поприсутствовать при финальном этапе эксперимента. По его утверждению, в результате производимых им действий должен был открыться прямой портал на нижние ярусы геенны, минуя все... Впрочем, это тонкости, которыми нет смысла вас утомлять. В любом случае, войти в портал и впоследствии выйти из него должен был исключительно сам Фортунат, поскольку только у него есть выпестованный облик. В обычном человеческом теле на нижних уровнях просто не выжить. Однако, похоже, вместо него переместился я. И очень надеюсь, что этим все и ограничилось и в ближайшее время все удастся вернуть на круги своя. Если же нет, боюсь, мне придется задержаться здесь, вблизи от места совершения перехода. Но я, разумеется, готов по возможности компенсировать причиняемые мной неудобства. Особенно если вы объясните мне, по какой причине вы столь враждебно настроены по отношению к магам моей специализации?

— К Дьяволу подробности! — взорвался Сфорца. — Где Гессе?!

— Ах да! — хлопнул себя по лбу малефик. — Тот или то, кого или что вы ищете, по всей вероятности и согласно закону замещения масс, скорее всего, также подвергся или подверглось перемещению, оказавшись на моем месте — так же, как я оказался на его.

— Quam belle! (прим.: Как мило! (лат.)) — нервно расхохотался Висконти, хлопая себя ладонями по коленям. — Молот Ведьм в окружении малефиков и демонологов! Я хочу это видеть! Готов поспорить, к моменту прибытия помощи все они будут рыдать, каяться и цитировать невпопад Священное Писание.

Дон Сфорца одарил воспитанника тяжелым взглядом, и смех мгновенно оборвался.

— Сколь я разумею из речений сего мужа, — заметил отец Альберт, — нам выпала уникальная возможность воочию лицезреть результат перемещения меж разными ветвями Древа миров. Позволю себе предположить, что Гессе в нынешний момент пребывает в некоем ином мире, откуда, по всей очевидности, и явился майстер Мускулюс. Почему подобное случилось именно с ним, мне пока неведомо; быть может, дело в том, что из находящихся в сей комнате лишь Гессе и мне доводилось соприкасаться с Древом, посему возникшая аномалия могла затронуть его либо меня.

— Но затронула, разумеется, Курта, — с невеселой усмешкой отметил Бруно.

— Почему-то меня сие не удивляет нисколько, — вздохнул Висконти. — Скажите, — продолжил он, вновь обращаясь к человеку, восседавшему на месте сгинувшего невесть куда Молота Ведьм, — там, откуда вы явились, не намечается нашествия демонов или еще какого локального апокалипсиса?

— Искренне надеюсь, что нет, — несколько растерянно отозвался чужак. — Хотя ручаться за что-либо в свете произошедшего было бы опрометчиво. Принимая во внимание неизбежный после такого перехода хаос астрала… Впрочем, — перебил сам себя Мускулюс, — я вполне полагаюсь на моих коллег. Уверен, они сделают все возможное, чтобы как можно скорее вернуть все и всех на свои места.

* * *

— Их организация жестко структурирована, любой кандидат проходит долгие и многократные проверки, в том числе магического характера. И что бы ты, Гессе, ни думал о талантах и умственных способностях молодого поколения, добывать информацию в таких усло…

Недовольный голос Висконти будто поблек, отдалился, а затем и вовсе затих. Вместо него же послышался незнакомый, удивленный и раздосадованный:

— Овал небес!

Стол, на который опирался локтями Курт, исчез, и майстер инквизитор едва не рухнул вперед лицом, в последний момент успев выпрямиться и удержать равновесие. Он сидел на стуле в незнакомом помещении — по всей видимости, алхимической или магической лаборатории, ибо на полках вдоль стен громоздились разнообразные сосуды и приспособления, а посреди свободного пространства на полу красовалась классическая пентаграмма, вписанная в круг и обрамленная разнообразными знаками.

У столика рядом с пентаграммой застыл высокий, тощий мужчина с выражением обманутого ожидания на лице. Справа от Курта на таком же, как у него, стуле сидел еще один мужчина, средних лет, среднего телосложения, ничем не примечательный; слева от озадаченного инквизитора жевал губами и причмокивал старательно дремавший в кресле старик, а еще дальше восседал настоящий гигант: гора мускулов и выражение придурковатой безмятежности на лице позволяли заподозрить, что последний exemplar не так прост, как кажется.

— Проклятая третья переменная... — осмотр занял считанные мгновения. Колдун у столика — а сомнений в том, что это колдун, не возникало — едва успел закончить фразу.

И сама комната, и люди вокруг выглядели вполне живыми и материальными, но Курт слишком хорошо помнил и путешествие по собственным воспоминаниям по милости Выводящего на пути, и бой с самим собой в клипоте (прим.: клипот — скорлупки (ивр.), темное отражение мира, субреальность, открываемая при помощи каббалистического ритуала.) на пражском кладбище. Любой морок — морок лишь отчасти, а с любой реальностью, если она тебе не по вкусу, следует бороться до последнего. Курт и сам бы не взялся сказать, в какой момент губы начали произносить заветное «Dominus pascit me, et nihil mihi deerit…» (прим.: Господь — Пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться... (лат.)), а ладонь сжалась на рукояти кинжала.

— Чистейший старореттийский! Хотел бы я познакомиться с вашим учителем и взглянуть на цитируемый труд, — произнес сидящий справа мужчина. — Но куда же подевался сударь Мускулюс?

— По всей вероятности, туда, откуда явился этот сударь, — не оборачиваясь, проворчал человек у столика, продолжая возиться с чем-то, скрытым его фигурой. — Нет, ну надо же было так просчитаться с третьей переменной! Непростительная невнимательность…

— Ох уж мне эти твои эксперименты, Фортунат, — хмыкнул гигант. — Доиграешься ведь… Хотя о чем это я, однажды уже доигрался.