Он прекрасно понимал, что с ней творится. За четыре года, минувшие с той проклятой ночи, когда нанятый так и не найденным злоумышленником подонок кинул в их окно горящий факел, запалив дом и убив тем самым их детей, боль потери, конечно, притупилась, но не ушла вовсе. Пусть жена перестала походить на скорбную тень, а он сам — срываться на людей по любому поводу, такая рана на душе не могла зажить полностью. Чего удивляться, что Марта пожалела и захотела пригреть этого мальчонку. Однако хоть добросердечие и добродетель, идти у него на поводу слепо нельзя.

— Обожди здесь, — велел он Курту, недоверчиво смотревшему на Марту, и кивнул жене, поднимаясь: — Пойдем, надо поговорить.

* * *

Марта вышла из комнаты вслед за мужем и притворила дверь.

— Ты полагаешь, что этому мальчишке место в нашем доме? — прямо спросил Дитрих, глядя на нее в упор. Она знала этот взгляд, лучше всех рассказов о служебных буднях напоминавший, за кого она вышла замуж.

— Я не знаю, — развела она руками. — Ты сейчас скажешь, что только наивная дура станет подбирать на улице первого попавшегося оборванца, приводить в свой дом и предлагать ему остаться, но выставить его обратно на улицу… у меня рука не поднимается, Дитрих.

— Ты понимаешь, что это опасно? Тебе ведь не нужно объяснять, что этот год на кусок хлеба он себе не зарабатывал и даже подаяние просил едва ли.

— Понимаю, — вздохнула Марта. — Но ты же слышал, что он рассказал. Он не от хорошей жизни таким стал.

— Да, — согласился муж. — Вот только отучит ли его хорошая жизнь от того, чего он успел нахвататься в трущобах? Не боишься поплатиться за свою доброту, Марта?

— Что там говорят в Конгрегации о милосердии? — вымученно улыбнулась она. — Да и о справедливости? Если оставшаяся без детей семья примет в свой дом сироту, это разве не справедливо? Не милосердно?

Теперь уже она смотрела в лицо мужа неотрывно и напряженно, и он — неслыханное дело! — отвел взгляд.

— Согрей воды, — тихо сказал он, — парню стоит вымыться. Я сам с ним договорю.

Марта бросила на него настороженный взгляд, но промолчала, просто пошла на кухню.

* * *

Курт не сказал бы, сколько времени просидел один в столовой. И чего они там решают? Хотел было пойти подслушать, да плюнул. Так, что ли, не ясно? Марта сказала, мол, никто ж тебя не гонит; видать, муж пошел ей объяснять, что он тут не никто. Ему-то вряд ли упало кормить ничейного мальчишку. И то, кому нужно этакое счастье?

Курт вдруг понял, что мысли о том, что сейчас придется тащиться обратно в старые кварталы, забиваться в свой обычный угол, спать непонятно на чем, навевают на него смертную тоску. Хорошо, хоть не с пустым брюхом. За сегодня вон аж дважды пожрать довелось, еще и нормальной домашней еды. Он попытался припомнить, когда такое случалось в последний раз, и не смог. И от этого на душе стало еще гаже.

Когда дверь в комнату открылась, и через порог снова шагнул хозяин дома, Курт слегка вздрогнул и поежился. Ну все, сейчас скажет, мол, катись отсюда подобру-поздорову.

Дитрих медленно подошел к столу, сел напротив и устремил на Курта тяжелый взгляд.

— Ты можешь остаться в этом доме, — проговорил он с расстановкой, и Курту подумалось, что он ослышался. — Если хочешь, конечно. Ты хочешь?

Курт молча кивнул, потому что слов не было. Он это что, всерьез? Наверняка ведь сейчас вылезет какой-нибудь подвох. Не бывает же без подвоха.

— Значит, останешься, — подтвердил Дитрих и наклонился вперед: — Только послушай меня внимательно, парень. Мы с Мартой хотим дать тебе шанс выбраться оттуда, куда ты угодил, оставшись без семьи. Но запомни: этот шанс — единственный. Если ты вздумаешь что-то украсть — в этом ли доме или в каком другом — и я об этом узнаю, а я узнаю, уж поверь, — пеняй на себя. Усек?

Курт снова кивнул.

— Вот и молодец. А теперь марш на кухню, мыться. Спать будешь в дальней комнате. Марта покажет.

* * *

— Войдите!

Дитрих толкнул дверь. Шестнадцатилетний Курт, так и оставшийся невысоким и худым для своего возраста, заглянул в комнату из-под руки приемного отца.

За столом сидел и просматривал какие-то бумаги седой человек лет шестидесяти — по всей очевидности, кёльнский обер-инквизитор, которого Дитрих и его сослуживец и приятель Густав Райзе частенько за глаза называли «стариком». Вошедших он смерил беглым взглядом и бросил: «Сейчас».

Пока они ждали, Курт обшаривал комнату глазами, привычно отмечая для себя, где могут быть тайники, и составляя мысленный план обыска.

— Я привел его, как и говорил, — произнес Дитрих, когда обер-инквизитор поднял глаза и отложил папку. — Вальтер, это мой воспитанник, Курт Гессе. Он желает поступить на службу в Конгрегацию. Курт, это майстер Вальтер Керн, обер-инквизитор Кёльна. От него зависит твоя дальнейшая судьба.

— Я сам за себя скажу, Дитрих, — взъерошился Курт. — Майстер Керн, мой приемный отец научил меня всему, что должен знать следователь. Я много тренировался, и теперь хочу поступить к вам на службу.

— Прямо-таки всему? — чуть снисходительно улыбнулся обер-инквизитор.

— Он обучен проводить обыск ad imperatum (прим.: согласно предписаниям (лат.)), наблюдать, анализировать, делать логические построения и выводы на основе увиденного, проводить допрос обычный и с пристрастием — в теории, разумеется…

— Я знаю назначение всех пыточных инструментов... и читал труды Альберта Майнца! — не утерпел Курт.

Скепсис, написанный на лице майстера Керна, задевал его за живое, и парень рвался доказать свою пригодность к службе.

— И как, — произнес обер-инквизитор после недолгого молчания, — готов ли ты продемонстрировать свои умения на практике и пройти необходимые испытания?

— Да! — ни секунды не колеблясь, ответил Курт. — Когда приступать? Какие исходные данные? В чем суть дела и что уже известно?

— Экий ты резвый, Курт Гессе, — усмехнулся майстер Керн. Необидно вроде усмехнулся, но Курт отчего-то обозлился. Он терпеть не мог, когда к нему относились снисходительно. — Говорил ли тебе Дитрих, что следователь должен быть терпелив?

Парень мрачно кивнул.

— Вот первым твоим испытанием и будет проверка на терпение, — подытожил майстер Керн. — Я сообщу о тебе руководству академии святого Макария. Скорее всего, с тобой захотят побеседовать и проверить твои знания и умения, после чего, если ты в самом деле готов к работе, тебе определят место службы. Если же нет — придется еще немного поучиться и набраться опыта, а уж потом и на службу. Согласен?

— Я сдам экзамены, — вскинул голову Курт. — Дитрих — хороший учитель.

— Несомненно, — согласился Вальтер Керн. — А пока скажи мне, как советовал поступать Альберт Майнц в случае...

* * *

…«Отказано в расследовании». «Отказано в расследовании». Почерк у Курта и так был отличный, но, кажется, именно эти слова теперь будут шедевром каллиграфии — кроме них, за последние дни он не писал ничего…

Авторы: Мария Аль-Ради (Анориэль), Дариана Мария Кантор

Краткое содержание: Эпизод из неспокойной жизни охотника на нечисть. История о том, как Ян добыл свой необычный воротник.

— Ладно, люди добрые, разговоры — дело хорошее, только времени у меня в обрез. Поеду я, — с этими словами Ян отодвинул пустую кружку от пива, надо отдать должное харчевнику, вполне пристойного, и принялся неторопливо выбираться из-за стола.

— Не ехать бы тебе на ночь глядя, да еще в одиночку, — заметил крепкий мужик, сидевший напротив. Звали его Ханс, и Ян отменно поболтал с ним за ужином о всякой ерунде. — Не зря говорят: поспешишь — людей насмешишь.

— Да что мне сделается, — с тщательно отмеренной беспечностью отмахнулся Ван Ален, неспешно прилаживая за спину ножны с мечом. У стены ждал своей очереди второй меч. — Чай, не безоружный, да и про разбойников в ваших краях я не слыхал.