Как всегда, каждое дело ставило перед инквизитором новую моральную дилемму, каждый раз все более сложную.

Уезжая, он видел, как люди склонны забывать самые отвратительные преступления, как свои, так и чужие, а вместо правды потчевать себя и других страшными, но красивыми сказками и легендами о проклятьях и злых духах… А еще он видел в небе хрупкую фигурку на помеле, и знал, что кто-то помнит все. И не оставляет безнаказанным.

— Lebe wohl, майстер инквизитор…

— Отличная работа.

— Вы прекрасно справились, майстер Гессе!

Курт некоторое время молчал, разглядывая и Сфорца и Висконти весьма тяжелым взглядом.

— Почему вы не сказали мне о Ведьме из Шведта в самом начале?

— О! — Это претензия неожиданно развеселила Сфорцу. Бывший кондотьер рассмеялся, хриплым клокочущим смехом, отбивая кулаками какой-то веселый ритм по столешнице. — И как вам эта ведьма, майстер Гессе? Понравилась?

— Нет. — Честно сказал Курт. — Она наглая, склонная к вычурной философии, которой вынесла мне мозги, мерзкая пигалица, с хорошей библиотекой, но ни капли не ведьма.

Сфорца продолжал веселиться.

— Прекрасно, Гессе, просто отлично. Было бы очень опасно, будь вы противоположностями — они отчего-то часто сходятся.

Он посерьезнел.

— Вынужден тебя разочаровать — Таня фон Дегуршаф — самая настоящая ведьма. Один из наших внештатных консультантов. Как раз такая, какая должна быть ведьма: бесстрашная и безжалостная колдунья. Ей чуждо сострадание — но чужда и жестокость. Её не искушает ощущение власти над людьми — но она не приемлет и власти над собой. Несмотря на то, что она много убивала, «мальчики кровавые в глазах» у неё не стоят и совесть её не мучит по ночам — но зато она совершенно чужда и желанию бросить ребенка на растерзание ночным демонам и оправдать спасение своей шкуры высшими соображениями, перевалив притом вину на другого. Не знаю уж, ведет ли она список погибших, по ее вине, подобно тебе… Возможно, что и нет.

Старый кардинал очень серьезно взглянул Курту в глаза:

— Но тем не менее, стоит признать, что вы похожи — ты и она. И как же я мог отказаться от такого удовольствия — заставить великого Курта Гессе посмотреть в ведьмино зеркало и увидеть среди ведьм свое точное подобие? Надеюсь, это было познавательно!

— Как и все это дело.

Висконти закрыл створки окна — с востока начал дуть сильный и холодный ветер.

Курт вспомнил маленькую ведьму… Потом посмотрел на старого кардинала и его молодого соратника, постарался улыбнуться — и чувство давящей тяжести, преследовавшее его с момента казни малефиков, растворилось в теплоте человеческого общения.

— Wir sind so verschiedene, die Plinse, aber doch wir zusammen (прим.: Мы такие разные, блин, но все-таки мы вместе). Ха.