Автор: Александра Мищенко (Эйхе)

Краткое содержание: Самая последняя, самая жаркая молитва.

Господи Боже, к Тебе обращаю молитву.

Не за себя — мое время почти уже вышло, —

Скроют вот-вот мать-земля и могильные плиты.

Сын мой останется с мужем под ветхою крышей.

Жизнь не всегда справедлива, что правда, то правда.

Но за Вратами нам всем по заслугам воздастся.

Сын мой и муж — в них одних моя жизнь и отрада,

Их оставляю, вступая в Небесное Царство.

Сердце в тревоге болит за родных. Умоляю,

Не обойди их Твоею защитой, Всевышний!

Вижу, как мучит бессилие, ненависть злая.

Слов утешения хватит ли веры услышать?

Люди слабы, часто ропщут на тяжкую долю,

Замысел Твой проклинают, с бедою столкнувшись.

Курту лишь восемь. Твоею мудрейшею Волей

Дай ему шанс. Верю, станет он лучшим из лучших.

Автор: Александр Лепехин

Краткое содержание: без тихого, незлого юмора у конгрегатов не обходилось...

— Merde! (прим.: Дерьмо! (фр.) Гессе! Скотина! Убью!

Бруно ускорил шаг, но недостаточно, за что следовало вознести хвалы Господу. Аккурат перед его носом из одного ответвления коридора в другое задумчиво пролетел Хауэр. На лице майстера старшего инструктора зондергрупп было написано полное согласие с негодующими воплями, но кричал явно не он. Значит, беда.

Вослед Хауэру посреди коридора воздвигся Александер — словно бы прямо из ниоткуда. Выглядел он инфернально: глаза сверкали, клыки вострились, пальцы скрючивались, хватая нечто эфемерное. На всякий случай Бруно нащупал на поясе кинжал.

Впрочем, стриг быстро пришел в себя, принял самый покаянный вид и со всей возможной деликатностью начал хлопотать вокруг поднимающегося на ноги Хауэра.

— Я, право слово, так виноват… Мне ужасно неловко. Mea culpa.

Майстер инструктор отряхивался молча, в его взгляде тлел какой-то сложноопределимый огонек.

— Это все шуточки нашего вреднейшего Молота Ведьм, — ответил Александер на невысказанный вопрос. Бруно вздохнул.

— Кажется, я уже догадываюсь. Что он отмочил на этот раз? Подговорил Макса пометить дверь в твою келью?

На лице барона фон Вегерхофа отобразилась вся гамма чувств, приличествующих аристократу. Он даже достал из кармана изящный платочек, но подумал и передал его Хауэру.

— Fi! Нет, его чувство юмора еще не пало до такого. Хотя, думается мне, после сегодняшнего…

— Вчера мы вдвоем погоняли нашу легенду всея Конгрегации вокруг монастыря, — мрачно изрек наконец майстер инструктор, с некоторым недоумением рассматривая платок. — Погоняли хорошо, от души: обиженным не ушел никто. Сдается мне, Гессе решил слегка отомстить.

— Слегка? — снова вспыхнул стриг. — Знали бы вы, что этот morveux (прим.: сопляк (фр.)) отколол! Я чуть Высшему Мастеру душу не отдал!

Две пары глаз уставились на рассказчика с искренним любопытством. Пришлось продолжать:

— Прошлым вечером действительно сложилась удачная тренировка, и я решил ненадолго впасть в hibernation: восстановить силы и целостность поврежденных органов. Regeneratio, как это называется у медиков. В подобном состоянии стриг практически не воспринимает происходящее вокруг. Собственно, отчасти из-за этого заводят и птенцов, и слуг: чтобы охраняли… Так вот, Гессе знал. И, гад, воспользовался!

Бруно побледнел. В голове у него, к стыду, пронеслись сценки одна другой ужаснее. Рефлекторно перекрестившись, он пробормотал краткую молитву: «Dimitte mihi, Domine, quia peccavi» (прим.: «Прости меня, Господи, ибо я согрешил» (лат.)). Но не может же быть…

Александер же, вернувшись к почти любезной сдержанности в тоне, вымолвил с недовольством:

— Этот canaille где-то раздобыл соду — подозреваю, что у наших оружейников. И натер ее раствором мои ладони. А Сигнум, который я храню в шкатулке, смочил уксусом. Он догадывался, что после пробуждения я первым делом стану проверять…

Тишина, зародившаяся на мгновение под сводом коридора, была разорвана на куски безудержным, нездоровым хохотом. Попытавшись было надуться, стриг в итоге махнул рукой и присоединился к соратникам. Наконец, выдохнув, Хауэр утер слезу.

— Готов биться об заклад, что в ближайший час мы нашего майстера инквизитора не найдем. Не зря же я его учил затаиваться, как делают бойцы перед штурмом. Однако у меня есть один вопрос к вам, господин барон…

Отвесив сдержанный поклон, Александер искренне покаялся:

— И еще раз — тысяча извинений! Что я могу для вас сделать?

В прищуре майстера инструктора снова вспыхнул огонек, и он эдак по-хозяйски оглядел стрига, словно торговка на рынке. Теперь Бруно узнал этот взгляд.

— Вы так здорово меня толкнули, что я просто обязан выработать контрприем. Ну что, на площадку? — он хлопнул в ладоши и подмигнул. — А Гессе сам подтянется. Он слишком любопытен, чтобы сидеть в стороне. Вот там мы его тепленьким и возьмем…

И в коридоре снова взорвался злорадный, предвкушающий хохот.

Автор: Дариана Мария Кантор

Краткое содержание: чем заняться скучающей ведьме на попечении Конгрегации?

В этой новой, реформированной инквизиции умеют убеждать. Верно подобранные слова, своевременно приведенные примеры, на худой конец, личный опыт... И вот Нессель сама не заметила, как если и не прониклась идеями Конгрегации, то смирилась с ними, осознала важность того, что делают эти люди. И пусть от того, какими методами порой приходится пользоваться, ей до сих пор делается дурно, она понимает, что иначе никак. Сама она так ни за что бы не сделала. Ну и хорошо. Пожалуй, иначе спасенный ею Курт убил бы ее еще тогда, несмотря ни на какую признательность.

Нессель понимает и привыкает к новой жизни. Но в стенах академии, в монастыре, среди священников, инквизиторов и бывших уличных оборванцев до сих пор чувствует себя не в своей тарелке. А порой накатывает неодолимое желание бросить все, схватить Альту в охапку и вернуться домой, в лесную чащу, и зажить там спокойно, не зная ни о каких мировых заговорах, всесильных малефиках и неизбежных жертвах.

Особенно часто подобные мысли посещают ведьму, когда ей скучно. По натуре своей деятельная, Нессель терпеть не может праздности. Отец Бруно, конечно, помог ей выучить азбуку, но чтение книг все еще движется очень медленно, а обилие незнакомых слов и необходимость всякий раз спрашивать об их значении утомляет. Все нужные травы и компоненты, разумеется, доставляют ей по первой же просьбе, но эту просьбу приходится высказывать. Она не может пойти и собрать все нужное сама. И по целительской части ее помощь требуется регулярно. Но все же, все же...

В дверь вежливо стучат.

— Войдите! — Нессель отворачивается от книги, которую все равно уже бросила читать, и поднимает взгляд на вошедшего.

Отец Бруно входит в комнату и тихо притворяет за собой дверь.

— Готтер, нам снова требуется твоя помощь... — святой отец выглядит несколько смущенным.

Нессель прекрасно знает, что это означает. Такой вид у него делается, только когда вопрос касается детей. Нет, не ее дочери Альты или Мартина, сына Курта от погибшей в Бамберге женщины, а тех, что в последние годы все чаще подбрасывают под двери церквей и отделений Конгрегации. Их всех свозят в приют, где растят и воспитывают, готовя к будущему обучению в академии, а затем и к инквизиторской службе. Иногда Нессель задается вопросом, как справлялись со всевозможными «сложными ситуациями» до ее появления.

— Что на этот раз? Укачать малыша с коликами в животе? Уговорить парочку трехлеток есть кашу? — она вовсе не собирается грубить милому и обходительному отцу Бруно. Оно как-то само вышло, что сорвавшиеся с языка слова прозвучали упреком, хотя на самом деле возня с детьми Нессель скорее в радость.