— Да я так… — смущенно пробурчала сестра в ответ на вопросительные взгляды. — Тоже немного взгляд отвела. Ну и пара толчков силой. Как мама учила.

— Дети, — сказал отец. — А где это сказано: «Если чадо твое ослушается тебя…» Как там дальше, не помнишь, Бруно?

— Да ну, — возмутился тот. — Не все же так плохо. Что с ведьмой, кстати?

— Мертва, — дуэтом выпалили оба приключенца и теперь уже неподдельно понурились. Мартин уточнил: — Я превысил пределы необходимой обороны. Да и нож был неудобным.

— Дети, — эхом отозвался Висконти. — А ведь растет смена. Подрастает. Вообрази, Гессе: прямо под боком у академии — ведьма. И ущучил ее не ты, прошу заметить. Что делать будем? Пороть?

— Не надо, — снова неожиданно просипел из своего угла Сфорца. Он снова пригубил лекарство, уже более чистым голосом повторив: — Не надо. Пусть отчет составят. В трех экземплярах. Потом на кухню на неделю, повару в помощь. Пряники лепить, — и обидно захихикал. Через пару мгновений нервный смех накрыл всех присутствующих.

Только теперь курсант Бекер смог выдохнуть и украдкой потереть саднящие костяшки на кулаке, одновременно расслабив плечи. А краем глаза он заметил, что похожее движение проделал отец. Значит, все в порядке.

Но пряники — дрянь.

Автор: Александр Лепехин

Краткое содержание: история Риана Бирна, помощника следователя Конгрегации с необычной судьбой

— Расскажи сказку, Риан.

Сколько раз он слышал эти слова? Не стоит даже пытаться считать. Жизнь вроде не была прям такой уж длинной, а встанешь, обернешься назад, бросишь мысленный взор на прожитое — и столько там всего…

Потомственный Gaeilge, ta conai ar Eirinn (прим.: гэл, житель Ирландии (ирл.)), он родился в германском Хамбурге, в одна тысяча трехсот семьдесят девятом году. Дата, естественно, Anno Domini (прим.: от Рождества Христова, буквально «год века Господня» (лат.)), не по древнему счислению обитателей острова Эйре. Все в этой истории пошло наперекосяк, невпопад, вприпрыжку, с самого ее начала, и так и тянуло за собой этот хвост, вплоть до нынешнего дня. Но — по порядку.

Родители Риана бежали от зеленых лугов и древних дубрав своей родины. Бежали не по велению сердца, не потому что верили в дух странствий и ветер приключений. Все было и проще, и страшнее: за десять лет до рождения младшего Бирна по земле, благословленной святым Патриком, в третий раз прокатилась Черная Смерть. И многие тогда решили: может, Господь всеблагой и всемогущий оставил своим покровительством эти края? Может, стоит поискать лучшей жизни где-то там, за морем? Точно не в Англии: ну их, этих Sasanach’ов (прим.: англичанин (ирл.)), лучше с ними дел не иметь. А вот про Священную Римскую империю народов, собравшихся вокруг нации германцев, ходили слухи один удивительнее другого. И это давало пищу для размышлений.

В итоге, тряхнув кубышку и увязав не так чтобы богатый скарб в узлы, десяток отчаянных сорвиголов собрался в Уиклоу, нашел сговорчивого рыбака и на побитом волнами лимфаде отчалил в сторону Лиуэрпула. Пара остряков нашла в этом определенный символизм: английский десант наоборот, даже punctum отправления и прибытия совпадают. В чем-то это, несомненно, воодушевляло.

В Англии было так же плохо. Чума не пощадила никого, и по дорогам скитались похожие голодные и на все готовые бродяги, зыркавшие на чужаков опасливо и настороженно. Задерживаться там, конечно, смысла не было. Поэтому, добравшись до городка Гулль, ирландцы отправились искать того, кто готов взять их деньги за транспортировку их тел и их душ на их же новую Землю Обетованную. И нашли.

Ганзейский купец взял дорого. Отдать пришлось едва ли не половину далеко не жирных накоплений, но, казалось, дело того стоило. Увы, на поверку вышло иначе.

Портовый город Хамбург не ждал безъязыких, не знакомых ни с обычаями, ни с культурой епископского поселения бежан. Под крылом и защитой германского императора оказалось не так чтобы уж сильно сытно и не слишком спокойно. Но идти дальше уже не было никаких сил, поэтому решили осесть на месте. А там, как водится, было бы видно.

Поначалу видно было не очень, но постепенно туман начал рассеиваться. Даже работа нашлась: отцу предложили потрудиться в доках, на разгрузке кораблей. Уж там-то говорили на такой смеси языков, что даже гэльским было никого не удивить. Нашлось и какое-никакое жилье, и что на стол поставить, и в рот положить.

Увы, долго Провидение не баловало. Когда Риан появился на свет — организм его матери решил, что вполне неплохо послужил делу продолжения рода человеческого, и отпустил душу на небеса. Отцовской решимости это, впрочем, не подорвало: потосковав положенное время, тот не пустился во все тяжкие, не бросил детей, не поддался искушению, преследующему всякого ирландца — залить горе крепким да горючим. Нет, он честно пытался прокормить троих сыновей, включая самого младшего, одеть, обуть, воспитать людьми, достойными уважения…

Но не успел. Портовая драка — явление внезапное и резкое, как запах конского навоза, поднимающийся с мостовой. Вспыхнув из-за ерунды, она втягивает в себя участников, словно Мальстрём (прим.: водоворот в Норвежском море у северо-западного побережья Норвегии), и вот уже кто-то получает ножом под ребра, кто-то ловит разлетающиеся по пирсу зубы, а кто-то, получив вымбовкой (прим.: деревянный или металлический рычаг, служил для вращения устройства подъема якоря, мог использоваться и в роли дубинки) по голове, с оного пирса летит в темные, холодные воды, подводя черту под ведомостью собственной жизни. Прибыло, убыло: итого.

Ошеломленные последовательными ударами судьбы, братья поначалу пытались держаться вместе. Как на подбор, шустрые, вертлявые, рыжие — дар гэльской наследственности, — они не унывали и не поддавались хандре. Правда, когда Риан подрос, каждого понесло по своей дорожке.

Старший довольно быстро понял, что самый простой путь — самый верный. И предложил свои таланты местным уголовникам, которые оценили предприимчивость, легкий характер, смекалку и ловкость парня. Увы, воровское счастье тоже любит кидать кости: не сразу, но городская стража умудрилась изловить пройдоху, после чего тот исчез. Одни говорили, что он сидел в казематах, другие, побывавшие там, уверяли, что не видели ирландца. Казни, впрочем, так и не было.

Средний брат, отличавшийся более основательным подходом к жизни, но при этом испытывавший тягу к странствиям — видимо, в силу островного происхождения, — напросился в команду одного из кораблей, ходивших по суровому и не всегда спокойному Северному морю. Он даже успел поучаствовать в паре плаваний, когда однажды по Хамбургу пронеслись слухи: шведские пираты снова принялись за свое. Капитан и владелец посовещались, прикинули риски к прибыли, махнули руками… И судно пропало. С ним пропал и молодой рыжеволосый моряк.

Младший Риан остался один. Все, что у него было — это сказки.

Самое ценное, что вывезли беглецы с Изумрудного Острова — истории своего народа. В том числе и таинственные, местами откровенно жуткие легенды о Tuatha De Danann (прим.: народ богини Дану, одно из мифических племен, правивших Ирландией): древних существах, которых первые люди, поселившиеся в тех краях, сравнивали с богами. Эти прекрасные и могущественные создания, «народ, пришедший из-за моря», правили Эйре еще до того, как человек заполонил землю, по которой когда-то совершал первые робкие шаги. «Сиды» — как их еще называл отец. «Альвы» — соглашались местные, которым доводилось услышать сказки Риана.

А сказки тот рассказывать любил. Ну, предположим, не просто любил: это и доход приносило. Какая-никакая, а все же монетка-другая в шапку падала. Для бродяжки, которому пришлось покинуть дом после того, как все близкие и родные пропали либо сгинули, наука уличного выживания шла впрок. Тут украсть по мелочи, здесь обжулить простака, там песенку спеть, сям сплясать. На торжищах его уже узнавали.