Вместо праздника местные получили похороны. Весьма масштабные, но — не слишком удачная замена. Эрих Прагер сошел с ума. Агнес Мюнтце и отец Элиас заключены под домашний арест.

Антонио заметил, что какая-то циничная сволочь приписала на полях донесения: «Вот какое яичко вышло дорогое!». Он присмотрелся к почерку… Да, точно — и циничная, и сволочь.

— Почему Курт Гессе прочитал это раньше меня?!!

— И меня тоже. Он в Бранденбурге сейчас, прочитал документы по праву первого. Abducet praedam, cui occurit prior. Написал, что может заняться этим, поскольку вскоре освободится… И необычно вежливо прибавил — если, дескать, мы не будем против. Я ответил, что не будем.

— Возможно, стоило посоветоваться, дон Сфорца! — Будущий преемник вспыхнул от гнева — ему вечно казалось, что старший товарищ оберегает его от многих проблем. — Мы — Совет!

— А смысл собираться? — Старый кардинал на вспышку молодого не обратил внимания. — Больше бы спорили… Время потеряли бы. Кроме того, Гессе… все равно сделал бы по-своему.

— …Я почему Гессе выбрал, — пояснил он, когда Антонио малость успокоился: — Потому что он — человек прямой. Как я. То есть видит х&й — так и говорит: «Х&й»! А не виляет языком по чужим задницам…

— Так точно. — поспешил согласиться Висконти, вообще-то матерными выражениями брезговавший. Секунду помолчал, а потом не без внутренней борьбы брякнул: — Figlio di puttana (прим.: Проституткин сын (итал.))…

Сфорца строго посмотрел на него и укоризненно покачал головой:

— Антонио...

— Да, дон Сфорца?

— Не подлизывайся!

Местного агента звали Вольфганг Шрадер, inspector’а Конгрегации — Рихард Бреннер. Оба были, что говорится, в возрасте — первый под тридцать лет, второй — уже седой старик — за сорок. Не молокососы, как показалось Курту при чтении их dépêche … Немаловажно — оба были опытными и многое повидали, так что слава Великого Курта Гессе, Hexenhammer’а им глаза не застилала.

— Это не наша магия, майстер инквизитор, — Шрадер, высоченный светловолосый мужчина с голубыми глазами, мог бы вполне походить на какого-нибудь древнегерманского воинственного бога-аса — доведись его увидеть Каспару, тот немедленно занес бы его как эталонного немца в какой-нибудь свой таинственный список и призывал бы всех своих сторонников равняться на него.

— Что значит — «не наша»? — Курт слушал их очень внимательно, не менее внимательно осматривая потрясенную трагедией деревню. Местные крестьяне напоминали живых мертвецов: серые лица, скупые движения, потухшие глаза, ни улыбки, ни детских игр — будто порчей поразило всех в округе… Даже отошедшие от ужасов просвирня и священник прятали глаза (правда, в случае женщины это могла быть защитная реакция — как заметил Курт, ее глаза немного косили). Священника била дрожь, он постоянно крестился — причем обеими руками, чередуя левую и правую руки, и молился дрожащим голосом...

— Не германская, он имеет в виду. — Рихард Бреннер, инспектор, был столь же высок ростом, как и его товарищ, но телосложением отличался более худым, костистым. Несмотря на возраст, движения его были быстры, пусть макушку его седой головы уже тронула лысина. Бывший oper? Скорее всего, получил ранения и перевод на более спокойную работу, подальше от оперативной службы. — Вот.

На столе оказались несколько листов, плотно исписанных и исчерканных. Курт не без интереса вчитался… Интересно! Крайне интересно! Вот что значит, опытные подготовленные сотрудники: не стали пороть горячку и устраивать децимацию и аутодафе каждому десятому, как поступили бы в «Старой Инквизиции», безжалостной Inquisitio haereticae pravitatis, Sanctum Officium. Но — аккуратно расспросили всех и каждого о возможных встречных странностях, кто вел себя необычно, какие новые люди появлялись в деревне и около, не было ли чего выдающегося в куриных яйцах в последнее время, что покупали у приезжих купцов на последней ярмарке… И так далее и тому подобное. Вплоть до расспроса деревенских старух-знатоков старинных сказок, легенд и небылиц на предмет роли яйца в этих историях. И вывод — практически бесспорный: поскольку у местных странности отсутствовали, а вот несколько чужаков в окрестностях шаталось, а также в народных преданиях куриные яйца и яйцеобразные артефакты отсутствовали вообще (но рисковали появиться в сказаниях новых) — магия, вызвавшая цепочку страшных событий в Цорндорфе не является местной, аборигенной. И вызвана она пришельцами, скорее всего из Восточных Славянских стран: Польши или Руси (Russiae). Данный вывод обосновывался тем, что как раз в славянских сказках яйца и присутствовали и играли важную роль.

Курт зачарованно рассматривал рисунок некого демона, похожего на тяжелоодоспешенного скелета с длинным мечом в руке. Костец, он же Koschtschei (удивительный звук, который требовал для обозначения аж семь букв!) или Koschtschej, Kaschtschei, Kaschtschej или для простоты Koschei, славянский демон, который искусно спрятал свою смерть — в яйце… Другой рисунок изображал классическую ведьму, только не на шабаше, а в ступе, и с помелом в руке. Подпись под рисунком поясняла, что это — Baba Yaha, которая, если верить отзвукам дошедших восточных легенд… снесла яйцо?.. Олицетворение Великой Богини? Ну и ну…

Курт исподтишка покосился на своих сослуживцев — не в первый раз ему пришла в голову подленькая мысль, что алкоголь сыграл в этой истории не последнюю роль… Но реальность в виде трех могил и печати ужаса на лицах живых поспешила заставить убраться эту мысль подальше и поскорее. А Шрадер и Бреннер были убийственно трезвы, серьезны и не производили впечатление запойных алкашей, способных создать столь изощренную мистерию.

— Откуда эти сведения? — Он постучал пальцем по картинкам.

— Частично — из архивов, частью — старухи рассказали.

Курт хотел было выругаться на тему «Они-то откуда знают?», но вовремя прикусил язык. Старухи все знали. Ну не все — но большинство. О остальном — догадывались.

Он задумчиво посмотрел на выписки из архивных документов, хроник, писем… Все это выглядело весьма… убедительно. Если бы не одно «но» …

«В северных краях есть некий народ, который греки по его внешнему виду называют Rousio, русиос, мы же по их месту жительства зовём «норманнами». Ведь на тевтонском языке «норд» означает «север», а «ман» — «человек»; отсюда — «норманны», то есть «северные люди» — за авторством некого Лиутпранда, аж дремучего 960 года A.D. О, и там есть наши люди!

Не хватало только одного…

— Господа! Вы проделали впечатляющую работу, что тут говорить! Я просто потрясен. Чуть ли не впервые в своей практике оказываюсь в ситуации, когда мне уже практически нечего делать — все предварительное следствие произведено на высшем уровне, осталось только взять подозреваемых и… — Он многозначительно замолчал. Предчувствие его не обмануло — агент и инспектор многозначительно переглянулись. Они тоже понимали. — В вашей картине отсутствует ключевой кусок — а именно — экспертное мнение. Без этого у нас — только теоретическая картина.

— Мы понимаем. — Бреннер кивнул. — Но поделать на данный момент ничего нельзя — монгольское вторжение оторвало Ruzen lande от Европы. И до монголов Росия была довольно диким местом — там в одном из княжеств долгое время правил князь-оборотень, волкодлак.

— Неужели?

— А его сын был тройным оборотнем — мог оборачиваться волком, рысью и медведем.

— Ничего себе. Ну и страна…

— Вот-вот. Но… — Они оба торжествующе улыбнулись, — эксперт у нас есть! Причём — довольно близко отсюда — в Шведте. И, если не возражаете, сейчас мы отправимся к ней.

— Statim atque instanter!

Спустя несколько миль показался красавец — настоящий каменный мост, гордость маркграфства Шведтского. И только тогда до Курта дошло…

— Она? Ваш эксперт — женщина?!

— Точнее — девушка. Пятнадцати лет.