- Странно. В таком месте кому надо церковь ставить?

- Это точно. Да еще узнавал, - Сергей склонился и защекотал губами ухо, - там взрыв ядерный делали. Подземный.

- Да ладно? Здесь зачем?

Про подземные взрывы говорили и раньше. С помощью мирного атома предполагалось разведывать запасы нефти и газа. Но вот не все гладко прошло. Сейчас стали писать про это. В соседней Ивановской области на берегу реки Шачи просверлили скважину более шестисот метров. Заложили бомбу и взорвали. Но расчеты оказались неверны. Фонтан радиоактивных отходов вылетел рядом с шахтой. По советской традиции убеждали всех, что фон радиации абсолютно безопасен. Но местные стали умирать от лучевой болезни, которую врачи стыдливо называли менингитом. А потом пошел лавинообразный рост онкологии во всей Ивановской области.

- Не знаю, зачем. Мне в армии один тип рассказывал. Мол, и вас не обошли. Назвал Половинкино. Может, и врет. Никаких шахт там я не встречал.

- А если просто для того, чтоб меньше ходили на то болото?

- Не знаю. Но сейчас там делать точно нечего.

- А если очень хочется?

- Завтра еду на второй участок. Могу докатить до Бровина. Но оттуда далеко пешком. Не майся дурью, Машка. Пойдем лучше на видик.

- Да я бы покаталась на дрезине.

- Тогда завтра с утра подходи в депо. Туда-обратно съездишь, сама увидишь.

Мотаня добралась до Варегова. Я пошла в «ГУМ», докупить еды. Давно я тут не была. Следы разрухи, как ржавчина, тронули каждый уголок. По пути разговариваю со знакомыми, одноклассниками, здороваюсь с бабушками.

В кафе «Чайка» теперь забегаловка, где местные догоняются. Водку покупают в магазине и идут на узкоколейку, где на запасных путях стоят заброшенные вагончики. Уже без стекол. Закуска считается дурным тоном. С собой берут полтарашки лимонада. Потому что плохая водка не у всех проходит гладко без запивки. К тому же из полторашки получается два стаканчика. Когда базовая доза принята, можно идти в «Чайку». Там берется сухое вино типа «Монастырской избы» и не спеша, за разговором искусно поддерживается тонкая грань между критичным опьянением и трезвлением.

Остатки детских каруселей в парке спилили. Памятник воину еще красят. А вот Ленин у клуба совсем облупился, и никто к нему больше не ходит. В самом клубе фильмы уже не крутят. По субботам зато танцульки, отчего пол начинает проваливаться. Тетя Таня в библиотеке списывает и продает книжки, потому что есть нечего. Половину садика закрыли. Дом быта тоже на замке. Заведующая перебралась в город и поставила ларьки, торгует водкой, а муж ее помер.

Вот и «ГУМ». Ларька тоже с газетами нет. Парк напротив непроходимо зарос.

- Маша! - на кассе сидит тетя Галя, - какими судьбами?

- Соскучилась, заехала, пока время есть.

- Учишься, работаешь?

- Учусь. На художника. Теперь уже высшее образование получаю.

- Ох, молодец! Совсем выправилась. Такая красавица стала! Замуж еще не вышла? У тебя вроде парень был.

- Не вышла, тетя Галя. Не сложилось. Теперь вся в искусстве.

- Ты на вечернем обратно?

- Да. Хотела бы побыть пару дней, да ночевать негде.

- Иди ко мне? Или у меня от дома деда Егора ключи есть. Заодно порядок наведешь. Не слыхала, где он?

- Видала как-то. Все такой же. В путешествие собирался. Так что, вряд ли он поблизости.

Закатное солнце залило золотом весенний лес, когда я открыла пыльный ржавый замок. Помог сосед: принес масленку и керосин. Электричество не обрезали. Дрова остались. Вскоре печной дым застелился по соседскому огороду. Во всех комнатах свет, но все равно одиноко. Дом без хозяина долго не стоит. Видно, что дед подготовился к отъезду. Ничего лишнего не оставил. На стене потрепанная карта Вареговского торфопредприятия и окрестностей. Нахожу кружочек Богоявленского озера.

Я поставила на притопок чайник и кастрюльку для риса. К ужину еще банка тунца. Точнее пол банки. И полбанки на завтрак. Спать неуютно. Какая-то отрицательная тишина. Даже мышей не слышно.

Утром наскоро ем и бегу на Варегово. По дороге заношу ключи тете Гале. Сергей уже ждет. И даже ругается. Мотаня бодро качается и стучит на рельсах. За полчаса миновали карьеры и вышли к шоссе. Сергей подождал и ,не торопясь, пересек асфальт. Машин мало. На той стороне мне повезло. Несколько раз проревел сигнал мотани, и нас дождался автобус.

- Наколдовала его, что-ли? - поднимает машинист бровь, - это колхозный автобус. Сейчас попрошу, захватит тебя прямо до Половинкина.

В Пазике пахло солидолом и солярой. Водитель безразлично кивнул и закрыл двери. Я прижалась к окну и махала. Сергей в ответ козырнул ладошкой к вязанной шапке, отвернулся и трусцой поспешил к дрезине.

Также без вопросов меня выпустили у деревни. А дальше я сама.

Мишаня был счастлив. Бросить все это говнище и уехать в Америку, такая мысль ему даже не приходила. Что он будет там делать, потом само собой решится. Но и без Штатов не плохо. Не зря он во все это ввязался. Рассказывать мусорам про америкосов? Да пожалуйста. Пока он здесь. Ничего они не сделают. А вот за подгон пацанский отдельная благодарность. Мало того, что оперок принес доску-сусалку, да еще и на Стива навели. Высокий, здоровый, но в смешных круглых очках и с волосами по плечи. Профессору искусств таким и положено быть. Стив очень заинтересовался досками и этой в частности. Угощал сигаретами и виски. Купил все по прекрасной цене. А менты еще и деньги не спросили. Вот лошары!

Через месяц знакомства Стив уже хлопал Мишаню по плечу. А вскоре в воздухе повисли такие слова, которых Мишаня и не понял сразу.

- Ты надежный бизнес партер, - Стив прищурил один глаз, - а мне очень нужен человек здесь. Я предлагаю тебе стать официальным представителем американской галереи «Арт-фавор». Центральный офис в Нью-Йорке, но представители есть по всей Европе. Двести пятьдесят долларов в неделю. Ну и представительские расходы. Придется ездить в командировки. Что скажешь? Если нужно время подумать, я не тороплю.

Мишаня обнял первую мысль про двести пятьдесят долларов. Это хорошие деньги даже в Москве. Для обычного человека. Потом дошло про неделю, умножил на четыре и испугался, что Стив сейчас уйдет.

- Чего тут думать? Я согласен.

- Молодец. Но должен предупредить, что мир искусства только с виду благородный и утонченный. И только на аукционах. Внизу, как в любом деле, грязная работа. Очень грязная. Понимаешь, о чем я? Конечно, отдельная оплата за каждое дело.

- Ты меня знаешь. Я не подводил. У нас тут своя братва. Если надо, на любого выйду. Всех знаю.

- Нет, посторонних допускать можно только проверенных. Или которых искать не будут.

- А если будут?

- Тогда есть эксклюзивное предложение, но только для тебя. В случае очень хорошей работы я помогу выехать в Штаты. Получишь сначала вид на жительство, потом гражданство и будешь заниматься бывшими республиками. Но уже как американский гражданин. Тоже самое, но Россия не достанет.

- Работа будет очень хорошей. Только скажи, что делать.

- Окей. Вот плата, как у вас принято, за месяц. Пиши расписку в получении. Я тебе доверяю, но имею свое начальство. Надо для отчетности.

- Задание будет? - Мишаня протянул расписку и сунул конверт во внутренний карман кожанки.

- Мне понравилась одна картина. Я очень хочу познакомится с художником, если он жив. Или посетить его могилку, если он мертв. Работать надо очень бережно и аккуратно. Награду ты знаешь. Но за промашку кара суровая.

«Эй, художник! - окликнул меня водитель, - до конца улицы, а там за крайним домом налево».

Я бреду по улочке. Обычные деревенские дома. Для нашей местности обычные. Потому что глаз замылился. А так совсем необычные. Явные архитектурные излишества. Но в крестьянском быту не бывает лишнего. Для красоты? Ум настроился и работает во всех направлениях. Надо собраться и удержать его на одной линии. Вот оттаявшая колея уходит к лесу. Но сразу покинуть мне деревню не удалось.